Брак без выхода. Мне не нужна умная жена

А я не могу.

Вернуться обратно — это все равно, что добровольно надеть себе на шею цепь. Ту самую, которых у него явно много в его казематах. Может быть, однажды это место и станет моим концом? Если понимать не буду с первого раза…

– Спускайся, Лили, - шепчет мне на ухо, - И аккуратно. Дай ребенка.

– Нет.

Отвечаю слишком резко, Надию к себе сильнее жму. Малик тихо цыкает и одаривает меня усталым взглядом.

– Лестница скользкая, а она уже тяжелая.

Звучит разумно, но как? Как я ему ее отдам? Мне страшно...

– Лили, - цедит, - Отдай. Ребенка.

Оставлять свое солнышко с его родителями было нестрашно, но с ним? Это другое дело. Его руки — это руки убийцы, и он — это убийца с черной душой, от которой я так хотела оградить свою девочку. Но не справилась. Я не справилась, и сейчас у меня снова нет выхода…

Передаю Надию, а потом припускаю по ступенькам. В спину мне летит предостережение:

– Аккуратней!

Но я его игнорирую и через мгновение уже стою у трапа. Малик делает шаг на землю, и я сразу выхватываю у него дочку. Он закатывает глаза.

– Господи…скачешь, как горная коза. Шею сломаешь.

– И что? Будто ты будешь жалеть, - огрызаюсь.

В спину опять летит предостережение в виде тяжелого выдоха сквозь плотно сжатые зубы. Мол, рот закрой для своего же блага. Ага-ага. Обязательно.

Нет, я не самоубийца, поэтому действительно собираюсь закрыть рот; никакого сарказма.

Эти и занимаюсь.

Всю дорогу до дома я обнимаю дочь и смотрю в окно на неменяющийся, скучный пейзаж. Одни деревья и на этом все. Бесконечная дорога в ад, выстланная моими благородными намерениями…

За что только? Будто в прошлой жизни я была врагом человечества и сама спускала курок людям в голову, раз в этой заслужила…все это! А может быть, так оно и было…

Говорят, нам не даются испытания, которые мы не можем выдержать. Так вот. Тот, кто решил, что я могу выдержать это испытания, явно точил на меня зуб, а так как ничего плохого в этой жизни я так сделать и не успела, то вывод сам напрашивается. И судя по размеру зуба, все совсем печально, конечно же…

Наконец-то мы останавливаемся возле его особняка. Своим я его раньше называла с трудом, теперь не называю вовсе. Это не мой дом, и никогда моим домом не был. И захожу я в него не как хозяйка, а как гостья. Которая, правда, совсем не хочет быть здесь, но да ладно.

Мариам появляется из-за поворота почти сразу; она улыбается открыто и счастливо. Точно рада меня видеть…ну, хоть кто-то, полагаю?

Я передаю ей дочку, она шепчет мне:

– Так хорошо, что вы вернулись…совсем тихо было без вас.

Ага, конечно.

Конечно, это я отношу к первой части фразы, брошенной в качестве насмешки, видимо. Во второй не сомневаюсь. Малик, наверно, не был дома. Тусил по квартирам в Москве, где, наверно…

– Ооо…какие люди, - мои мысли перебивает хорошо знакомый голос.

Я застываю, а потом медленно оборачиваюсь. В прихожую прямо из кухни и прямо в шелковой пижаме выходит она. Гребаная сука Элен. Она облизывает ложку, и это нихрена несовпадение. Поверьте. Думаю, она специально ждала моего приезда, чтобы «порадовать» свой проклятой мордой.

– Ангел спустился с небес? Как долетели?

Я молчу. Настолько шокирована, что не могу сказать ни слова! Это шутка такая?!

Пока Малик скрежещет своими зубьями и прожигает пассию взглядом, я оцениваю ее прикид. Домашние, меховые тапочки, пижамка, никакого белья. Еще укладка, макияж и запах! Проклятый запах сладкого парфюма. Ну, точно. Ждала! Меня! Чтобы щелкнуть по носу одним простым фактом: она здесь, блядь, живет!

Медленно перевожу взгляд на Малика, а он цедит.

– Ты не спишь? Думал, у тебя было много работы.

– Захотелось мороженого, - улыбается она.

Нагло. С вызовом. Потом смотрит на меня.

– Здравствуй, Лили.

Коробит. Меня так называют только люди, которым я разрешаю. А ей я ни за что не разрешу! Скорее позволю привязать себя к столбу и забить камнями.

– Иди в комнату, - Малик выходит из себя и начинает рычать.

Ей? Хоть бы хны. Она его совсем не боится и только подтверждает это тихим «хм…». Уходит. Но снова! Она слушается только показательно, а сама, как змея, оборачивается и говорит.

– Лили, у тебя проблемы с манерами. Подучилась бы, а то кем воспитаешь свою дочь?

– Рот закрой!

– Прости, Малик. Прости…кто я, чтобы давать советы?

Виляя огромной задницей, она поднимается на второй этаж, а меня, как по темечку стукнули.

Какого…хера…господи! Какого хера?!

Мариам бросает на меня полный извинения взгляд, но я не успеваю никак отреагировать. Малик командует.

– Отнеси ребенка наверх, переодень ее и уложи.

Мариам спорить не смеет. Конечно. У нее же нет привилегий в виде глубокого захвата. Да и красной помады тоже, наверно, нет…

Женщина поднимается на второй этаж следом, а Малик заходит мне за спину и снимает с меня шубу. Я в ней так и стояла, видимо, в надежде, что смогу сбежать. Ну куда там? Какой побег? Если дочь наверху, а на дороге вырос этот медведь…

Иррационально.

– Она…- говорит глухо, но я обрубаю.

– Закрой рот. Слышать ничего не желаю.

Мне должно быть страшно и стыдно за то, как я разговариваю со своим супругом? Ха! Трижды ха-ха-ха! Когда найдете его, тогда, возможно, я почувствую и страх, и стыд. Ну, или когда отступит жгучая, женская обида.

Я поднимаюсь на второй этаж быстро, потому что слышу за спиной его тяжелые шаги. Он нагоняет, ну, ничего. Мне плевать. Я сейчас скроюсь в детской и…

Моим планам не суждено сбыться. Здесь нет никаких «и», «может быть», «пожалуйста». Я успеваю только коснуться ручки, как он хватает меня выше локтя и тянет за собой в спальню.

Не хочу туда.

Не хочу! А что если они…здесь…

Ежусь. От вида прошлой жизни, где я ничего не знала, в том числе проблем и боли, сводит внутренности.

А ничего как будто бы не изменилось…все та же кровать, тот же столик, комод, телевизор. Гардеробная…дверь в ванную комнату…господи! Все то же самое! В материальном плане редко что-то меняется. Тебе душу в лоскуты? Они по ветру? Плевать! В плане вещей все всегда стабильно, и этому можно даже позавидовать. Наверно.

Проблема вещей кроется в другом. Когда они неодушевленные, то все просто, но если это не так? Если их собственностью сделали? Но они дышат и чувствуют? Тут, конечно, сложнее…