Божественные головоломки, или Война за любовь

– Доброй ночи, воины, - сочтя свой долг исполненным, пожелала лордесса. Она насмешливо подмигнула ничуть не обиженному остроумцу и сопровождаемая пожеланиями всяческого благополучия, благодарностями и почетным эскортом из пяти мужчин, едва не передравшихся за право проводить девушку и нести ее сундучок, вернулась к палатке командира.

Его высочество все еще терзал Дина в той самой комнате, где совсем недавно проходил ужин. Бог расхаживал вдоль стены и выстреливал вопросами, выспрашивал мельчайшие подробности сновидения. Он скрупулезно восстанавливал каждое слово Хранителя, способное пролить свет на нападение демонов в частности и происходящее в мирах в целом. Киалонец стоически терпел, стоя навытяжку перед богом, только следил за его перемещением взглядом: шесть шагов вправо, четкий по-военному разворот, шесть шагов назад. Он отвечал и отвечал, чуть заплетающимся после пережитых волнений и усталости языком. Отвечал и отвечал.... Уже самому Элегору начало казаться, будто допрос длится вечность, и он вовсе не герцог Лиенский, а юный лорд Дингорт, и он с начала времен стоял перед воителем, а тот всегда ходил туда обратно по комнате. Поэтому сестру Дин встретил, как спасительницу, вырвавшую его из замкнутого круга жуткой иллюзии. Теперь внимание педантичного бога оказалось поделено между двумя жертвами.

– Одного не понимаю, почему в Лоуленде пытками занимается Энтиор? Он же просто щенок по сравнению с Нрэном!
– мысленно взвыл герцог, жалуясь принцессе.

– Потому что у нас гуманное государство!
– торжественно заявила богиня.
– Физические терзания самой высшей пробы еще куда ни шло, но не давление на психику!

– А-а-а!
– 'догнал' бог, ни разу в жизни даже от самых истовых патриотов не слышавший словечка 'гуманный' по отношению к любимой отчизне.

– Все пострадавшие исцелены, командир, - отчиталась Лиесса, вставая радом с братом. Реверанс в брюках выглядел бы самым нелепым образом, поэтому девушка ограничилась полупоклоном.

– Насколько?
– уточнил Нрэн, наверное, ожидая процентной выкладки со схемами-графиками этапов выздоровления.

– Полностью, - удивленными крыльями взметнулись ресницы над синими звездчатыми глазами.
– Солдаты избавлены от ожогов. Те, чьи раны были значительны, спят, восстанавливая силы, но завтра, полагаю, смогут встать в строй. Желаете лично осмотреть их?

– Нет, - качнул головой воитель. Врать ему в лицо стал бы разве что злейший враг, а киалонку мужчина таковой не считал.

– Вы оба - молодцы, достойно сражались с демоном, проявили заботу о людях, - серьезно констатировал Бог Войны, скрестив на груди руки.

– У меня предсмертный бред, или Нрэн и впрямь нас похвалил?
– на мысленной волне изумился Элегор, впервые удостоенный доброго слова от сурового молчуна принца, обидно только, что под личиной.

– Или я тоже умерла, или чудо свершилось!
– подтвердила Элия столь же удивленно.

– Нет, ты бы такими глупыми видениями страдать не стала, - убежденно заявил герцог. Элия всегда оставалась для друга истинным образцом практичного и трезвого взгляда на все нелепости мира.

А Нрэн между тем продолжил резко посуровевшим тоном:

– Но впредь любые сведения, касающиеся магических, демонических и иных сил того же рода докладывайте мне незамедлительно. Вас извиняет только незнание и неумение подчиняться армейской дисциплине. Полагаю, подобного больше не повторится, - последняя фраза звучала как 'уверен, мой приказ исполнят!'

Дин и Лиесса дружно закивали. Смертные не могли и не должны были реагировать иначе на слова бога. Куда уж им! Даже могущественные сверхъестественные создания не часто осмеливались возражать Нрэну, на стороне которого была не только абсолютная уверенность в своей правоте, но и все самые веские средства для ее доказательств, в которые дар риторики, разумеется, не включался, зато входил могучий меч и совершенное искусство владения им.

– Спать будете в моей палатке, - продолжил принц, не предлагая, а распоряжаясь с уверенной твердостью, - займете свободные помещения для адъютанта и гонцов. Я буду охранять лагерь. Если утром ваш Источник не объявится, вызовите его сами. У меня есть вопросы. Слишком о многом он умолчал, давая поручение.

'Да, - единогласно решили боги, - завидовать бедолаге, о котором в таком ключе говорил Бог Войны, не стоило. Лучше уж пережить еще десяток нападений демонов всех мастей, чем беседовать с настроенным столь 'доброжелательно' воителем'.

– Вы не станете больше сопровождать нас?
– с печальной серьезностью уточнила Лиесса, не протестуя, не умоляя с заламыванием рук и слезами, как обыкновенно, не выяснив все толком, начинали вести себя очень многие женщины.

– Я дал согласие, не в моих правилах менять решение без веской причины, - вскинул бровь Нрэн.

Он не стал пускаться в разглагольствования о беззащитных киалонцах, коих воинская честь не позволила бы ему бросить на произвол судьбы только из-за того, что местные Силы утаили информацию о степени сложности проблемы. Умолчал воин и о том, что оставь он сейчас молодых дворян, им наверняка не выжить. Вряд ли бог пекся о сохранении достоинства Дина и Лиессы, скорее, не счел нужным тратить время на объяснение очевидного. Сочтя разговор законченным, принц вышел из комнаты, не выясняя, осталось ли что-то непонятным собеседникам.

– А почему он мне колыбельную песенку петь не стал?
– 'закапризничал' Элегор, не привыкший, когда им столь безапелляционно командуют всякие Нрэны.

– Еще не поздно догнать и попросить, - пошутила принцесса, проводя ревизию апартаментов. Ее уцелевшие вещи уже лежали на стуле в изголовье кровати.

– Да ну, он, небось, кроме военных маршей ничего и не знает, - отмахнулся герцог.

– Знать-то знает, но будет ли петь - большой вопрос, - согласилась богиня, куда лучше друга знакомая с широкой эрудированностью Нрэна.

Как тот ни старался произвести на возлюбленную неизгладимое впечатление примитивно-солдафонскими выходками, выразительной мимикой и красноречием, она все равно знала, чего стоит истинный принц, прячущийся в своем панцире, подобно черепахе.

Увы, общаясь с Богиней Любви, бог просто-напросто терял голову от страсти вместе со всем интеллектуальным содержимым, а если все-таки каким-то чудом сохранял толику разума, то молчал, как рыба, возможно, боясь показаться смешным, нелепым и глупым. Элия проявляла чудеса шпионского дарования, добывая информацию о многочисленных увлечениях любовника, среди которых поэзия была отнюдь не на последнем месте. Стихи Нрэна меланхоличные, полные тонкого, пронзительного острого понимания красоты природы казались богине воистину чудесными, но заставить мужчину почитать хоть что-нибудь было делом абсолютно безнадежным при всех уникальных возможностях принцессы.

Перед способностью Нрэна скрывать чувства, мысли и дарования пасовала даже Богиня Любви, обыкновенно не отступавшая ни перед чем и ни перед кем. Что говорить о каких-то внутренних качествах, когда Элия не могла добиться даже того, чтобы любовник сменил свои уныло-коричневые одеяния на нечто более эффектное и стильное. Черное и золото - вот, по мнению женщины, каковы были истинные цвета принца, в полной мере оттеняющие его красоту и силу! Впрочем, при некотором размышлении, принцесса отказалась от реорганизации гардероба воителя. Эксперименты показали, что Нрэн в черно-золотом жутко пугает даже тех, кто кое-как притерпелся к его блеклому виду в коричневом. Пугает до обмороков и заикания.

Великодушно не предлагая герцогу колыбельной в собственном уникальном исполнении, Элия отправилась досыпать оставшиеся до рассвета несколько часов в выделенную приказным порядком постель. Пусть кровать адъютанта была жесткой и узкой, а шерстяное одеяло кололось даже через чехол и для чутких ноздрей богини пахло в точности так, как его прародительница овца. Такие мелочи не могли прогнать здорового божественного сна, заслуженного сражениями с демонами, врачеванием больных и хождением в тапочках на босу ногу по пересеченной местности.