Божественная любовь

Братья еще разок обменялись взглядами, Клайд поморщился, словно уже чувствовал острые коготки сестры в своей бороде, но мужественно кивнул: «Действуем!». Рик подхватил с пола вещественное доказательство воли Творца. Принцы прямым ходом двинулись к Элии.

– Обожаемая, ты не поверишь! – затараторил рыжебородый, с разгону налетая на принцессу, словно пытался внешним напором приглушить некоторую неуверенность.

– Во что? – деловито осведомилась Богиня Логики.

– Мы тут монетку бросили, не закатиться ли к тебе в апартаменты для кутежа, если монетка на ребро встанет и ребс в бальной зале заорет! Так она встала да и ребс, – азартно выпалил Рикардо, продемонстрировав корону и многозначительно поведя взглядом в сторону Элтона, – заорал.

– У нас в бальной зале не то, что ребс, весь кочующий зоопарк заголосит, никто и не почешется. А насчет монетки в следующий раз загадывайте, чтоб в воздухе висеть осталась, – мрачно посоветовала принцесса шутникам, но волосы драть или по щекам хлестать не кинулась и то ладно.

– Непременно! – взбодрился рыжий любитель жребия, энергично замахав руками. Монетка, как намасленная, выскочила из пальцев и устремилась вниз, скользнула по шелковым штанам Рика, отделанным драгоценными камнями и множеством фальшивых прозрачных кармашков, сквозь которые были продеты золотые цепочки, и намертво застряла между звеньями цепи и тканью кармашка. То есть, практически повисла в воздухе! Лейм многозначительно хмыкнул.

Элия вздохнула и обреченно согласилась:

– Через полчаса у меня в гостиной. Собирай родичей.

Перенесясь в центральный холл родового замка с молодой женой на руках, Элегор опустил драгоценную ношу на пол и весело, без всякой патетики, к каковой испытывал жуткую аллергию с детского возраста, провозгласил:

– Добро пожаловать домой, котенок!

Не дожидаясь реакции жены и тем паче не созывая обслугу для того, чтобы представить им хозяйку (потом успеется), потащил Бэль в первый попавшийся коридор на обзорную экскурсию. Впрочем, всем, встретившимся на пути молодых, и без всяких официальных представлений становилось ясно, что прелестная девушка рядом с господином – его молодая супруга. Когда об этом стало известно по беспроводному телеграфу слухов, многие улучили возможность хоть одним глазком, да глянуть на создание, прельстившее невозможного герцога Лиенского.

К первичному облегчению слуг девушка вовсе не выглядела монстром в юбке под стать мужу. Скорее уж милое хрупкое создание, с румянцем волнения на щеках, бросающее из-под ресниц любопытные взгляды казалось образцовым экземпляром невесты. Той самой, о какой для своего чада мечтает в глубине души каждая уважающая себя почтенная матушка. Конечно, если бы кто-то из наблюдателей обладал талантом заглядывать в души, то не был бы столь радужно умиротворен. Недаром говорят: многие знания, многие печали.

Бэль ступала по каменным плитам коридоров и зал, изучая старинное великолепие замка, удивительно светлого и почему-то, вопреки обилию камня, уютного. Может, оттого, что рядом был любимый? А может быть… Девушка неожиданно остановилась, словно прислушиваясь к чему-то, заулыбалась, а потом даже хихикнула.

– Над чем смеемся? – мгновенно заинтересовался Элегор.

– Я поняла, что чувствую, – шепотком поделилась Бэль. – Эта жажда жизни и приключений, все испытать и узнать, такая нетерпеливая… Это след твоих детских эмоций, они очень крепко отпечатались в камне, особенно здесь.

– А-а-а! Точно, я лет до пятидесяти жил в этом крыле, – удивленный чуткостью супруги, признался герцог.

– Здесь красиво, особенно гобелены… Лиен? – уточнила принцесса, указывая пальчиком на украшавший стену роскошный гобелен: виноградники в явно жаркий, солнечный день.

– Да, мать любила ткать и сама рисовала эскизы для работ. Гобелены есть почти в каждой комнате и коридорах замка, – отметил Элегор, для которого эти «коврики» были столь привычны с далекой детской поры, что совершенно примелькались.

Только теперь, когда Бэль спросила, бог и сам словно заново увидел работы матери и удивился, насколько они талантливо сделаны. Оказывается, его родительница, отметившаяся в памяти как занудная женщина с вечно-недовольной миной и бесконечным запасом по-и нраво-учений, оставила после себя такую красоту!

– А я своей мамы совсем не знала. Рик рассказывал, ей пора было уходить еще до моего рождения, но Элия уговорила Служителя Смерти подождать, чтобы я успела родиться, – тихонько вздохнула Бэль. Боль эта давно отболела, девушка просто делилась грустной историей своего появления на свет.

Элегор поперхнулся от неожиданности. Он, конечно, знал, что мать младшей принцессы умерла родами, но таких подробностей не ведал. Королевская семья умела хранить тайны. И вот теперь оказывается, куда не плюнь, герцог везде и всем обязан леди Ведьме. Жизнью жены тоже.

«Надо бы еще ящик вендзерского Элии прислать и не сказать по какому поводу. Пускай голову поломает о причинах моей щедрости!», – решил герцог совместить благодарность и подколку.

– Зато у тебя целая куча братьев и замечательная сестра, – нашел, чем подбодрить задумавшуюся новобрачную бог, и скромно прибавил: – А теперь еще и я есть!

– Да, – счастливо вздохнула Бэль и неудержимо покраснела, когда ее взгляд упал на приоткрытую дверь спальни, к которой целенаправленно прокладывал кратчайший маршрут Элегор.

– Посмотрим? – коварно предложил супруг, распахивая створку во всю ширину.

Бледно-золотистые, изумрудно-зеленые и теплые коричневые тона ковра и алькова, белоснежные просторы самой кровати производили впечатление чистоты и тепла. Ну а что на ковре орнамент по краю и на пологе вились вездесущие лозы вкупе с розами – с этим Элегор вынужденно смирился. Все-таки супружеская спальня герцога-главы рода, можно немножечко и в символизм поиграть.

– Но ведь еще не вечер, – простодушно удивилась и тут же покраснела еще гуще Мирабэль.

– А мы не спать идем, – таинственно поведал на ушко жене Элегор уже практически у самого алькова. И когда только они успели оказаться в комнате?

Бэль не нашла ничего лучшего, кроме как уткнуться носиком в плечо мужа, при этом грудь ее невзначай потерлась о руку Гора, заставив серые глаза загореться золотыми искрами.

– Только я ничего не умею, – заранее стыдливо покаялась девушка таким шепотом, что услыхал ее муж лишь благодаря исключительной остроте слуха.

– Я научу! – шалея от счастья, пылко пообещал Элегор и, медленно приспуская бретели платья с плеч супруги, прижимаясь к нежной коже горячими губами, прибавил: – Всему-всему!..

Все происходящее после отложилось в памяти Бэль скорее эмоциями и ощущениями, нежели визуальными образами. Дыхание мужа, запах грозы и костра, мягкость прядей его волос, скользящих по ее коже, вездесущность жарких губ, рук, языка, крепкого тела. Ощущение грозовой божественной силы, сплетающейся с ее собственной в тугой клубок. Восприятие всех нитей двух душ-половинок, соединяющихся между собой в идеальное целое.