Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

Я продолжала стоять, поражённая.

— Да, ты тоже хорошо выглядишь, — дрожащим голосом ответила я, не желая вызывать у охранника подозрений. Похоже, Изабель что-то положила мне в сумочку. Незаметно, как это она умеет.

— Ещё увидимся с тобой! — широко улыбнулась дочь и пошла прочь на своих огромных каблуках. Я же — к выходу из магазина.

— С вами всё в порядке? Кто это был? — настороженно спросил Джордж. К счастью, Изабель в таком «прикиде» он не узнал. Да и я с трудом. Откуда она узнала, что я тут буду? Следила? Но как узнала, что я вообще выйду из дома?

Селеста… моя тёзка. Они же общаются.

Так это всё Елена?

— Моя старая подруга. С которой я общалась ещё до смерти Стефана, — когда я произнесла это, прозвучало жутко странно, а Джордж улыбнулся. Теперь мы могли ехать домой.

Подходящая обувь к платью у меня уже была дома.

Так, выходит, Елена вмешала во всё Изабель!

Нет, понятно почему — Елену Джордж знает довольно хорошо, как бы она не накрасилась, а вот Изабель… но чёрт! Зачем вмешивать ребёнка?

Когда я села в автомобиль, то стала с тоской смотреть в окно. Моя единственная вылазка в город впервые за долгое время выдалась слишком шокирующей.

Пристающий Стефан. Изабель, которая решила сыграть в шпиона.

Я уткнулась в телефон, желая как можно лучше выучить эти итальянские фразы. Мысль о том, что мне нужно переговорить с Еленой, не давала мне покоя. Неправильно это всё.

Но, похоже, они хотят узнать, где Стивен. И вытащить его. Пока я не залезала в сумку, чтобы проверить. Это позже. Главное, что Стивена есть хоть такой шанс. Я буду очень рада, если его спасут, и приложу к этому все усилия.

Осталось упросить Себастьяна увидеть Стивена…

***

По телефону Елена Смит в очередной раз пересказала Эрику то, что случилось за день.

— Когда я говорила с Селестой, то узнала, что она разрешила ей пройтись по магазинам. Тогда у меня и возникла идея, каким образом мы подкинем ей ту штучку, с которой любезно поделилась Алексис вчера. Я позвала Изабель, нарядила её, а затем мы вместе проследили за передвижениями Елены по городу. В одном из магазинов Изабель притворилась её подругой и просто подкинула ей в сумку. Знаешь, бездомные хороши в воровстве, у Иззи же была обратная задача, — рассмеялась Елена. — С таким же успехом мы могли подкинуть Елене прослушку и…

— Нет-нет, хорошо, что хотя бы без этого, — воспротивился Эрик. — Это, конечно, вещь хорошая, не спорю. Записать откровения Селесты или Себастьяна, а потом сдать их властям, но… Ты представляешь, какого будет Елене? Она будет знать, что носит подслушку и может сдать себя. А если она не будет знать… Да и какова вероятность того, что Себастьян и Селеста признаются в своих убийствах и злодеяниях, а не будут вести повседневные беседы? Прослушку Елена долгое время не сможет носить, рано или поздно всё вскроется. А какого потом ей будет, а детям… мы виноваты будем все.

— Да, ты прав. Не всё так просто, как хотелось бы. А Елене и вовсе стресса хватает. Так что получается, теперь нам остаётся только ждать? — с тоской проговорила женщина, прижав мобильный ближе к уху.

— К сожалению, да. И ты поосторожней с Селестой, она может что-то заподозрить.

— Да, я сбавлю обороты на некоторое время. Просто, чтобы не вызвать подозрений. Мы начали играть в очень опасную игру. Действовать нужно соответствующе.

Елена уже долгое время пребывала в состоянии готовности совершать какие-либо великие деяния, но вся эта игра напоминала ей минное поле. Ступишь не туда — и всё, кончено.

***

Когда Изабель вышла из магазина — а она предусмотрительно перед этим осталась там на некоторое время, чтобы Елена с охранником успели уехать, то наткнулась на собственного отца.

У неё перехватило дыхание. Да, она уже знала, что он жив, и знала, что он не в себе. Но поверить в то, что он рядом, всё ещё было сложно. Сердце билось невероятно быстро, и ей нужно было время, чтобы начать произносить слова.

— Ты подруга Елены? — он спас её, заговорив первым. — Видел вас в магазине.

— А ты следишь за ней, Стефан? — ответила Иззи, не смутившись. И он не помнит, что она его дочь…

— Да нет, просто гулял мимо. Ты знаешь моё имя, — заметил он.

— Да, мы подруги с Еленой, поэтому знаю. Но не слишком близкие, общались несколько месяцев назад. Ещё до твоей «смерти», — хмыкнула она, вспоминая, сколько боли испытывала, сколько страданий вынесла. — Пойдём, а то ты всё ещё мёртв для многих, — она повела его в парк.

— А ты удивилась, когда увидела меня.

— Конечно. Ты же мёртвым должен быть, — рассмеялась Изабель, стараясь сохранять самообладание. Хотелось обнять его, расцеловать и плакать у него на руках, а не играть из себя холодную стерву.

— Ты очень молодо выглядишь, — заметил Стефан, когда они шли по парку, а затем сели на скамейку — довольно далеко друг от друга.

— Мне всего двадцать, — соврала Изабель, надеясь, что косметика на лице добавила ей возраста. По крайней мере, на двадцать лет она себя и ощущала. — Ты ведь не просто так ко мне подошёл?

— Да… — замялся он и подивился сам себе. — Я хотел послушать о Елене. Какая она. Была, по крайней мере. Как наши отношения выглядели со стороны? Мы были счастливы? А дети… какой я был с детьми? Да, предвосхищая твой вопрос — я потерял память.

— Но ведь если я начну рассказывать тебе, не факт, что ты мне поверишь. Я могу болтнуть любую ложь, — пробормотала Изабель, у неё почему-то в глазах появились слёзы.

— Просто я на минуту задумался — а правда ли всё, что я помню на данный момент. Уже два человека убеждают меня в обратном… Значит ли это, что моя голова может меня подводить? Что я сумасшедший? А вдруг они правы? Что тогда?

— Попробуй собрать только факты, — произнесла девочка, стараясь сдерживать слёзы. Не знает, почему хочется рыдать. — Тебе нужна объективность.

— А где ж её взять, — помотал он головой. Странно, что он так просто с ней разговаривал. Но как только взглянул на неё — не мог вести себя образом, каким вёл себя почти со всеми сейчас.

Не знал почему, просто не мог. Какие-то чувства, похожие на любовь, были у него в груди сейчас. Это вынуждало задуматься, кем эта особа ему раньше приходилась… В отличие от Елены, на неё он не злился, даже наоборот.