Брачный приговор

Он разжимает хватку, но не отодвигается. Я делаю несколько глотков, стараясь не подавиться. Пить хочется, но в горло ничего не лезет. Тем более Капо продолжает рассматривать меня. Он молчит, и мне уже кажется, что ему больше ничего и не нужно. Только, чтобы я была перед глазами. Рядом.

— Ты изменилась, — его баритон играет хриплыми интонациями, как легкая вибрация, которая почти осязаемо расходится по коже.

— Это кажется, тут мало света. Я почти не вижу тебя.

— Так же лучше.

— О чем ты?

— Ты не видишь мою ненавистную рожу. Тебе должно быть легче, малышка.

— Капо, — я качаю головой, чувствуя, что разговор поворачивает в сторону ссоры. — Зачем ты приказал привести меня?

— Я соскучился.

Я обреченно выдыхаю.

Его логика хозяина жизни убивает меня.

— Я чертовски соскучился, — в нем что-то зажигает искру и он обхватывает ладонями мое лицо, так жарко и тесно, что я непроизвольно запрокидываю голову, как для поцелуя. — Моя малышка, моя сладкая…

Я успеваю выставить ладонь. Я царапаю его, не позволяя дотронуться губами до моих губ. А другой рукой веду по стене. Где-то должен быть выключатель… Я же помню, он рядом с дверью. Черт, да где он?!

Пальцы набредают на клавиши. Я бью по ним со злой силой и вижу, как лампочки под потолком “оживают”. Они не зажигаются сразу на всю мощность, чтобы не ударить по глазам, но проходит несколько мгновений и комната оказывает залита светом, напоминающим дневное летнее солнце.

— Не трогай меня, — я говорю ему в воротник, не хочу запоминать его пьяный оскал и поплывшие от похоти глаза. — Мы это уже проходили, Капо. Ты уже лез ко мне пьяный. В том коридоре, помнишь? Я помню. Я до сих пор всё помню. Это ты отряхнулся и пошел дальше, как ни в чем не бывало, а я так не умею. Мне каждое твое прикосновение, каждое слово… Я живая, черт возьми!

Я встряхиваю головой, но эмоции не отпускают.

— Ты привык, что тебе все в рот смотрят. Ты всегда можешь откупиться или заставить делать по своему угрозами. И ты близок… Я не исключение, я тоже сломаюсь, если ты продолжишь угрожать. Ради малыша я готова на всё! И ради отца! Ты забрал у него бизнес, осталось только добить.

Я киваю несколько раз. Его молчание только распаляет меня, я слышу, как сверху приходят его выдохи, и чувствую себя обезьянкой на сцене. Смешной и занимательной, которая неплохо развлекает его.

— Хорошо, давай, — я снова киваю. — Чего ты хочешь? Мне лечь под тебя? — я судорожным рывком прижимаюсь к его груди и трусь щекой. — Доставить удовольствие? Сколько раз, Капо? Сколько в тебе грязи?

Он просыпается и отрывает меня от пола. Я не решаюсь сопротивляться, только выставляю локоть в его грудь. Мы остаемся в кабинете, Чертов поворачивает и опускает меня на кожаный диван. Сам отступает на шаг, он тяжело дышит, словно пробежал марафон, а в глазах проясняется. Приходит осознанность, а вот алкоголь выветривается. Он опускает глаза на мой живот, который я прикрываю руками.

— Я… я…, — слова не идут к нему.

Он молча разворачивается к окну. Буквально одним рывком оказывается у него и дергает так, что едва не срывает полотно с петель. Свежий прохладный воздух входит в комнату, Чертов жадно дышит им, вбивая в легкие большими глотками.

Глава 29

Я прошу его уйти.

Ему нужно проспаться, и лучше лечь сейчас, когда к нему вернулся разум. Неожиданно это действует, он словно сам понимает, что еще может натворить глупостей. Я остаюсь одна в кабинете и недолго раздумываю, что делать дальше. На препирательства с охраной сил нет, я тоже вымоталась и не могу спорить с организмом. Меня буквально тянет к подушке.

К счастью, на столик поблизости брошен фирменный плед отеля. Так что я кладу под голову декоративные подушки и накрываюсь найденным пледом. Нужно уснуть. Дождаться рассвета, о котором я думала с первой секунды, как вошла в этот номер.

И он приходит даже быстрее, чем я ожидала. Я выключилась, как перегруженное устройство. Просыпаюсь из-за раскрытых штор, яркое южное солнце бьет в большие окна и подсказывает, что нужно торопиться.

Ох.

На часах уже девять утра.

Я проверяю свой телефон. Уже есть пропущенный, помощница из команды отца звонила четыре минуты назад. Это хорошо, что прошло так мало времени. Я сразу набираю ее, попутно прочищая голос. Я сперва радовалась, что отец отправил со мной целый десант сопровождения в Волгоград, но сейчас это очень некстати.

— Мила, доброе утро, — стараюсь звучать максимально беззаботно. — Только заметила ваш звонок.

— Доброе утро, Татьяна. Вы просили напомнить о процедуре, вы сегодня записаны в центр на Пуга…

— Черт, — вырывается. — Придется отменить, Мила. Позвоните им, попробуйте перенести на следующую неделю. Я сегодня себя неважно чувствую, хочу остаться в номере.

— Что-то со здоровьем?

— Нет-нет, — я пытаюсь погасить ее тревогу на взлете. — Гормоны шалят, настроение скачет. У меня сегодня приступ мизантропии, не хочу никого видеть.

— Поняла, — она быстро понимает намек. — Я всё сделаю. Если будет что-то нужно, звоните.

— Хорошо. Спасибо.

Еще два-три часа я выиграла. Может, больше. Главное уехать до звонка отца, ему я не смогу врать бодрым голосом, как сейчас Миле.

Я поднимаюсь с дивана. Прислушиваюсь к номеру. Впрочем, он такой огромный, что в одном конце можно развернуть боевые действия, а в другом — заниматься йогой. И не мешать друг другу. Я иду в ванную, которая поменьше, я отлично помню расположение комнат и выбираю самый короткий путь.

После я возвращаюсь в коридор и встречаю его.

С его жестких волос капает вода. Они кажутся абсолютно черными, а вот в глазах прояснилось. Нет той пугающей тьмы. Я впервые в жизни замечаю замешательство на его волевом лице. Правда, Чертов быстро прогоняет все эмоции. В его бизнесе нельзя показывать слабость, а в мужском мире все эмоции, кроме агрессивных, как раз показатель слабости.

— Всё в порядке? — спрашивает он.

Можно, конечно, огрызнуться. Но я понимаю, что он спрашивает о здоровье.

— Да, — я киваю. — Обошлось.

— Останешься на завтрак?

Ему сложно говорить. Я вижу, как он напряжен, как буквально выдавливает из себя слова. То ли не знает, как подступиться, то ли боится сказать что-то неправильное. И он по второму кругу проверяет запонки на рубашке. Они застегнуты, он вообще в полном порядке — свежий, выбритый и в отглаженной одежде.

Только в глазах тоска.

— Меня скоро будет искать отец, — я машинально поворачиваюсь в сторону входной двери. — Не знаю, что делать, если он узнает. Он взбесится, Капо, да и мне самой надо осознать… Какая-то часть меня считает всё это сном, я, может, поэтому такая спокойная.