Божья кара
Шрифт:
– Аркадий... Ты действительно беседуешь со своими клиентами?
– Случается.
– Но, согласитесь... Для этого надо немного...
– Сойти с ума? Не обязательно... Надо через что-то в себе переступить. Сделать шаг в сторону от здравого смысла. И тогда все становится проще. Это касается не только моих клиентов, но и твоих. Я имею в виду живых людей.
– У меня есть друг... Его зовут Равиль. Ему удается проникать туда, куда другим не позволено. Он говорит, что все в человеке... А не снаружи.
– Правильно говорит. Но чтобы проникнуть в человека...
– Кошмар какой-то!
– Никакого кошмара. Наконец выделили квартиру. Перебрались. Все бы хорошо, но детишки какие-то странные получились, задумчивые... И это... Чуть родители зазеваются, они уж в морге. Скучают.
– По трупам, что ли?
– По обстановке.
– Да, у вас тут не заскучаешь, – Андрей поднялся. – На воздух хочется, к живым людям. Счастливо оставаться, Аркадий.
– Подожди минутку... Маленькая подробность обнаружилась... Если найдешь этого придурка, пошарь хорошо в его берлоге... Девочка умерла не от ран, от удушья. Задушил он ее. Я тебе это уже говорил. Так вот, в его жилище должна быть веревка, петля... Жесткий шпагат крупной структурной вязки, сероватого цвета... Я ворсинку нашел... В крови прилипла. Вряд ли он шпагат уничтожил, такие вещи маньяки ценят, они у них вроде талисмана...
– А вторая девочка?
– Все повторяется. Ну, ни пуха тебе!
– К черту!
Равиль, как и обещал, приехал через день московским поездом. Из вагона вышел свежий, улыбчивый, в светлом костюме, белой рубашке. В руке он держал кожаный саквояж, что по нынешним временам было достаточно изысканно – ведь мы-то, простоватые и замызганные, все носимся по вагонам с какими-то пластмассовыми сумками, целлофановыми пакетами, украшенными кудлатой физиономией Аллы Великолепной и не менее кудлатой – Филиппа Несравненного.
Андрей несколько минут постоял в сторонке, любуясь Равилем, его нарядностью, невозмутимостью и каким-то нездешним достоинством. Увидев Андрея, он подошел, поставил саквояж на скамейку, обнял старого друга.
– Прекрасная погода, не правда ли? – произнес он негромко, но внятно.
– А здесь другой не бывает, – ответил Андрей.
– О! – восхищенно произнес Равиль. – Здесь и море есть, как я заметил из вагона?
– А моря здесь... До самого горизонта! – рассмеялся Андрей, вспомнив манеру Равиля вежливо восхищаться по любому поводу.
Взяли частника с каким-то разбитым «жигуленком», оба сели на заднее сиденье и почти всю дорогу промолчали.
– Как там, в Москве? – только-то и спросил Андрей.
– Гудит, – улыбнулся Равиль. – Во всех смыслах слова. Прости, мне ребята сказали, что хлопотно тебе здесь живется?
– Какие ребята? – дернулся
Андрей.– Мои ребята, – и Равиль сделал свободное движение рукой над головой.
– А, – протянул Андрей, – я как-то подзабыл, с кем разговариваю. Значит, кое-что им уже известно?
– Все известно.
– И тебе тоже?
– Они не слишком разговорчивы...
– Разберемся, – негромко проворчал Андрей и замолчал уже до самого Коктебеля.
Андрей привел Равиля в дом к Вере, у которой остановился и сам.
– Не возражаешь? – спросил он у хозяйки.
– Хорошим людям я всегда рада. По глоточку кагора?
– Дай вещи занести! – рассмеялся Андрей. – Я в своем номере его поселю, там же у меня две кровати.
– Если вам не покажется тесно... Пожалуйста. А то знаете, как бывает... Познакомитесь с хорошими девушками, захочется уединения...
– Разберемся, – повторил Андрей. – Как тебе здесь нравится? – спросил он у Равиля, когда они поднялись в номер.
– Потрясающе! Как называются эти горы?
– Карадаг.
– Красивое название. Иначе они и не могут называться. «Кара» переводится как «черные».
– Да, черноты здесь хватает.
– Это ты уже о своих проблемах? Ну что ж, давай, рассказывай.
Андрей усадил Равиля на его кровать, сам расположился на своей и рассказал все, что узнал здесь за несколько дней хмельного своего пребывания.
– Что касается Лены, – Равиль помолчал, – можешь не сомневаться, это твоя дочка.
– Весь Коктебель меня в этом убеждает.
– А ты и сам это знаешь. Только боишься себе признаться.
– А чего бояться-то? Ведь нет девочки!
– Почему... Есть. Она живет в тебе... Вам надо встретиться. Вам есть о чем поговорить. Она хочет тебя видеть.
– Она сейчас... здесь?
– Андрей... – Равиль подошел к окну, долго рассматривал острые скалы Карадага, потом вернулся, сел на свое место. – Не надо этих вопросов. Они пустые. Они разжижают главное.
– Заметано. А может, и матери, Свете, встретиться с Леной?
– Я не уверен, что Света захочет... Что-то стоит между ними. Но если захочет... Пожалуйста. У Светы вина перед Леной. Она боится этой встречи.
– А у меня... Тоже перед Леной вина?
– Нет, – твердо сказал Равиль. – У вас неопределенность... Недосказанность. Вы слишком мало виделись друг с другом, не определились в отношениях. Повторяю – Лена хочет тебя видеть.
– Кошмар какой-то, – пробормотал Андрей в полной растерянности. – Все, что ты сейчас произносишь... Это наверняка?
– Произношу не я... Ты просто слышишь мой голос. И еще... Разве мои слова не стыкуются со всем, что ты здесь узнал за эти несколько дней? Не вписываются в события, которые здесь произошли?
– В том-то и дело, что вписываются, – тяжко вздохнул Андрей.
– Ты хочешь видеть Лену?
– Ой, Равиль, – простонал Андрей.
– Боишься?
– Да.
– Это пройдет. Скажи... Какова твоя цель здесь, в Коктебеле?
– Я хочу найти этого маньяка.
– И как ты с ним поступишь?