Божества древних славян

Конь, называемый русалкой, озаряет новым светом значение известных в старину, в среде славян южных, западных и восточных, народных игр, называвшихся русалиями. Игры эти отправлялись перед праздником пятидесятницы: и доныне праздник этот называется во многих местах русалье, а предшествующая ему неделя – русальною, русальными святками. Подробнее я буду говорить об этом предмете в другом месте, теперь же касаюсь его лишь настолько, насколько он может служить для окончательного разъяснения вопроса о значении Хорса – и тесно связанной с ним «кобылки», «русалки»^[580]. Приведу несколько старинных свидетельств о русалиях: Кирилл Туровский называет под одной категорией: «разбой, чародейство, волхвование, науз ношение, кощюны, бесовские песни, плясанье, бубны, сопели, гусли, пискове, играния неподобные, pусалья». Нестор выражается так: «Пребавляя (диавол) ны от Бога трубами и скомрахы, гусльми и русалья». В «Изборнике» (XIII в.) читаем: «Егда играют русалия, ли скомороси, ли пьянице кличтот, или како сборище идольских игр». В одной рукописи Пролога XV века читаем, что бесы в виде человеческом, «овы бьяху в бубны, друзии же в козице и в сопели сопяху, инии же возложивше на лица скураты, идяху на глумленье человеком и многий, оставивше церковь, на позор (т.е. на зрелище) течаху и нарекоша те игры русальи»^[581]. В Златоструе (по списку XVI в.) говорится: «Да убо о скомрасех и о русалиях, ни покрову надлежащу, многажды и дожду идущу трьпите», – здесь, по замечанию Востокова, известным в России словом русалия переведено неизвестное греческое , т.е. конские ристалища, посещение которых также запрещалось христианам соборными постановлениями. В Стоглаве (1551 г.) запрещаются «русалия о Иоаннове дьни и навечерии рожьства Христова», причем они характеризуются как сходбища «на бесовские песни и на плясание и на скакание и на богомерзкие дела». В сербско-словинском Номоканоне XVII в., заимствованном из русского источника, говорится о творящих «плясания... или русалки». Старинный русский азбуковник объясняет русалия, как «игры скоморошския». Все эти свидетельства с наглядностью доказывают, что русалия не находятся в непосредственном отношении ни к русалкам, в обычном значении этого слова, ни тем более к предполагаемому Миклошичем, но не подтвержденному еще латинскому названию пятидесятницы – Rosalia («aus einem allerdings noch nicht nachgewiesenen lateinischen Rosalia fur Pfingsten»). Русалия несомненно представляют, как справедливо объясняет азбуковник, – игры скоморошские, выражение «творящие русалки» очевидно совпадает с вышеописанным, ныне еще местами соблюдаемым обычаем в конце, т.е. при проводах весны «водить русалку», что, в свою очередь, совпадает с вышеупомянутым обычаем, также несомненно засвидетельствованным, «водить кобылку». Вышеуказанное замещение в Златоструе слова конское ристалище словом русалия было бы немыслимо, если бы слово русалия не заключало в себе понятия, сродного с конским ристанием. Кроме того, святочные маскарадные игры в Стоглаве, как мы только что видели, также названы словом русалия, а в этих играх именно очень важную роль играли ряженые в звериные образы, в том числе и вышеназванная «бесовская кобылка»^[582].

Сопоставляя эту кобылку с русалкой (хрсалкой), получаем естественное объяснение названия русалий или хрсалий как праздника, имеющего близкое отношение к солнцу – Хръсу (коню), подобно тому, как тот же самый праздник в других местах носит название «туры» или «турицы», также в связи с солнцем – Туром (быком). В Муранских статутах 1585 г. праздник этот называется «Rusadly» (также rusadeln`e sv`atky) т.е. Руса[д]лы (руса[де]льные святки), также во множ. числе, как Туры или Турицы (Turice). Коллар называет его Rusadla. В Далмации пятидесятница называется Rusaljе (сред. рода един. чис.), Rusalji (муж. р. множ. ч.) или Rusаljе (жен. р. множ. ч.), в Румынии – Pусале, Русали. В старословинской (сербо-словинской) рукописи встречается слово «на русалию», на новословинском языке пятидесятница называется Rusale, и май месяц – Risalcek, Risalscek, Risalscak. В греческих памятниках название Русалии до сих пор найдено не раньше конца XII в., именно в комментарии Вальсамана к 62 прав. Трулльского Собора, где оно пишется : здесь русалия обозначена, как праздник, запрещенный церковью, совершавшийся после Пасхи в чужих странах. Греческий писатель начала XIII в., Дмитрий Хоматиан, в статье о Русалиях рассказывает о шествовании молодых людей из дома в дом за получением подачек (ср. выше шествование со всадником на белом коне [Schunmelreiter] в Зильской долине), о плясках и скачках, о маскарадных шествиях, указывая на присущий этим обрядам вакхический элемент. В вышеприведенных русских и сербских памятниках встречаем форму «роусалия», тождественную с греческою. В заключение укажу еще на албанское название этого праздника: Rsai, по Миклошичу – вместо Rsаli. Вспомним, что Орсова (= Хърсова или Хръсова) у сербов называется Ршава, а река Русь, в России, в старину называлась Рша: по аналогии, названию Rsali соответствовало бы Орсали (= Хърсали или Хръсали) или Русали, т.е. название, каким пятидесятница ныне именуется в Румынии^[583]. Из всего сказанного, а также приняв во внимание, что главный день женского весеннего праздника, отправляемого на Русальной неделе, называется в Малой Руси «Русалчин Велик-день» (см. выше стр. 218), заключаем, что «Русалье» или «Русалия» было общеславянское название праздника, состоявшего из ряжения и связанных с ним увеселений: плясок, шествий и т.п., в которых чествовалась «русалка» (хрсалка), солнцева сестра.

Для окончательного подтверждения высказанного предположения, что имя киевского бога Хорса заимствовано от балтийских славян (вероятнее всего от вагров или соседей их, бодричей), необходимо рассмотреть одновременно и значение другого, нередко связанного с Хорсом, имени бога солнца, ДАЖЬБОГ.

В Ипатьевской летописи читаем: «Солнце царь, сын Сварогов еже есть Дажь-бог», «Солнце его же наричтоть Дажь-б о г»^[584]. В «Слове о полку Игореве» русская рать называется «Дажьбожьим внуком», – обычай производить от богов роды, поколения или целые народы встречаем, как уже замечено было выше, у всех древних народов, тем более в поэтических произведениях. Ввиду этого, а также ввиду положительного свидетельства летописи, можно считать не подлежащим сомнению, что Дажьбог был – бог солнца.

Имя это, в данной, очевидно древнейшей, форме, точно так же, как и имя Хорса, нередко с ним связанного, вероятно, не пользовалось на Руси большой популярностью, оставив по себе, сколько известно, лишь незначительный след в искаженном уже географическом названии Даждьбог (Калуж. губ. Мосальс. уезда). В Мазовше, а также в Цехановской земле, в Венгрии, по свидетельству Ходаковского, находим урочища под названием Даць-Боги^[585]. Это последнее название уже значительно продвигает нас на запад. Иречек называет только русского Дажьбога и прибавляет, однако, не совсем справедливо, что бог этот (равно как и Хорс) вовсе не известен ни в Чехии, ни в Польше, ни у южных, ни у полабских славян^[586]. О том, что Хорс, несомненно, в древние времена был очень известен у западных и юго-западных славян, довольно красноречиво свидетельствуют приведенные мною выше географические названия, произведенные от его имени, равно как и повсеместно распространенное название праздника русалий (хрсалий). Что же касается Дажьбога, то в сербском и сродном с ним болгарском сказаниях встречается Дабог, но уже в качестве сатаны, могучего врага христианского Небесного Бога, – сатаны, побеждаемого, наконец, Сыном Божьим. Ни форма имени Дабога, ни содержание этих сказаний, по замечанию проф. Ягича, не исключают возможности видеть в Дабоге позднейший отголосок древнего языческого Дажьбога^[587]. В христианском сказании он, как вообще все языческие божества, получил значение злой силы или дьявола. – Итак, мы находим, кроме России, где почитание Дажьбога несомненно засвидетельствовано летописью Нестора, следы этого бога на западе – в Мазовше и в Венгрии, на юге – у сербов и болгар. Но во всех этих случаях звучит не древнейшее, засвидетельствованное летописями, иноземное имя Дажьбог, а переделанное на славянский лад «Даждьбог» (= Дабог), соответствующее известному, повсеместно распространенному выражению Богдай, Бодай, т.е. дал бы Бог, но в обратной форме: «Дай-» или «Даждь-бог». В последней форме имя рассматриваемого нами бога местами употреблено и автором «Слова о полку Игореве», употребляющего, впрочем, и форму «Дажьбог». Некоторые, в том числе и проф. Ягич, склонны видеть в этой позднейшей, видоизмененной форме настоящее наименование Дажьбога: «Весьма неудачной следует признать попытку объяснить имя Даждьбога, усматривая в даждь или дажь корень dagh гореть, лит. deg`u – d'egti, – говорит г. Ягич. – При этом поступали под неверным предположением, что в названии солнца должно заключаться какое-либо понятие, относящееся до горения или жара. Крек – быть может, уже и другие до него – справедливо выдвинул форму Даждьбог с д (Einleitung. S. 103. Anm. 4); ему следовало бы обратить внимание и на гласную а и возразить, что древ.-инд. глаголу dahati, лит. d`egti, латыш, degt, в славянском языке едва ли может соответствовать иной глагол, чем degti(= desti) – dega, или, быть может, dogti(= dosti) – doga... производство имени Даждьбог, даже исходя из формы Дажьбог, от корня dagh раз навсегда оказывается невозможным. Напротив того, несомненно правильным будет производство данного имени от повелительного даждь и существительного бог», – заключает проф. Ягич^[588]. – А между тем, все-таки остался неразрешенным вопрос, почему в летописях стоит форма «Дажьбог», без д?

Для разрешения этого вопроса обратимся не к азиатским древностям, а к тем же европейским источникам, которые помогли нам открыть значение двойника Дажьбога, Хорса. Мы встречаем название острова Daghо, или Dagеп, с городом Dagerort на нем, в Балтийском море, к северу от Эзеля, Dagl"osen в Швеции, Dagenham в Англии, Dagland во Франции и т.д., но всего важнее для нас то, что в германской мифологии Tag, сканд. Dag или Dagг, был богом дня, которого всевышний отец (Allvater) посадил на небо, дав ему светлогривого коня. Следовательно, Tag или Dag был богом солнца. «So wahr und gewiss der Tag am Himmel steht», – клянутся немцы. «De heilic tac», «Heill Dagr, heilir Dags synir» – выражения, встречающиеся в средневековых германских и скандинавских памятниках. «Awake the godofday!» («Hamlet»)^[589]. От Dag = собственно день, естественно может произойти Дажий бог (дневной бог, бог дня) или сокращенно – Дажьбог. Но каким образом это скандинавское имя попало на киевский Олимп? Я думаю, не иначе, как через посредство балтийских славян, и даже позволю себе указать место, откуда мог перейти в Киев Дажьбог. О существовании Дажьбога у балтийских славян летописцы молчат, хотя это далеко не исключает возможности такого факта. Гельмольд говорит, что славяне, имея многочисленных богов, почитают их частью без идолов, частью же воздвигая им истуканы, каковы, напр., такие-то и такие боги и богини; приведенными у Гельмольда именами далеко, следовательно, не исчерпывается состав балтийско-славянских божеств: в числе неназванных мог находиться и Дажьбог. Известно, что славяне, как и другие языческие народы, иногда почитали богов своих парами, четами, каковы, напр.: Лад и Лада, Faunus и Fauna, Freyr и Freya и т.п. Между богинями балтийских славян мы находим одну, которая может служить самой подходящей дамой для кавалера Дажьбога (не Даждьбога), – это плунская богиня Подага, названная Гельмольдом. Частица «По» нередко приставляется к именам божеств, преимущественно западных славян, напр., По-лель, По-свист, По-года; точно так можно рассматривать имя плунской богини, как составленное из «По» и «Дага», и, следовательно, вполне подходящей парой к Дажью богу или Дажьбогу. На основании всего сказанного, я позволю себе сделать предположение, что Дажьбог перешел к нам из Плуна или ближайших его окрестностей. Даже исключительное положение города Плуна в земле вагров, на самом крайнем западе занимаемой балтийскими славянами территории, т.е. близ самой границы с Германией и Данией, где германоскандинавское влияние естественно могло оказаться наиболее сильным, говорит в пользу высказанного мною предположения.

Разумеется, один только факт почитания богини Подаги в Плуне (в земле вагров) не может служить доказательством тому, что здесь же почитался и Дажьбог, но присутствие в данном месте одноименной Дажьбогу богини невольно останавливает на себе наше внимание, и мы невольно начинаем свои поиски для открытия Дажьбога с Плуна или ближайших его окрестностей. Опять обращаемся к географическим названиям. И что же, в соседнем с землей вагров, герцогстве Мекленбургском, неподалеку от Балтийского моря, находим не какую-нибудь деревню, село или местечко под именем искомого бога, а целую Дажью область, Дажье озеро, Дажий лес и еще ряд менее важных Дажьих мест. Названные местности, на немецком языке, не имеющем букв для выражения славянского ж, пишутся так: Daschow, Dassow, Dassow Land, Dassower See, Dersenow, Datze, Datzebach. Все эти названия упоминаются уже в XII, XIII и XIV веках, следовательно, существовали, несомненно, еще гораздо ранее этого времени, т.е. в эпоху, когда в упомянутых местностях жили бодричи.

Занимательно проследить, как писатели минувших веков, записавшие вышепоименованные названия, тщетно изощрялись в составлении из латинских букв славянского звука ж, для выражения слов: Дажь, Дажий, Дажев: нынешний Daschow и Dassow записаны в 1219 г. – Dartsowe, в 1220 г. – Dartschowe, в 1235 г. – Darsekow; название Дажья земля, Dassow Land, изображалось так: в 1158 г. – Dartsowe, 1163 – Darsowe, 1164 – Darzowe или Darxsowe, 1174 – Dartzowe, 1202 – Dartzchowe; Дажий лес, в 1188 г. – Silva Dartzchowe; Дажье озеро в 1336 – Stagnum Dartzowense, in stagno Dartzowe. Кроме того, встречаем название Dersenow, писавшееся в 1230 г. Darsenowe, 1320 – Dersenow; наконец, Datze, Datzebach, писавшееся в 1552 г. – Dartze или Dassebek^[590]. В этом последнем названии можно даже узнать самое имя Дажьбог, точно так, как, напр., имя Tribog, Трибог пишется иногда: Тrzуbеk. После всего изложенного можно, кажется, с достаточною достоверностью утверждать: а) что Хорс-Дажьбог значит Конь-Дневной бог, т.е. Конь-Белбог или Конь-Солнце, б) что божество это заимствовано Владимиром, вероятно, из земли вагров, где почиталась одноименная с ним Подага, или от соседей вагров – бодричей, где целая область, озеро, лес и другие места носили название Дажьего Бога, и в) что из обоих названий первое – Хорс, оставившее следы в бесчисленных названиях местностей во всей центральной Европе, которые в старину служили обиталищем славян, могло принадлежать первоначально богу солнца юго-западных и западных славян, которые, как было показано выше, до сих пор не забыли о солнцевом коне со звездой во лбу, о блестящих конях, на которых ездит солнце; что же касается второго – Дажьбог, то оно, так же как и имя Подаги, очевидно, заимствовано балтийскими славянами от соседних германцев, или вернее скандинавов, так как славяне приняли скандинавскую форму Dag^[591].

В заключение не могу не отметить для Хорса-Дажьбога, кроме умбрийского Хорса Марса, еще такую же аналогию, представляемую германской мифологией: Бальдер, называемый также Bald"ag (это последнее имя напоминает Дата [Tag, Dag]), т.е. германский Белбог или Дажьбог, в древних сказаниях иногда носит название Phol. Это последнее имя, по объяснению Вахтера, значит Pullus equi, жеребенок (немец. Fohlen), т.е. молодой конь. Phol-Balder соответствует буквально Коню-Белбогу или Хорсу-Дажьбогу.

Имена Бальдер и Фоль (Phol), обозначающие одного бога, встречаются в древнегерманской заклинательной песне против вывиха: по словам этой песни, Фоль и Водан ехали однажды верхами в лес; конь Бальдера, «demo Balderes Volon», при этом вывихнул себе ногу, и все небожители стали тщетно употреблять возможные усилия, чтобы вправить ее. Один лишь Водан нашел для того действительное средство. Всеобщая забота небожителей об излечении Бальдерова коня подтверждает высокое значение этого солнечного бога, приостановка движения которого должна была бы иметь пагубное влияние на течение жизни всего мира^[592]. «Культ этого бога, – говорит Гримм, – вероятно, был весьма распространен в народе, так как упомянутая песня называет его разными именами (Phol и Balder), без опасения быть непонятою... Еще более требует тождества Бальдера и Фоля и самый смысл песни, так как в противном случае было бы весьма странным, что имя Фоля, названное в начале песни, впоследствии более не упоминается»^[593]. В старинных русских памятниках имена «Хорс» и «Дажьбог» встречаются нередко рядом, взаимно объясняя друг друга, но иногда также являются отдельно, что неоднократно подавало повод к заподозреванию тождества обоих названий. Так, автор «Слова о полку Игореве» то упоминает о великом Хорсе, то о «Дажьбожьем внуке». Впрочем, после всего вышеизложенного, тождество Хорса и Дажьбога (ср. «Horse Marte», «Phol – Balder») не может подлежать сомнению. Следует еще обратить внимание на то, что Phol, как бог, почитался особенно в Баварии и Тюрингии^[594]. Вспомним, что в Тюрингии же находилась знаменитая, по языческим сказаниям, «Хрсалчина» гора – H"orselberg.

К циклу божеств солнечных следует отнести также божество, по общему мнению, не засвидетельствованное летописью Нестора и другими древними памятниками (насколько мнение это справедливо, увидим ниже), но глубоко коренящееся в религиозном сознании русского народа, – божество, как по названию, так и по смыслу своему представляющее близкое сходство с Яровитом (также Радегастом) балтийских славян, – русского ЯРИЛА. «Подобно санскритскому корню ar, – замечает Ефименко, – славянский корень яр также сохранил значение стремительности, быстроты, пылкости, силы, света, весеннего или восходящего солнца... Весенний и утренний солнечный свет возбуждает во всей природе силу возрождающую; поэтому корень яр употребляется в значении плодотворной силы весеннего и утреннего солнечного света. Что именно под корнем яр надобно понимать свет весеннего или восходящего солнца, видно из названий весны: малорус. ярь^[595] и чеш. garo. Отсюда название хлеба, сеемого весной: малорус. ярыня, великорус. ярица, чеш. gar, словен. garice, польск. jarzyna, и прилагательные: яровой, jary, ярый... Весна и утро – время появления света и теплоты солнца, возбуждающих похоть в человеке и животных и стремление к оплодотворению в растениях. Отсюда новое значение корня яp – животная похоть, плотская любовь и оплодотворяющая сила. Яриться – иметь похоть. Кроме похоти весенний свет возбуждает силу, мужество; поэтому корень яр у нас, как и в санскрите, означает силу, мужество, ярый – сильный, мужественный, чеш. jarоst – свежесть, юношеская сила. Судя по вышеизложенному словопроизводству, – прибавляет Ефименко, – слово Ярило будет обозначать быстрораспространяющийся весенний свет^[596] или утренний солнечный свет, возбуждающий растительную силу в травах и деревах, и плотскую любовь в людях и животных, потом юношескую свежесть, силу и храбрость в человеке. Отсюда следует, что Ярило, как божество, должно быть богом восходящего или весеннего солнца, богом похоти и любви, богом произрастителем и покровителем животных, производителем растений, богом силы и храбрости. В таком смысле наш Ярило тождествен с Яровитом гаволян»^[597].

Ярило или Ярыло, в смысле бога весеннего солнца, до сих пор живет в сознании белоруссов, вообще сохранивших в обрядах и верованиях своих множество весьма древних черт и мотивов. Белоруссы представляют себе «Ярылу» молодым, красивым, разъезжающим на белом коне, в белой мантии, с венком из цветов на голове; в правой руке он держит человеческую голову, а в левой – маленький снопок ржаных колосьев. В честь его белорусские девушки около времени первых яровых посевов (27 апреля, т.е. приблизительно в то же время, как отправлялось торжество в честь Яровита в Гавельберге) устраивают праздник. Нарядив одну из своих подруг «Ярылом», в белую мантию, и украсив ее венком из полевых цветов, ее сажают на белого коня, привязанного к столбу. Вокруг Ярыла девицы, также украшенные венками, водят хоровод, пляшут и поют. В случае благоприятной погоды обряд этот совершается на посеянных нивах. Во время пляски девушки поют в честь Ярила песню, в которой он изображается шествующим по земле и приносящим с собою плодородие нив и полей. Песня эта начинается так: