Божий одуванчик

– Надо соблюдать осторожность, -заморочено бормотала Катерина, когда мы подходили к бабулиному дому, - и проверить, нет ли за нами слежки.

– Нет, -заверила я всех, внимательно оглядываясь по сторонам, - хотя вон те мужики за домино кажутся мне на редкость подозрительными.

Бабуля внимательно оглядела мужичков, пьющих пиво и увлеченно играющих в домино.

– Рыба, -веско заявил один из них, припечатав фишку к столу. Это почему-то показалось нам очень смешным, и пару минут мы хохотали, согнувшись пополам, хлопая себя по коленям и встряхивая головами.

– Пошли, Штирлицы… -бросила нам бабуля, когда мы отсмеялись вволю и первой направилась к своему подъезду. Мы гордо прошествовали за ней.

В лифте на нас снова напал приступ беспричинного хохота, мы утирали слезы, выступившие на глазах и всхлипывали, не в силах вымолвить ни слова. Лифт остановился и двери с тихим щелчком разъехались. Наша компания с трудом вывалилась на лестничную площадку.

Тут было гулко и подозрительно тихо. Впрочем, в тот момент мы не увидели в этом ничего подозрительного, а потому выстроились по росту перед бабулиной дверью и бабуля, чертыхаясь, принялась ковыряться ключами у себя в замке. После некоторых усилий дверь распахнулась и мы оказались у нее в квартире.

– Отлично, -пробасила бабуля, - дверь они за собой заперли. Это радует.

Слова бабули позабавили нас с Катериной необычайно. В порыве гомерического хохота мы снова сложились пополам и принялись смеяться, бессильно прислонившись к стене.

– Отставить!
– гаркнула бабуля. Это повлекло за собой новый взрыв хохота. Катерина начала икать. Бабуля некоторое время гневно сверкала глазами, а потом махнула на нас рукой и принялась смеяться вместе с нами.

Раздался жуткий грохот - это Катерина не устояла на ногах и мешком повалилась на пол. Впрочем, на ее настроение это никак не повлияло - Катерина продолжала смеяться и на полу, раскинув руки и суча ногами. Зрелище она являла собой такой уморительное, что мы с бабулей даже смеяться больше не могли - беззвучно открывали мы рты и ловили ими воздух.

Тут кто- то громко прокашлялся.

Пошарив глазами в полутемном бабулином коридоре мы обнаружили в одном из кресел, стоящих там, здоровенного мужика в строгом костюме, возмущенно взирающего на нас. Уж не знаю, чего он там ожидал увидеть, может быть он полагал, что мы затрясемся от ужаса, но впечатление на нас он произвел прямо противоположное. Катерина, начавшая было подниматься, снова повалилась на пол, схватилась за живот и продолжила хохотать как безумная.

Мужик снова прокашлялся, было видно, что ему весьма неуютно. Мы честно пытались что-то ему сказать, но у нас ничего не выходило, кроме идиотского хихиканья.

– Прекратите, -тонко вскричал мужик. С нами случилась истерика. Несвязанные всхлипывания вырывались из наших глоток, смеяться мы больше не могли, а потому мы лишь встряхивали головами и беззвучно тряслись.

– Миха, Белый, идите сюда!
– заорал мужик куда-то вглубь квартиры. В дверях появились двое здоровенных парней, похожих, как родные братья - черные строгие костюмы, круглые румяные лица и необъятные плечи. Некоторое время мы внимательно их разглядывали, а потом снова принялись хохотать.

– Больные что ль?
– поинтересовался один из парней у мужика, сидевшего в кресле.

– Хрен знает… -пожал плечами тот.

– Мы здоровые… -простонала Катерина в кратком промежутке между взрывами хохота.

– Они замочили Косого?
– поинтересовался второй парень, - полоумные какие-то… Бабка старая, кошелка какая-то… Как они убить кого-то могли? Девка белобрысая совсем малая…

– Убогие, -пожал плечами мужик, - послушайте меня, - повысил он голос, - сейчас мы вас убьем, если вы не скажете нам, где картон.

– Гм… ха-ха-ха… -стонала бабуля, - сейчас они нас… убьют…

– Вы не понимаете слов?
– разъярился мужик, - так мы по другому объясним! Давайте, ребята!!!

Парни неуверенно подступились к нам, не зная с какого конца начинать. В принципе, мы понимали, что пахнет жаренным, и надо как-то разрулить ситуацию, но в голову ничего не приходило, кроме безудержного веселья. Катерина тщетно пыталась подняться с пола. Парни озадаченно оглядывали нас, а мы смеялись.

Через пару минут эта картина стала всех раздражать своим однообразием - мы смеялись и не могли остановиться, парни переминались на одном месте, а мужик в кресле ярился и закипал, как чайник.

– Хватит!!!
– заорал он, - сейчас они по-другому заговорят! Вяжите их.

Сама мысль о том, что нас сейчас свяжут, привела нас в такой неописуемый восторг, что мы даже смеяться перестали. Не успели мы и пикнуть, как нас примотали скотчем к стульям, принесенным из гостиной. Однако, это нас ничуть не расстроило. Мы улыбались как идиотки, а Катеринин стул начал опасно крениться.

Мужик нас просто ненавидел и готов был порвать на грелки.

– Ну… -тихо прорычал он, - за денежки, значит, Косого завалили… На чужое позарились.

Бабуля, в отличие от нас, взяла себя в руки и смеяться перестала.

– Не пойман -не вор, - так же тихо проговорила бабуля, выдержав взгляд нашего визитера, - а ты представься барышням, раз такое дело.

– Миха. Белый, -скромно улыбнулись мордовороты.

– Мы представляем здесь Папу. Моя фамилия Иванов, -с достоинством поклонился из босс.

– Иван Иваныч, -простонала Катерина и снова зашлась в идиотском хихиканье. Я попыталась пнуть ее ногой, но непривычная к абсенту Катерина продолжала хихикать и всхлипывать.

– В чем дело?
– занервничал мужик, - что такое?

– Более благородного псевдонима вы не могли себе подобрать, -вкрадчиво пророкотала бабуля.

– Какая разница?!
– взорвался мужик, - вы меня достали!!! Петров, Сидоров - вам не наплевать?

Катерина уронила голову себе на грудь и начала тихо икать. Сидоров подскочил к ней и влепил ей звенящую зуботычину. Некоторое время Катерина изумленно булькала, а потом повалилась на пол вместе со стулом и затихла. Я мигом протрезвела. Бабуля с хрустом помотала головой, но пока выпутаться из скотча ей не удалось.

– Как главным кандидаткам в покойницы, хочу вам сказать, -по-змеиному ощерился Петров, - вы убили Косого, или не вы - мне плевать. Нам нужны козлы отпущения. Судьба этой гребаной картины нам тоже небезразлична.

Парни выразительно похрустели суставами и вытащили по большому пистолету.

«Вот и все… - промелькнула в моем затуманенном мозгу мысль, - конец всего. На море никто не поедет, а статью про настоящую любовь Пушкин напишет. Такие дела… Не пригодятся теперь никому мои безграничные познания в области журналистики, и мой кулинарный талант тоже канет в лету…». Мне стало очень жаль себя, так, что слезы навернулись на глаза. Катерина на полу сосредоточенно сопела, а бабуля яростно скрипела зубами и пыталась развязать руки.