Боже, спаси президента

На мониторе показалась фотография маленького осетренка, размером с ладонь, на которой его держали. Ребристое динозавроподобое создание — помесь акулы, крокодила и пиявки.

— Милашка, — сказал я.

— Ежегодно в Каспийское море попадают миллионы молодых осетров. Из них до половой зрелости доживают приблизительно три процента, но и тех практически моментально вылавливают. Так что ты прав, все как у супермоделей. Стоит достичь подросткового возраста, и все, песенка спета.

Взглянув на ее озабоченное лицо, я чуть не расхохотался. Не то чтобы мне была безразлична трагическая судьба осетров, бесславно оканчивающих свои дни из-за человеческой недальновидности. Дело не в этом. Просто я внезапно вспомнил первые кадры фильмов о Джеймсе Бонде. Только там агента 007 вводил в курс дела напыщенный умник с сигарой в зубах (допустим, о миллиардной контрабанде алмазов), а мне приходится выслушать лекцию об осетрах от обнаженной девушки. А кто сказал, что агенту 007 достается все самое интересное?

— Именно поэтому я здесь, — заключила М. — Черная икра в такой цене, что она стала соблазнительным товаром для контрабандистов. На контрабандной иранской икре неглупый дилер может заработать столько же, сколько на героине. К тому ж сама по себе икра легальна. Проблемы начинаются, если поместить ее в банки с фальшивыми этикетками. Замечу, это еще и значительно безопаснее, чем продавать героин. Осетров легально разводят на юге Франции, но мы подозреваем, что контрабандную икру добывают в секретных офшорных загонах. В прошлом году мы засекли эти загоны. — Она продемонстрировала мне фотографию, сделанную с воздуха: еле заметные тени в морской воде.

Я многозначительно кивнул, хотя с тем же успехом это могли быть ядерные боеголовки или семья лобстеров, вышедшая на послеобеденную прогулку.

— А кто именно их засек? — спросил я, ущипнув ее за бедро.

— Ребята из нашего института в Англии. Но кто-то слил эту фотографию, и к тому времени, как французское правительство отреагировало, загоны исчезли. Я приехала сюда, чтобы вычислить все источники продажи браконьерской икры на Ривьере, и на этот раз буду более осторожна с информацией.

— Отлично! С помощью самолетов-разведчиков будем ловить преступников?

— Нет. По крайней мере, не в эту поездку. Я хочу осмотреться. Официально я здесь, чтобы убедить французские океанографические институты помочь с авиадосмотром береговой линии. Они считают, что это дело полиции. Но мы боимся, что, если подключить французскую полицию, произойдет очередная утечка и это ничем не закончится. Или еще хуже — приведет к уничтожению колонии нелегальных осетров. Мы же хотим спасти рыб. Возможно, даже освободить их из загонов. В том случае, если последствия не будут губительными для окружающей среды. — Самое обидное, что она не обращала никакого внимания на мои пальцы, ласкающие ее гладкий горячий живот. — Дело в том, что осетр, предоставленный сам себе, очень быстро восстанавливает свою численность. К примеру, в Мексиканском заливе во Флориде осетры чувствуют себя вольготно. Известны случаи, когда в результате столкновений с ними серьезно пострадали лодочники.

М. открыла новое окно в своем компьютере. Хохочущий парень на каноэ держал в руках весло, как гантель, позируя своему дружку с видеокамерой. Несколько раз ударив веслом по воде, парень крикнул, что «крокодилы сейчас получат по заднице». Внезапно, спокойная гладь взорвалась, и огромная рыбина, взметнувшаяся из воды, чуть не отхватив парню нос. В глазах парня читался ужас. Похоже, до него дошло, что лодка вот-вот перевернется и он окажется один на один с доисторическим монстром. В считаные секунды мачо перевоплотился в визжащего истерика, чуть не рыдающего от страха.

— Фантастика! — сказал я. — Давай посмотрим еще раз. — Я потянулся, чтобы нажать на кнопку повтора, но М. вцепилась в мое запястье.

— Пожалуйста, не надо ничего трогать, — прошипела она.

С ее стороны это было рефлексом. Один из тех моментов, которые частенько случаются, когда ты впервые делишь с кем-то постель. У нас у всех есть представление о том, к чему другим людям нельзя прикасаться. Но в пылу страсти легко перейти черту.

Похоже, я слишком далеко зашел в обращении с компьютером.

— Извини, — сказал я.

Она ослабила хватку и улыбнулась:

— Нет, это ты меня извини. Секретные файлы, сам понимаешь.

— Да, — согласился я, хотя и не понимал.

— А теперь, — сказала М., поставив комп на пол и подвинувшись ко мне, — почему бы нам не забыть о рыбе и не заняться кое-какими доисторическими делами?

2

Гостиница, в которую меня привезла М., оказалась элегантным особняком в испанском стиле; окна нашего номера выходили на дворик с фонтаном. Прошлой ночью я был сосредоточен на том, чтобы поскорее добраться до кровати, поэтому времени, чтобы рассматривать детали, у меня не было.

Мы прогулялись по саду, окружающему особняк, нюхая всякие растения, и остановились прочитать табличку, которая висела на кирпичной стене. Видя мои мучения с переводом, М. пришла на помощь.

— Le sage est celui qui s’'etonne de tout…Мудрец — тот, кто всему удивляется, — бегло перевела она.

— Например, выпрыгивающим из воды осетрам, — сказал я. — Или тому, как свободно ты говоришь по-французски.

— Я учила язык в университете. К тому же, ты не поверишь, сколько океанографов — французы, так что у меня много практики. А теперь пойдем найдем ту колокольню, которая смахивает на член.

Мы прошли по мощеной улочке в тени холма, на вершине которого стоял замок, и спустились к крошечному порту. Солнце, вынырнувшее из-за туч, осветило пейзаж, над которым время не имело власти, — думаю, Матисс узнал бы его без труда. Между замком и знаменитой фаллической башней пролегал пляж из мелких серых камешков.

— Люди притворяются, что восхищаются Коллиуром из-за искусства, — сказала М. — Но на самом-то деле они просто хотят поглазеть на эрекцию.

— Судя по тому, что цвет у башни темный, а форма обрезанная, возможно, ее воздвигли мавры, — предположил я.

— Или древние римляне. У них считалось, что эрегированный член приносит удачу. Его вырезали над дверным проемом, потому что считалось, что фаллос отгоняет злых духов и приносит благосостояние.

Я согласился, что Коллиур не самое бедное во Франции место.

Возвышавшийся справа замок выглядел как помесь испанской виллы и шотландской крепости. Он был построен на каменистом холме, и его стены спускались к воде с высоты более ста футов.

На пляжном променаде просматривались четыре кафешки с террасами. Вместе они образовали что-то вроде деревушки из бамбуковых кресел и кофейных столиков; единственное отличие — цвет подушек и зонтиков: голубых, красных, желтых и белых.