Божье око

Билл кивнул, отпивая пиво, оставившее след над его верхней губой.

— Да, он там надзиратель. Начального уровня, — Билл сделал паузу. — Там сидят серьезные преступники. Это тюрьма строгого режима, она здесь уже давно, но меня всегда злило, почему они так с нами поступили. Что, если кто-то из заключенных сбежит? Там же не какие-то жалкие воришки, там настоящие головорезы, отбывающие реальные сроки. Я говорю о правительственных шпионах и прочем дерьме, — проворчал он, наклоняясь вперед и шепча, словно у стен были уши.

У меня зазвенело в ушах, и я прикусила губу, вздрогнув от мысли, что отправляла письма убийцам и людям, которым лучше ничего не знать обо мне.

— И мы ничего не можем с этим поделать, потому что мы никому не нужный маленький городок. На нас никто не обращает внимания. Они просто сваливают сюда этих преступников и оставляют умирать.

Он покачал головой, цокнув языком и сделал еще глоток пива.

— Вообще я пришел сегодня пораньше, потому что после того, как допью пиво, собираюсь навестить женщину по имени Кристен. Она встречалась с парнем, который работал в той тюрьме. Он умер, знаешь ли, — Билл покачал головой, а мое сердце забилось быстрее.

Может, это о нем говорил Чад?

— Этот человек был одним из лучших в нашем городе, говорю тебе, Ангел. Он был главным надзирателем в той тюрьме, и по городу ходят слухи, — он наклонился вперед, жестом предлагая мне сделать то же самое.

Я подалась вперед в ответ, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Говорят, его изнасиловали до смерти, — прошептал он, его глаза были полны страха, а моя челюсть просто отвисла.

Билл разразился смехом, ударив ладонью по столу.

— Ничего смешного в этом нет, но сама мысль о том, что его изнасиловали до смерти... — он цокнул языком, вытирая слезы с глаз. — Эти проклятые заключенные… Они с ним поразвлеклись, — Билл едва сдерживал смешок, одновременно качая головой и от отвращения, и от веселья.

Я так и стояла неподвижно, глядя на Билла.

— Говорю тебе, Ангел, за той горой творятся страшные вещи, — он показал большим пальцем через плечо в сторону горы. — Правительственные секреты, в которые лучше не соваться. Лучше держаться подальше от этого дерьма.

Он допил пиво, оставил стакан на столе, бросил пятидолларовую купюру и кивнул мне, прощаясь.

— Спасибо за выпивку, Ангел. Увидимся позже. Наверное, мне следует пойти выразить свои соболезнования его семье.

Я безучастно кивнула и смотрела, как он вышел из бара, оставив меня одну. Мое сердце бешено колотилось, и я нервно прикусила внутреннюю сторону щеки, вспоминая его слова.

Вот черт… не стоило писать эти письма.

Недолго думая, достала из сумки письмо, которое собиралась отнести на почту, и немедленно разорвала его в клочья. Сердце выпрыгивало из груди от осознания того, что я раскрывала личную информацию о себе особо опасным убийцам и правительственным шпионам. Хотелось подбежать к входной двери и запереть дверь, но я не могла этого сделать. Вместо этого я стояла как вкопанная, оглядывая каждый угол бара, и клялась всем святым, что больше никогда не напишу ни единого письма.

Был час пик в баре. Ну, насколько это вообще возможно в таком маленьком городке. Пьяные мужчины ...

Был час пик в баре. Ну, насколько это вообще возможно в таком маленьком городке. Пьяные мужчины толпились у бильярдного стола, другие танцевали с женщинами. Я была в центре веселья, подпевая музыке и танцуя с пожилой женщиной по имени Сьюзан, которая пила больше, чем следовало, но с ней всегда было весело. Сьюзан была пятидесятишестилетней женщиной, которая целыми днями курила и пила, отрывалась каждую ночь так, словно это было в последний раз, и со временем мы с ней стали «подругами по танцам». Она была единственной, кто мог вытащить меня из-за барной стойки потанцевать. И часто, наблюдающие за нами посетители свистели нам, либо начинали танцевать вместе с нами.

В баре громко играла песня «Daddy Lessons» Бейонсе, и мы со Сьюзан, казалось, заряжались энергией, царившей в помещении. На мне была одна из длинных бабушкиных юбок, которая волочилась по полу, поэтому я подхватила ее с обеих сторон, приподняв до колен, чтобы было легче двигаться во время танца.

— Йи-хаа! — воскликнула Сьюзан, когда ковбойская шляпа, которую какой-то посетитель надел мне на голову, съехала на лоб, на что я рассмеялась и стала грациозно двигаться под музыку.

Больше всего на свете я любила танцевать и веселиться. Я всегда танцевала так, как будто на меня никто не смотрит, особенно если это хороший трек. Я не была ни интровертом, ни экстравертом, но, когда в баре играла хорошая музыка или публика оживленно смотрела важный матч, я заряжалась их энергией. Устоять было просто невозможно. С зубочисткой в уголке губ, в ковбойской шляпе, и в коричневых сапогах, скользящих по полу, я покачивала бедрами на танцполе, наслаждаясь каждым мгновением.

Когда песня подошла к концу, весь бар взорвался аплодисментами, и я рассмеялась. Пьяная Сьюзан взволнованно схватила меня за плечи, спотыкаясь о собственные ноги.

— Я говорила тебе, как сильно люблю тебя, Ангел? — кажется, большинство людей в баре называли меня так.

— Недостаточно, – рассмеялась я в ответ.

От нее разило дешевым пивом и сигаретным дымом, а одежда была помята из-за слишком бурного веселья, но ее внешний вид меня мало волновал.

Из-за шума, царившего в баре, я не услышала, как звякнул колокольчик над дверью, оповещая о появлении нового посетителя. Люди, стоявшие ближе к двери, вдруг замолчали, и эта тишина медленно расползлась по бару, пока только музыка из колонок не осталась единственным звуком в помещении. Я нахмурилась, также притихнув и повернулась в сторону входной двери. Из-за того, что бар был битком набит, я ничего не могла разглядеть и просто ждала, что же будет дальше.

Атмосфера в помещении изменилась, и вдруг раздался голос, которого я никогда прежде не слышала, со странным акцентом, который мне тоже не удалось различить:

— Я ищу девушку-бармена по имени Даралис, — произнес голос, и от звука собственного имени по моей спине пробежали мурашки. Мужчина не кричал, а говорил сдержанным тоном. Его голос был холодным и монотонным, и я почувствовала, как сердце пропустило удар от страха, когда Сьюзан посмотрела в мою сторону, похоже, моментально протрезвев.

Половина посетителей бара повернули головы в мою сторону, и я застыла, как олень в свете фар, когда из толпы, которая молча расступилась, появился мужчина. Теперь между нами образовался четкий проход, позволяя хорошо разглядеть друг друга.

Он был явно не местным. Незнакомец, стоявший передо мной, был одет в черный костюм, который, казалось, стоил дороже, чем все машины и предприятия в нашем городе вместе взятые. У него были темные волосы, почти доходившие до плеч и серые глаза – пустые, лишенные каких-либо эмоций. Его черты казались божественными, словно высеченными из камня и доведенными до совершенства. Он возвышался над большинством посетителей бара, и когда его взгляд встретился с моим, от его властной ауры я застыла на месте. От него исходила сильная энергетика, черт возьми, да он сам выглядел как воплощение силы.

Он подошел ко мне уверенными шагами, держа одну руку в кармане, а другой прижимая сигару к губам. Когда он остановился всего в нескольких шагах от меня, я резко почувствовала, как у меня пересохло во рту.

— Кажется, у меня пересохло в горле, — начал он холодным тоном. — Мне бы не помешало выпить.

В баре воцарилась гробовая тишина – никто не проронил ни слова, и все просто продолжали пялиться на него. Казалось, прошла вечность, прежде чем я с трудом кивнула.

— К-конечно, — пробормотала я, пытаясь справиться с ужасом перед его крупной фигурой, которая значительно превосходила мою, всего пять футов шесть дюймов².