Брачное пари

— Пожалуй, нам стоит перестать встречаться в библиотеках, — сказал он весело, — иначе люди бог знает что подумают.

— Вы меня до смерти напугали, — проговорила Констанция, — где вы были? Я вас не заметила.

— Лежал на диване, — сказал он, вставая. — Снова прячемся? От кого на этот раз? От ужасной тетушки? Ах нет, постойте, я знаю ответ. Вы здесь по той же причине, что и я. Мьюриэль терзает пианино.

Констанция хихикнула, но тут же приняла серьезный вид.

— Она прекрасная пианистка.

— Я в этом не сомневаюсь, но вы правы, я ошибся. Она терзает не пианино, а слушателей.

— Но в курительной комнате вы были в полной безопасности, — заметила Констанция.

— О нет, там мой отец.

Констанция удивленно посмотрела на Лейтона. Между ним и лордом Селбруком определенно существовали разногласия, это было видно уже по тому, как официально он говорил о своих родителях, и по тому, как редко он бывал в Рэдфилде. Констанция хотела спросить Лейтона об этом, но сочла, что это было бы грубо.

— Мне жаль, что я нарушила ваш покой, — сказала она.

— Ваше присутствие всегда приятно, — галантно отозвался он. — Проходите, присаживайтесь, поговорите со мной.

Лейтон махнул рукой в сторону дивана и кресел в центре библиотеки. Констанция посмотрела на закрытую дверь. Вряд ли ей прилично оставаться с мужчиной наедине в такое позднее время, пусть даже и в библиотеке.

Лейтон подошел ближе.

— Боитесь остаться со мной наедине? — дразняще сказал он. — Обещаю не посягать на вашу добродетель.

У Констанции часто забилось сердце. Она помнила, что случилось в тот раз, когда она осталась с Лейтоном наедине. Его глаза сверкнули, и Констанция поняла, что он тоже вспомнил тот поцелуй.

Подойдя совсем близко, он протянул руку и коснулся кончиками пальцев ее щеки.

— Я знаю, в прошлый раз я не сумел справиться с собой, и теперь вы мне не доверяете, так?

— Очень верный вопрос, — отозвалась Констанция.

Она ощущала его прикосновение, и сердце ее громко стучало.

— Это была шутка, — мягко сказал он, — я не знал вас и не надеялся больше увидеть. Глупо получилось…

— А теперь?

Констанция не могла оторвать взгляда от его глаз, все тело ее трепетало.

— Теперь все по-другому, верно?

Он отвел локон от ее щеки, и взгляд его скользнул по ее лицу, задержавшись на губах. Его глаза потемнели, и Констанция почти физически ощущала его взгляд на своем лице. По ее телу прокатилась жаркая волна, и ей вдруг стало трудно дышать.

— Потому что я подруга вашей сестры? — наконец проговорила она.

— Потому что теперь это может кое-что значить.

Они долго стояли, глядя друг другу в глаза. Констанция подумала, что он снова может поцеловать ее, и одновременно страшилась и жаждала этого. Она вдруг представила, как его руки ласкают ее грудь, и щеки ее густо порозовели то ли от стыда, то ли от желания. Напряжение было так велико, что казалось, воздух между ними вот-вот заискрится. Доминик вдруг опустил руку и отступил назад. Констанция отвернулась.

— Я… мне лучше вернуться в свою комнату.

— Но вы не выбрали книгу.

— О…

Констанция повернулась к полкам и наугад вытащила книгу. Прижав ее к груди, как щит, она пробормотала:

— Спокойной ночи, милорд.

— Спокойной ночи, мисс Вудли, приятных снов.

Это вряд ли, подумала Констанция, взбегая по лестнице. Она была так взволнована произошедшим, что наверняка не сможет заснуть.

«Потому что теперь это может кое-что значить». Что он имел в виду? Любовь? Брак? Нет, это глупо, они ведь едва знакомы. Может ли это вообще что-то значить?

Констанция вошла в комнату, закрыла дверь, подошла к окну и устремила взгляд в темноту. Может быть, он имел в виду, что, если поцелует ее снова, она сделает шаг по дороге, которая приведет ее к гибели.

Наследники графского титула не женятся на нищих дочерях баронетов. Констанция заметила, что, когда Франческа сегодня перечисляла потенциальных женихов, она не упомянула лорда Лейтона. Франческе нравится Констанция, но она не считает ее подходящей партией для своего брата. И уж определенно такого мезальянса не допустят лорд и леди Селбрук.

Значит, его слова следует расценивать как предупреждение. Правда, они вовсе не звучали как предупреждение, а скорее как… приглашение.

Констанция прислонилась к окну, закрыла глаза и вспомнила их поцелуй — его дыхание на своей коже, теплые губы, прижавшиеся к ее губам, охватившее ее желание.

Она покачала головой, словно желая избавиться от этих мыслей, и отошла от окна. Только сейчас она заметила, что все еще сжимает в руках книгу, и опустила руку, чтобы прочесть название.

Это был «Левиафан» Томаса Гоббса. Прекрасная книга, как раз для чтения на ночь, подумала Констанция и рассмеялась.

Положив книгу на столик у кровати, она принялась расстегивать платье. Можно было бы позвать Нэн, но Констанция не хотела сейчас никого видеть, ей хотелось остаться наедине со своими мыслями. Может быть, ей долго не удастся заснуть, но Констанцию это не беспокоило. Впервые за долгое время она чувствовала, что живет, а не просто существует.

Глава 8

На следующее утро, когда Констанция спустилась к завтраку, Франчески она там не обнаружила. За завтраком у нее завязалась приятная беседа с двумя мисс Нортон — сестрами, приехавшими со своим братом Филипом из своего поместья в Норфолке. Как поняла Констанция, они приходились леди Селбрук какими-то дальними родственниками. Живя под опекой брата, который не очень-то, впрочем, опекал их, сестры еще не выезжали в свет, хотя одной было семнадцать, а другой восемнадцать. В провинции, где они жили, развлечений было мало, и потому визит в Рэдфилд расценивался ими как выдающееся событие. Сестры с нетерпением ждали запланированного на сегодня выезда в церковь.

Для дам постарше и тех, кто не едет верхом, будут поданы открытые ландо, сообщили сестры Констанции, а тем, кто предпочитает прогулку верхом, предоставят лошадей. Сестры заявили, что непременно поедут верхом.

— Хотя на фоне мисс Резерфорд мы, наверное, покажемся неуклюжими, — беспечно улыбаясь, сказала мисс Элинор Нортон.

— Да, она прекрасная наездница и привезла с собой свою лошадь, — добавила ее сестра Лидия. — Вчера она сказала нам, что ездит только на своих лошадях.

— Я ничего другого и не ожидала, — сухо ответила Констанция.