Брак без выхода. Мне не нужна умная жена
Шрифт:
Я все-таки сделал это. Я допустил ошибку, и теперь мне гореть в аду, но…главное сейчас, не упасть еще ниже. Поэтому я разворачиваю своего ангела спиной, наспех достаю ремень из петель своих брюк и стягиваю ее руки жестким жгутом. Так и тянет надавать ей по заднице, отодвинуть юбку хочу еще больше.
Я ее хочу.
И это болезнь.
Для меня — это абсолютная дорога в абсолютное никуда.
Сука…
Когда я вижу очертания нашего дома, почти вздыхаю с облегчением, а когда машина останавливается перед главным входом — выскакиваю на улицу, как ошпаренный.
Я кидаю ее на постель и разворачиваюсь, чтобы сбежать подальше. Я должен сбежать. Я себя не контролирую, да и потом. У меня есть вопросы…
– Элен ко мне! Сейчас!
Рычу Алику, он кивает и сразу же разворачивается, чтобы пойти вниз. Конечно, она там. Сука такая.
Выношу дверь своего кабинета с ноги. Член воет. Рвется наружу.
Я хочу вернуться в свою спальню. Держусь на одной силе воли. Потому что есть вопросики. Интересные, сука, загадочные.
Во-про-си-ки.
Прикрываю глаза.
Дыши, твою мать! Дыши.
А сложно. Мне внутри все сдавило, органы в агонии. Весь мозг стекает в ширинку, как бы тупо это ни звучало.
Как же я ее хочу. До дрожи в гребаных пальцах. До адской боли в костях. До пульса, бьющего в мозжечок.
Я даже не слышу, как в кабинет заходят. Только когда моего плеча касается тоненькая ручка, прихожу в себя. Резко поворачиваюсь и сразу натыкаюсь на эти блядские, ярко-зеленые глаза и соблазнительную улыбочку на пухлых губках.
– Ты меня звал?
– воркует Элен.
Тварь.
– Руки от меня убери, - низко рычу в ответ, и она, конечно же, соглашается.
Выставляет раскрытые ладони, издает смешок и делает шаг назад, а потом вскидывает тонкую бровь.
– Что-то случилось?
– Ты мне расскажи, Элен. Почему моя жена под наркотой?!
Элен молчит пару долгих мгновений, как вдруг издает смешок. Он проходится наждачкой по моим нервам, и это не то, что я хочу услышать. Далеко не то…
– Она приняла наркоту?
– Элен, я не то чтобы настроен шутки шутить сейчас.
Жеманно улыбнувшись, сучка жмет плечами и подходит к моему столу. Я чувствую запах ее духов, тепло ее тела. Смотрю, как медленно она проводит пальчиком по моим вещам. Слушаю ее голос, похожий на гребаную патоку…
– Я не слежу за твоим ангелом, родной. Откуда мне знать? Может быть, она хотела тебе насолить и…
Сука! Как же меня бесит, когда кто-то думает, что у меня есть чувство юмора. Особенно, твою мать, в такой ситуации!
Ее бесполезный треп я прерываю резко. Не люблю так поступать, но в некоторых ситуациях такова уродливая необходимость моего мира.
Замахиваюсь и даю ей сильную, оглушающий пощечину, от которой Элен падает на диван. Чувствую ли я вину? Нет. Чувствую ли удовлетворение? Тоже не совсем. Мне не нравится бить женщин — это правда; но когда женщина переходит все границы и перестает быть женщиной, а становится угрозой? Тогда, сука, да. Я испытываю
удовлетворение.Смотрю на нее холодно и безучастно. Как она хватается за моментально вспыхнувшую щеку, как поднимает на меня ошалевший взгляд, как задерживает дыхание. Замечательно. Мы вспомнили, кто перед ней.
Медленно наклоняюсь и шепчу тихо, хотя взглядом почти препарирую каждый гребаный миллиметр ее тела.
– Ты считаешь меня конченым мудаком или где вообще?! Или ты думаешь, что я не узнаю твой почерк?! Родная, тебя не просто так прозвали Черной мамбой, забыла?
– И я, по-твоему, дала бы ей отраву?
– сбито шепчет она, - Если я знаю, что ты обо мне знаешь?! Это самоубийство!
Нет, сука. Не помогло.
Хватаю ее за шею и резко дергаю на себя так, что наши лица почти соприкасаются.
– Послушай меня очень внимательно, Элен. Либо ты перестаешь мне врать СЕЙЧАС, СУКА! Либо ты пожалеешь! Я привлек тебя в этому делу, но не стоит забывать, что ты не единственная, кто может сделать то, что мне нужно. Ты не единственная! Я могу тебя заменить, и сверху, будь уверена, одобрят все мои действия!
– А она единственная, значит?
Сжимаю пальцы сильнее и снова падаю до угрожающего шепота.
– Ты забываешься. Ты охуеть как забываешься, малышка. Я отдаю тебе прямой приказ! Помнишь, что бывает за неподчинение прямым приказам?!
Она заметно сглатывает, и я чуть ослабляю хватку.
– Помнишь. Поэтому я попробую еще раз. По-хорошему. В память о нашем прошлом. Что. Ты. Дала. Моей. Жене. А главное — как?
– Возбудитель, - шепчет она в ответ, - Обычный наркотик возбуждения. Ничего с ней не будет, последствия минимальны.
– Отлично, мы начинаем соображать. Как?
– Нянька.
– Что «нянька»?
– Она по тебе текла, была уверена, что у нее почти получилось тебя соблазнить. Это было просто. Твой ангел сам себе яму выкопал, когда решил показать свой гонор. Опять!
– Ты понимаешь, что подписала няньке смертный приговор?
– Мне по хер.
– Замечательно. Значит, сама его и исполнишь.
Отпускаю ее, и Элен валится на пол, успев лишь в последний момент подставить руки, чтобы не разбить себе лицо о паркетную доску. Я смотрю на нее с отвращением, вытирая руки о костюмную ткань.
– А теперь заруби себе на носу, малыш. Ты не подходишь к моей жене, не обращаешься к ней и даже не смотришь. Увижу или узнаю — я тебя к стене прикую, а потом буду пытать, пока мне не станет скучно. И ты, сука, будешь молить о смерти. Все ясно?
Она кивает пару раз и тихо всхлипывает. На моих губах в ответ только кривая насмешка.
– Не надо актерствовать. Я прекрасно знаю, что на слезы ты неспособна.
– Откуда тебе знать?
– тихо шепчет, а потом поднимает на меня красные глаза, - Ты ее любишь.
Пошла ты на хер! Не собираюсь даже время тратить на этот бред. Иду к двери, но в спину летит тихое и хриплое.
– Ты ее любишь! А говорил, что она просто хорошая ширма. Но это не так! Не так!
Сжимаю круглую ручку до боли, не поворачиваюсь. Цежу сквозь зубы.