Божественная любовь

– Тогда осталось самое главное, испросить прощения у Бэль, – лопнув ладонью по подлокотнику, прогудел Кэлер, все еще сурово, но уже частью удовлетворенно тем, что семейное единство, так ценимое дружелюбным Богом Бардов и Пиров, восстанавливается.

– Уже, – коротко признался Энтиор, – она меня простила.

– Ну еще бы! Это же Бэль, – фыркнул Джей, показывая, что не слишком-то ему верится в благие намерения и благородные порывы братца-вампира. Впрочем, откровенно возмущаться и возражать против снятия бойкота вор не стал.

Рик выждал несколько секунд, новых претензий к Энтиору предъявлено не было, и поставил вопрос на голосование, поочередно указав на пару широких ваз, едва примостившихся на крохотном живом столике в центре гостиной:

– Красный – бойкот, зеленый – снятие.

С ладоней богов начали срываться шарики света и слетаться к хрустальным вазам. Через полминуты ваза-шар из прозрачного стекла полнилась зеленым живым огнем. Ее товарке не досталось ни единого красного огонька. Как бы родичи не злились на предателя, но длить разлад в семье, если виновник воистину раскаялся и ухитрился изменить саму душу в рекордные сроки, никто не решился. Ладно уж, пусть бойкот снимется, а злиться на брата никто не запрещал!

– Бойкот снят, – громко и не слишком довольно объявил Лимбер по праву старшего.

Невольный вздох облегчения, сорвавшийся с уст Энтиора, совсем не вязался с невозмутимым видом, который хранил вампир, и куда более отражал его внутреннее волнение, нежели маска безразличия, привычно нацепленная на лицо. До последней секунды бог до конца не верил, что будет прощен, нет, пусть не прощен, легко и быстро никто, ну если только Кэлер и Бэль, прощать не умел, но не исключен из семейного круга. Именно это было кошмаром последних дней вампира.

– Значит, теперь можно и картинку посмотреть! И послушать, как мы ее раздобыли! – провозгласил Клайд, изнывавший от желания похвастаться новой найденной Элией картой.

– О да, посмотреть, только не картинку, а картинки, – улыбнулась принцесса, намекая на увеличение числа найденных карт Колоды Либастьяна. Элия посчитала просмотр новых карт важнее, занимательной истории похода к затонувшему городу сальтил.

Злат, не вмешивавшийся ни словом, ни делом во внутренние распри королевской семьи коротко усмехнулся и с демонстративной медлительностью повернул голову – будто подавал пример – в сторону ростового зеркала на стене.

Поверхность, до этой поры успешно отражавшая пестрое сборище в гостиной и столы со снедью и напитками, к которым не притронулся ни один гость, преобразилась. Вместо хроники фальшивой «пирушки» в апартаментах принцессы зеркало изобразило сначала абсолютную черноту, потом какую-то серую рябь и, наконец, увеличенное изображение карты Всадника Ловчего из Колоды Джокеров во всю ширину и высоту стекла. Связист попытался разобраться, как удается Злату проделывать такие фокусы, не уловил и десятой доли энергетических плетений, совершенно чуждых его структуре Силы, и завистливо вздохнул.

Остальных же больше вопроса «как» (к фокусам Повелителя Межуровнья, ошивавшегося в Лоуленде чуть ли не чаще, чем у себя в Бездне, боги успели привыкнуть быстро и теперь даже не удивлялись), интересовал вопрос «кто» и «какой».

Портрет Энтиора изучали придирчиво и долго, будто соображали, не фальшивка ли, но, в конце концов, признали факт существования новой карты и приготовились выслушать рассказ Элии о ее нахождении. Поздравлять лорда Дознавателя или заключать в объятия никто не рвался. Повезло гаду и только.

Потом настал через Всадника Вестника с рыжей бородатой физиономией. Этот образ вызвал куда более одобрительное изумление и веселье. Зато, когда зеркало явило третью и последнюю карту из добычи принцессы, компания резко посерьезнела. Меняющиеся черты и фигура незаконченного наброска изрядно озадачили богов.

– Это что за хрень? Ни фига не разобрать! – грубо, но емко озвучил общее недоумение Кэлберт.

– Возможно, к нам попал набросок карты, не законченный художником? – осторожно выдвинул предположение Эйран.

– Что думаешь, дочка? – тихо спросил у Элии отец.

– Выскажу лишь свое мнение, – начала рассуждать вслух принцесса. – Мне кажется, слухи о том, что Либастьян не успел завершить работу над Колодой для Пасьянса Творца лживы. Безумный гений сотворил самое гениальное из своих творений целиком. И сейчас перед нами лежит прямое тому доказательство – рисовальщик сознательно создал такую причудливую карту. Она не черновой набросок, а намек. Колода Либастьяна не закончена потому, что она не может быть закончена в принципе. Пасьянс Творца – бесконечно многообразен и не потерпит статики. Лишь главные карты определены и предсказаны. Попыткой сбора Колоды Джокеров мы запустили процесс расклада пасьянса, тасуются не только картинки, а и их живые аналоги, трансформируясь в соответствии с великим замыслом Творца по своему ли сознательному желанию или вопреки оному – роли уже не играет. Думаю, карты могут как добавляться в колоду, так и удаляться из нее. Какие-то карты мы видим отчетливо, какие-то, чей приход не предопределен окончательно или планируется еще очень и очень не скоро, просматриваются смутно.

– То есть мы расклад запустили и дальше что? Зачем? В чем толк? – не утерпев, сыпанул вопросами Джей и прищелкнул пальцами.

– Выгода? Тебе мало двух братьев, возросшей силы нашего мира и Источника, привлечения на сторону семьи Слуг Творца, вроде Разрушителя, Жнецов, Плетущего Мироздание? Изменений в талантах родичей? – начала в ответ обстоятельно задавать вопросы принцесса.

– Глупость сказал, – сдал назад белобрысый принц под давлением логичных аргументов, теперь, после формулировки и представление «в куче» смотревшихся куда как весомо.

Взяв в руки бокал с вином, богиня пригубила и выплеснула на себя добрую половину от звонкого возгласа кузины:

– Элия! Почему! Почему ты, почему вы все мне ничего не сказали про Джокеров? Про то что я, Гор и ты – это они!

Появившуюся в гостиной босую девушку, закутанную в большое золотисто-зеленое покрывало, буквально трясло от возмущения, информационного шока и обиды. В карих глазах плескалось море эмоций!

Следом за Бэль в комнате, где после нежданного явления и еще более нежданного заявления юной принцессы по-хозяйски обосновалось изумленное молчание, телепортировался герцог Лиенский. Верно на его долю покрывал не хватило, или его светлость торопился настолько, что захватить что-то из одежды не подумал.

Решая проблемы по мере их усложнения, Элия прищелкнула пальцами, очищая свое платье и заодно одевая молодоженов в нечто более пристойное, чем одно покрывало на двоих.

– Детка, откуда такие байки? Какие Джокеры? – первым с показной беспечностью воскликнул сплетник Клайд, тщетно стараясь пригасить блеск жадного азарта в глазах, и затараторил: – Да садитесь вы, коль пришли, вон диван свободный! Мы же тут праздновать вашу свадьбу собирались! Потреплемся, заодно и отпразднуем!

– Это не байки, я знаю. Я видела, – насупилась совершенно по-детски Бэль и тут же, покраснев до кончиков ушек, кажется, вспоминая кое-что из обстоятельств, при которых открылось видение, закончила: – Я теперь все знаю, что Гор об этом знал, а еще я Колесо и все картинки тоже видела!