Брак по-эмигрантски

Мама говорила всё это, уже глядя не на меня, а куда-то в пространство, как бы вслух разговаривая сама с собой.

— А ведь цыганка права была. Бог отвёл. Он действительно убить меня мог, чтобы от груза на шее освободиться.

— Мама, какая цыганка? Кто тебя мог убить?

Мама очнулась и посмотрела на меня осознанно.

— Я вот думаю, почему Гарик убежал в субботу? У тебя — выходной, у меня — выходной. Готовился он заранее. По логике, самый удобный день — среда. Он выходной, а нас целый день нет дома. Ведь мы в субботу ушли случайно, обычно я — дома, а Гарик — на работе. И вдруг он после работы, как метеор, срывается, всё впопыхах хватает и убегает. Почему он не мог подождать до среды и сделать всё спокойно?

— Почему? — спросила я.

— Потому что приехал Паприков с траком и с мужиками. Конечно, Гарик собирался убежать, но как? Мне кажется, его Паприков подгонял. На что Паприков жил раньше? Не работал. Пособие не получал. А жил он на деньги Гарика. Небольшие, но деньги. Паприков ведь был — муж, а Гарик — жена. Однако добровольно Гарик ни с кем долго жить не может, он — псих, он даже брата родного на улицу вышвырнул. Поэтому и муж-Паприков ему тоже надоел, а положение педераста он ненавидел, мечтал от него избавиться, боялся, что кто-то узнает. И тут появляюсь я. Как сказал тот же самый Чехов: «Не женщина — фея!», и Гарик сделал выбор. Вот тут-то умный Яго-Паприков мастерит ему подслушку и на свадьбе пьёт за то, чтобы его сердечный друг Гарик «вышел сухим из воды». Подслушка работает. Паприков настаивает на нашем разрыве, деньги ведь, подаренные на свадьбу, уже у Гарика в банке, это тоже входило в их сатанинский план, поэтому Гарик хотел, чтобы на свадьбе народу было побольше. Итак, деньги уже у них, но Гарик почему-то тянет, не уходит. Что-то его держит. Первая попытка уйти кончилась неудачей, Гарик понял, что через мои слёзы переступить нелегко. Он остаётся, но продолжает готовиться к побегу. Как честный человек, отдаёт своему брату свадебный подарок, пятьсот долларов. Готовит мать, наговаривает ей на меня, чтобы она больше не плакала и обо мне не жалела. Мать уезжает, её квартира свободна. Паприков больше ждать не хочет. Узнав, что меня нет дома, приезжает за Гариком. Может быть, даже с угрозами, кто знает, что их так связывает! Я думаю, что 300 долларов с полки взял не Гарик, он, может, и не знает про них. Это взял Паприков или его мужики. Им каждая копейка дорога. Красивая получилась картинка? Бедный страдалец-педераст Гарик, злодей-педераст Паприков, который, возможно, грозился меня убить, если Гарик не уйдёт сам! А знаешь, может, бандиты к Гарику действительно приходили. А кто их послал? Паприков! Поэтому они Гарика и не тронули! Специально, чтобы Гарик подумал на нас и у него был бы повод не отдавать мне деньги! Паприкову-то деньги нужны! Ему жить не на что! Вот он всё и организовал. А сумасшедший Гарик — как марионетка на ниточке, в руках своего заветного друга!

— Мама — ты гений! — с восторгом прошептала я.

— Нет! Я — не гений! Пушкин писал, что «гений и злодейство — две вещи несовместимые». Я сейчас такая, что не дай Бог! Я его не прощу. Никогда в жизни!

«Я тоже!» — подумала я без восторга.

МАМА

«Hello, my dear!

Хотел попробовать вас застать, девушка, но не успел! Однако оставляю вам свой привет, чтобы вы знали, что я пытался! Надеюсь увидеть вас! Желаю хорошего вечера. Скучаю. Целую».

«Здравствуйте, девушка!

Перед тем, как уехать из города Манхеттена, мне хотелось оставить вам свой голос на случай, если вам захочется его послушать! Целую, обнимаю, приветствую и надеюсь скоро вас увидеть!»

«Здравствуйте, девушка!

Ну, что же это такое? Уже несколько дней не могу вас застать! Просто теряюсь в догадках, не могу найти, — стремлюсь душой, но натыкаюсь на пустоту, хватая руками! Очень жаль! Надеюсь соединиться с вами, соединиться, соединиться!

«Hello, my dear!

Это я! Хотел тебя застать, чтобы только сказать, как я скучаю! Хотелось бы тебя увидеть и сегодня, и завтра, и послезавтра! Звони мне, когда хочешь, а я буду звонить тебе! Пожалуйста, помни меня, помни меня, помни меня! А я никогда тебя не забуду, ты должна это знать! Целую!»

Так мой адвокат разговаривал со мной через автоответчик, а мне не хотелось ему перезванивать. Честно говоря, мне вообще ни с кем не хотелось разговаривать.

Со многими я просто раздружилась, например, с Маратом и Ириной. Иринка пару раз забегала ко мне, но сама я не звонила и к Марату заходить на работу желания не было.

Соседка Тамарка иногда заглядывала на минутку перекурить.

На работе Белла подходила ко мне, гладила по плечу и шептала: «Я по тебе скучаю!»

Я была рядом с ними и в то же время одна. Всё вокруг было бесцветным, безвкусным и бессмысленным.

В конце концов, Рвачёв меня поймал.

— Я еду по делам в Принстон. Вот, где настоящая Америка, не то, что ваш местечковый Брайтон-Бич! Хочешь посмотреть университет? Могу тебя взять с собой! И о делах поговорить надо. Скоро суд. Надо обсудить тактику поведения.

Делать мне было всё равно нечего. Я поехала. В машине Рвачёв поставил магнитофонную плёнку с мелодиями знаменитых американских шлягеров и под аккомпанемент пел мне о любви, о моей чудесной улыбке и о том, как он скучает. Голос у него был приятный, пел он хорошо.

По дороге мы остановились перекусить. В ресторанчике Рвачёв взял меня за руку и расчувствовался.

— Я раньше стихи писал! — признался он. — А теперь ни одна рифма на ум не идёт! Всё как-то не так! Скучно. Друзья все изменились. Жена ревнует как сумасшедшая, следит за каждым моим движением, за каждым телефонным звонком. В общем, погас мой очаг! Ну, скажи, ты меня любишь?

В ответ я взяла салфеточку и написала:

Ты очень многого хотел,

Дрожал от страха и потел,

Заврался тут, заврался там,

Хотел, чтоб всё напополам!

Ты так хотел, не тут-то было,

Значенье слов «люблю», «любила»

Не каждому дано понять!

И брось на зеркало пенять!

— Ты злая! — сказал Рвачёв. — Но я тебя всё равно люблю!

— А ты очень «добрый»! — в тон ему ответила я. — Хочешь ещё?

— Хочу! — глядя мне в глаза, ответил Рвачёв.

— Пожалуйста!

Что такое Брайтон-Бич?

Это мясо, это дичь,

Это рыба, это фрукты,

Всевозможные продукты,

Это с Родины приветы,

Это русские газеты,

Книги плёнки и пластинки,

Мат, что сыпет без запинки,

Брайтон-Бич — сабвейный

грохот,

Где-то крики, где-то хохот,

Это семечки в кармане

Пиджачка, что от Армани,

Это сумочка Версаче,

Где фуд-стемп, что дали сдачи,

Это яркая помада,

Блеск, где надо и не надо,

Люба всех целует в губы,

Вилли Токарев поет,

Брайтон-Бич лихой и грубый

Никогда не устает,

И как будто вечный праздник,

Бесконечный Первомай…

Ты не любишь русский Брайтон?

Кто же звал? Не приезжай!

Я молча протянула листочек Рвачёву.

— Ты не просто злая, ты очень злая!

— Не нравится — не ешь!

— Нравится! Очень нравится! Ты — необыкновенная женщина! Твой муж — болван!

— Это я уже слышала. Поедем. Хватит сидеть!