Божественная любовь

Оправляя рубашку, эльфийка только что заметила на груди кулон-розу, тот самый, хранящий отраву, что надела перед помолвкой с Элегором, как знак выхода из безнадежной ситуации. Надо же, она за всеми перипетиями минувших дней не вспомнила о яде! Ни разу ей в голову не пришла мысль воспользоваться последним средством. Наверное, крепко засели в памяти слова Элии о выборе, долге и ответственности. Удивительно мудрая улыбка, мало свойственная юному возрасту, проскользнула по губам Мирабэль, притронувшейся к кулону, и исчезла, спугнутая гневным мужским воплем.

Рик, ведомый своим чутьем сплетника, появился в коридоре внезапно и, не раздумывая ни секунды, кинулся на Энтиора с криком:

– Убирайся от Бэль, урод!

Кулак устремился к челюсти брата. Вампир был быстрее, он сместился и перехватил руку рыжего, а вот удержать оказался не способен, пальцы Рика вмазались в стенку, разминувшись с головой Энтиора на несколько миллиметров. Деревянная панель на стене разлетелась в щепу.

– Рик, все в порядке, – позвала Бэль, морщась от кинжальной остроты эмоций ярящегося брата. – Он ничего плохого мне не сделал. Правда! Перестань! Энтиор приходил извиниться и я его простила. Все хорошо…

– Извиняться? А чего ты тогда морщишься? Он тебя обижал? – не отступил рыжий, ни на секунду не поверив в чистоту и искренность намерений вампира. Скорей уж удивление мешалось с презрением: до чего докатился братец! Готов уже лебезить перед ненавистной кузиной, замаливая грехи.

– Нет, не обижал. Ты очень злишься, мне от этого плохо, больно, так неправильно! Нельзя биться друг с другом! – всхлипнула Бэль, глаза наполнились слезами. К неприязни Энтиора она давно привыкла, как к старой болячке, но к тому, что между братьями бывает не обычное соперничество или шутливые споры, а вот такая слепящая ненависть, – юная богиня готова не была.

– Извини, кроха, – разом, будто на полыхающие жаром уголья выплеснули бочку воды, остыл бог, испытывая уже не ярость, но вину за причиненную Бэль боль, за то, что она едва не стала свидетельницей безобразной свары. – Иди, отдыхай, у тебя завтра такой день! А с Энтиором я потолкую без мордобоя, обещаю.

– Спасибо, – слезы высохли на глазах принцессы, крепко сжимая в ладонях статуэтку, она ушла к себе.

Рик, уже не как жаждущий возмездия негодяю и стремящийся защитить сестренку мужчина, но, как Бог Информации, перевел зеленый взгляд-рентген на исхудавшего вампира, и бросил:

– Пошли, потолкуем, если тебе есть, что для остальных передать.

Энтиор не стал ломаться, кивнул и последовал за родичем.

Вода смыла часть усталости, баланс энергий, пошатнувшийся от стремительных перемещений туда-обратно между различными по структуре мирами, понемногу входил в норму, впереди ждал ужин. Элия вымыла голову, высушила ее заклятьем и теперь дремала вполглаза, позволяя магической расческе порхать по волосам, разбирая длинные пряди. Никакая служанка не могла бы заботиться о прическе госпожи так усердно и нежно.

Принц Лейм вошел в будуар любимой, перехватил частый гребешок в полете движением молниеносным, способным остановить стрелу, и сам продолжил расчесывать волосы Элии. У него каким-то чудом, наверное, чудом любви, получалось еще быстрее, нежнее и приятнее, чем у заклятья.

Несколько минут богиня млела под заботливыми руками кузена, потом вздохнула и спросила:

– Что?

Оставить заботы о Мирабэль ради визита к любовнице – такое было слишком неправильно для маниакально-обязательного Лейма. Значит, он пришел по делу, и, вероятно, делу настолько важному, что прежде, чем завести о нем разговор, счел нужным дождаться разрешения проницательной принцессы.

– Злат предлагает прибыть в его владения. Ты, я, Гор. Ждет, – по-телеграфному коротко и почти виновато доложил Лейм и добавил, шифруясь, чтобы не выдать лишней информации. – Мне кажется, он хочет поговорить о сказках.

– Пойдем, – как была в халате, хочет видеть, так пусть видит, (чего он у нее не видал?) Элия взяла за руку Лейма и шагнула в зеркало.

Герцог уже был там и нетерпеливо метался по диагонали стены овальной комнаты. Наверное, овальной. Поверхности стен, пола и потолка представляли собой столь причудливо выгнувшееся пространство, что адекватному анализу не поддавались. С тем же успехом комната могла являть собой модель ленты Мебиуса в разрезе. На этот раз после диких прыжков Элегора через окна-порталы, Повелитель Межуровнья предусмотрительно выбрал помещение без окон куда бы то ни было. Да и без дверей тоже, даже в соседние комнаты.

– Наконец-то! – оживился Бог Авантюр, спрыгивая на пол.

Элия окинула комнату взглядом, перенеслась на нечто, напоминающее узкий диванчик, зависший ровно посередине, и прилегла на него. Подперла голову рукой и позвала:

– Злат?

– Прекрасный день, дорогая, прежде, чем мы начнем беседу, предлагаю пригласить Нрэна, – выступив то ли из стены, то ли из потолка, то ли просто собравшись в пространстве из атомов, с сумрачно-задумчивым видом попросил Повелитель Межуровнья, закутанный в тени так, что не разобрать было одежды.

– Зачем это? Если уж Совет собирать, тогда всех звать, – удивился герцог, бесцеремонно запрыгивая на «диван», где устроилась богиня, и умащиваясь на свободном пространстве.

– Думаю, это будет правильным, – очень «доходчиво» обосновал Злат.

– Только пусть меч дома оставит, а то решит, что мы его для какого-нибудь непотребства пригласили, поотрубает лишнее, а мне завтра жениться! – озаботился Элегор.

– Герцог, даже Нрэн не настолько маниакально ревнив, чтобы возомнить, что его пригласили на оргию с твоим и моим участием одновременно, так что женильную палочку он тебе если и оторвет, то совсем по другому поводу, – хихикнула богиня и, постукивая пальчиками по диванчику, продолжила едва слышно и совершенно серьезно, будто не веселилась секунду назад:

– Три ферзя…

На миг Элия прикусила губу, просчитывая варианты, и согласилась с Повелителем Межуровнья под демонстративное фырканье Элегора, давящегося от смеха:

– Зови.

Нрэн объявился в комнате так внезапно, что Лиенский вздрогнул. Он не заметил, чтобы Злат что-то делал. Стоял, скрестив руки у стены, и даже не шевелился, но вот уже воитель очутился в Межуровнье, да еще прошел так, будто знал, зачем он тут оказался и кого застанет. Нет, конечно, физиономия принца никогда не отличалась яркостью мимических реакций, но было что-то в его повадке сейчас такое, что герцог понял: будущий деверь не просто выдернут с бухты-барахты, а приглашен.

– Карта в бумажном футляре, которую мне передал сегодня Лейм, откуда? – первым делом спросил Злат.

– Из книги сказок, принадлежащей принцу Дельену, – педантично ответил Бог Романтики. Он садиться не стал, но подошел поближе к дивану, где полулежала принцесса.

– Однако… Я очистил ее от намалеванного поверх слоя. И вот, что увидел, – в пальцах мужчины возникла пластинка карты колоды Либастьяна, изъятая у мэсслендца. Характерная рубашка карты не давала шанса на ошибку. А сам рисунок – пальцы Злата развернули картинку – изображал гибкую молодую красавицу, не в пышном платье, а в летящей по ветру тунике, с проказливой улыбкой и глубоким, чуть лукавым, мягким взглядом карих глаз. Внизу под портретом было написано коротко: ДЖОКЕР.