Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи

Из тумана появилась фигура. Госпожа Ильтен. Зря он волновался о кружевах: она была одета примерно так же, как и тогда, во дворе, где он увидел ее исполняющей смертельный танец. Волосы убраны под платок, концы которого завязаны сзади, непромокаемые брюки, куртка, высокие сапоги. В самый раз для охоты. И ружье за спиной. Может, она и стрелять из него умеет?

– Светлого солнца, господин Хэнк.

– И вам того же, – откликнулся он. Солнце разогнало бы туман, из-за которого ничего не видно на расстоянии чуть дальше вытянутой руки.

Госпожа Ильтен положила ружье в лодку и отомкнула цепь. Хэнк подтолкнул лодку к воде, залез на ходу. Забеспокоился: не стоило ли подать женщине руку? Что там на эту тему говорит этикет? Но госпожа Ильтен молча перешагнула через борт и устроилась на носу без всякой его помощи.

Хэнк взялся за весла. Перспективные места он знал хорошо и мог добраться до них даже в тумане. Где-то за мыском – маленький остров, весь в камышовых зарослях, птиц там полным-полно. Но только на рассвете. Просыпаясь, они улетают, и тогда ищи-свищи.

Хэнк спохватился. Он ведь обещал рассказать все это госпоже Ильтен, а сам молчит. Он заговорил – негромко, чтобы не разрывать тишину молочных сумерек, не заглушать плеск воды. Она слушала внимательно, иногда задавала вопросы. Толковые вопросы, он даже удивился. Сперва. А потом перестал, увлекся рассказом – нечасто попадаются благодарные слушатели, разделяющие его страсть. Она тоже стала говорить больше – про охоту на ее родине, про то, как они сплавлялись по реке с отцом и в таком же тумане налетели на перекат…

Интересная беседа прервалась, когда они подплывали к острову. Хэнк выставил ладонь вверх, призывая к тишине, и не успел усомниться, поймет ли его госпожа Ильтен, вряд ли знакомая с условными жестами военных, как она замолчала на полуслове. Туман стал пожиже, сквозь него нечетко различались очертания островка.

– Теперь ждем, – прошептал он. – Рассветет, и будут взлетать.

Он аккуратно расчехлил ружье. Она последовала его примеру, пристроила приклад к плечу жестом, не оставляющим сомнений в том, что ей доводилось делать это не раз и не дюжину. Повела прицелом туда-сюда. Опустила ствол, выражая готовность ждать.

Небо потихоньку светлело. Госпожа Ильтен сидела молча и расслабленно, глядя на камышовые заросли. Мало кто из гражданских умел ждать. Хэнк неожиданно осознал, что ему с ней легко. Как будто они охотились вместе уже многие годы. Это ожидание бок о бок и разговор до того – он словно с товарищем разговаривал, безо всех этих светских экивоков, на интересующую обоих тему. Здесь и сейчас они понимали друг друга с полуслова, настроенные на одну волну. Он совершенно забыл о ее вредном характере и зохенских повадках.

Заросли шевельнулись, и госпожа Ильтен плавно вскинула ружье. Хэнк залюбовался ее движением и отстал. Ее выстрел был первым. Захлопали крылья, грохнуло, птица истошно заверещала, молотя простреленным оперением о воздух и неуклонно падая. Хэнк встряхнулся, поймал в прицел другую птаху. Попал, птица камнем шлепнулась обратно в камыши.

– Поплыли за трофеями. – Госпожа Ильтен повела подбородком в сторону острова.

Стая с криками разлеталась, но они уже взяли свое. Они выловили тушки, с улыбками и прибаутками поплыли обратно под первыми робкими солнечными лучами, пробившимися сквозь туман. Хэнк поймал себя на мысли, что не хочет завершать сегодняшнее приключение. Еще немного побыть тут, в удивительном единении… Берег приближался, вот уже считанные локти до причального столба, и волшебная реальность озера отступала, сменяясь привычной действительностью. Хэнк вдруг испугался. Госпожа Ильтен – чужая жена. Он и так пробыл с ней несколько часов наедине, но желать продлить это удовольствие – вовсе никуда не годится. Не прознал бы кто! Он отер мокрым рукавом выступивший на лбу холодный пот.

Госпожа Ильтен обматывала цепь вокруг столба. Щелкнул ключ в замке. Она подхватила ружье и птичку.

– До вечера, господин Хэнк. Вы ведь придете к нам на шашлык?

Птаха была весьма упитанной. Тереза возилась с ней во дворе, высмеяв Ильтена, скрывшегося в доме. Рино подташнивало при виде окровавленной тушки. Неудивительно, что он не любит охоту. Городской парень, пребывающий в искреннем заблуждении, что мясо растет на деревьях в оранжереях РЦП.

Тереза ощипала птичку, разделала и замариновала мясо разбавленным вином. Мангалов тут не водилось – неразвита культура шашлыков в Тикви, не готовят здесь на открытом огне. Тереза устроила недалеко от беседки кострище с рогульками под самодельные шампуры из свежесрезанных и очищенных от коры веток.

Хэнк обрадовался приглашению. Лика еще слаба, с разделкой птицы не справится. Сам он мог бы приготовить мясо на походной плитке, и это было бы вполне съедобно, но не слишком вкусно. Он надеялся, что госпожа Ильтен умеет готовить. А свою птичку он велел Лике кинуть в морозильник до лучших времен.

Аппетитный запах печеного на углях мяса чувствовался аж с середины дороги. У Хэнка потели слюни, и он невольно ускорил шаг, увлекая за собой спотыкающуюся Лику. А во дворе номер 12 пахло и вовсе божественно. Почти осязаемым облаком витал аромат приправ. Госпожа Ильтен складывала на поднос шпажки с нанизанными кусками румяного мяса, чередующимися с печеными овощами. Она переоделась: щеголяла в юбке, подходящей для приема гостей, и с украшениями. Но того ощущения сопричастности, что охватило его сегодня утром, больше не было. Они сели за стол в беседке, ели изумительное мясо под чужеземным названием шашлык, пили вино из долины Сарагет и вели светский разговор практически ни о чем. Было легко, вкусно и приятно. И вместе с тем – не то.

– А не сплавать ли нам на охоту еще раз? – предложил Хэнк в конце вечера. – Скажем, через несколько дней?

И они вновь отлично поохотились. Плавали на сей раз в другое место, закатнее, вдоль берега озера. Туда, где в него впадал тихий прозрачный ручей, по дну которого ползали розовые существа с клешнями – Тереза сразу окрестила их раками, хотя земные раки розовеют лишь после варки и не такие кругло-толстенькие. А раков таскали зверьки покрупнее, приходящие ночами из леса, с гладкой темной шерсткой и огромными глазами. Их-то, разомлевших после ночной трапезы, охотники и добыли.

Вечером собрались на даче номер 4. Хэнк освежевал и выпотрошил тушку, а Лика порезала ее на кусочки и потушила в соке серповидных плодов с добавлением трав. Тоже вкусно – пальчики оближешь. Ни с каким РЦП не сравнить.

Ильтен от застольной беседы увильнул. Тема его не вдохновляла: Хэнк ударился в воспоминания об охоте на Т2, со всеми кровавыми подробностями. Слушала с интересом одна Тереза, еще и вопросы какие-то задавала, и своими соображениями делилась: а вот у нас на Земле… Ну их, от греха подальше, а то еще затошнит прямо за тарелкой. Ильтен взял свою порцию и неспешно отправился прогуляться по саду, срывая плоды и заедая дичь.

– Господин Ильтен!

Проклятье! Опять эта Лика. И не отцепится.

– Господин Ильтен, ну не уходите! Поговорите со мной.

Лика несла в дом пустые миски из-под овощей, чтобы заменить их на полные, но, приметив Ильтена, не могла не изменить траекторию. Бывший диспетчер неудержимо влек ее.

– Я ведь из-за вас порезалась, господин Ильтен. Из-за вашей черствости. Вы же могли бы… могли…

Ильтен вздохнул. Аппетит окончательно пропал, и он положил свою тарелку поверх тех, что держала Лика.