Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи

– Господин Ильтен, а вы можете забрать меня к себе? – с отчаянной надеждой предложила Лика. – Я вас никогда не огорчу. Все, что в моих силах, для вас сделаю. Я скромная, послушная…

– Госпожа Хэнк, не городите ерунду. – Вот зохен, это не закончится, если ей не нахамить в открытую, а хамить замужней даме нехорошо. Что за вилы! – У вас есть муж, а у меня – жена.

– Им и без нас неплохо. – Лика оглянулась на навес, под которым Тереза и Хэнк увлеченно обсуждали какую-то охотничью хитрость. – Они вместе проводят время, у них общие увлечения, общие темы для разговоров. Они так подходят друг другу! Пусть бы вместе и жили. А мы – с вами…

Ильтен едва не подавился плодом. С трудом прожевал, проглотил.

– Госпожа Хэнк, вы с ума сошли. Уверяю вас, как профессионал: они друг другу совершенно не подходят. Как и мы с вами. Выбор уже сделан, госпожа Хэнк, и это единственно правильный выбор.

Слеза, не удержавшаяся нижним веком, потекла по Ликиной щеке.

– Господин Ильтен, но мы можем хотя бы встречаться? Ну… чтобы иногда быть вдвоем…

Пора ретироваться, подумал Ильтен. А то эта маленькая и безобидная с виду женщина склонит его к интиму, и доказывай потом, что не виноват.

– Мне надо возвращаться к супруге, она уже наверняка волнуется, – решительно заявил он и ломанулся прямо через кусты: дорогу закрывала Лика.

– Господин Ильтен, ну хотя бы поцелуйте меня! – крикнула она ему вслед, почти в голос.

Тереза забеспокоилась не об Ильтене и уж тем более не о Лике. Но Лика должна была принести новую порцию овощей и соль. Ну и сколько можно за ними ходить? Вот что на самом деле волновало Терезу, когда она отправилась за Ликой. Но, не дойдя до крыльца, она остановилась. Голос хозяйки слышался не из дома, а оттуда, где тропка сворачивала в сад. Она двинулась на невнятное бормотание, становящееся все более различимым, а последний выкрик расслышала очень хорошо. Ах ты, дрянь!

Тереза подхватила капроновые юбки, проклиная их, и ринулась на голос. Лика в растерянности простирала руки в сторону зарослей. Тереза, резко затормозив, влепила ей оплеуху. Лика взвизгнула и пошатнулась.

– На чужое рот разинула?

Лика подняла на нее расширенные от страха глаза. В первый момент она подумала, это Билле ударил ее, рассердившись, что задержалась. Рука у госпожи Ильтен была не менее тяжелой.

– Убью, – прошипела Тереза.

Она вцепилась ногтями сопернице в горло. Лика сдавленно заверещала, пытаясь оторвать от себя ее руки – тщетно, не с той связалась. Одной рукой Тереза удерживала Лику за шею, а другой с оттягом хлестала ее по щекам. Раз нельзя бить в полную силу – хоть так оторваться.

– Рино – мой! Понятно тебе, сопля?

Вопли жены оторвали Хэнка от блаженного обсасывания косточки. Опрокинув тарелку, он помчался на звук и чуть не рухнул от увиденного: его супругу избивала госпожа Ильтен. Он и сам, случалось, бил Лику, но то муж наказывал собственную жену, а здесь было нечто не влезающее ни в какие рамки. Он бросился Лике на помощь. Выдрал несчастную из хищных когтей госпожи Ильтен, отшвырнул себе за спину, намереваясь защитить. И, забывшись, заехал в ухо нападающей. Ну, не привык военный контролировать себя в драке: если уж дошло до рукопашной, то бей на поражение и месись в полную силу, иначе станешь трупом.

Однако уха Терезы в месте, куда пришелся удар, уже не было. В первый момент новый противник оказался неожиданностью, иначе она не отдала бы терзаемую жертву так легко. Но, ощутив перед собой настоящего врага, а не жалкого неумеху, она быстро перешла в боевой режим. Увернувшись на самой грани, атаковала, перекатилась, снова атака… Хэнк держал удар неплохо, словно в камень попадаешь, а его выпады не достигали цели – Тереза крутилась во всех измерениях сразу, хорошо понимая: если она пропустит удар от этой горы мускулов, получит серьезную травму, да как бы не инвалидность. Проклятое платье мешало, путаясь в ногах, хоть скидывай его вовсе, только времени на это не было, она едва успевала ускользать от кулаков и ботинок Хэнка.

– Вы переступаете всякие границы, господин Хэнк! – заорал Ильтен, выскочивший из кустов на шум драки, да так и опешивший.

Хэнк, конечно, не услышал. Он находился в состоянии, напрочь исключающем восприятие цивилизованных упреков. Мир за пределами драки перестал для него существовать. Удары сыпались на него, казалось, со всех сторон. Слабоватые, истинному зохену не чета, но весьма болезненные. Из носа и уха текла кровь. А он все время промахивался. Треклятая самка была верткой, как змея. Он не привык с такими сражаться, мощные тела зохенов быстры, но менее поворотливы.

– Тереза! – Ильтен схватился за голову, не понимая, что делать. Не лезть же их разнимать – сметут и не заметят.

Перелом в драке обозначился, когда Тереза запнулась о цинковое ведро для полива. У Ильтена аж сердце екнуло. Но покачнувшаяся и едва не упавшая Тереза ловко выправилась, и удар Хэнка в левое плечо пришелся вскользь. Уходя, она подхватила ведро и в развороте с размаху засветила донышком прямо в лоб Хэнку. Тот на секунду выпал из действительности, засыпанный искрами, и Тереза повторила еще дважды. Хэнк тяжело рухнул на колено, рефлекторно поднеся руку к лицу – крепкий все же мужик, не упал без чувств. В глазах троилось, в ушах стоял нарастающий звон. Рука дрожала. Колено подкосилось, и он медленно осел на землю, не справляясь с головокружением.

Добить его сейчас ничего не стоило. Но Ильтен подбежал к Терезе, обнимая, бормоча какую-то успокаивающую ерунду, гладя по спине. Она опомнилась. Она же не на войне, черт возьми.

– Пойдем, Тереза. – Ильтен аккуратно потянул ее к воротам. – Идем скорее домой.

Лика тихо плакала, трогая шею.

Роскошное платье было изорвано, измято и изгваздано. Как ни был Ильтен скуп, он признал, что с ним придется расстаться, и сам выбросил в мусорный контейнер. Да и до платья ли, когда Тереза вся избита? Хэнку не удалось ее достать, но перекаты, кувырки и прочие резкие маневры среди кирпичной крошки, камней, веток и стволов сделали свое дело: руки и ноги исцарапаны, тело в синяках. Ох, дорого заплатит за это Хэнк! Нынче, когда Ильтены легализованы, ничто не помешает подать в суд на наглого соседа. Избивать чужую жену никому не позволено. Будь ты хоть насквозь контуженным ветераном дюжины войн, надо держать себя в рамках. Хочешь руки поразмять – у тебя на то своя жена есть, а постороннюю не замай. Ох, и огребешь же ты! Он помогал Терезе, размякшей после ванны, смазывать синяки и царапины, а мысленно метал громы и молнии. Страшная месть ему даже ночью снилась.

Утром он изложил Терезе план действий. Им нужно отправить заявление в службу охрану безопасности по электронной почте, потом позвонить Маэдо и вызвать группу захвата, чтобы скрутили зохенова Хэнка и отвезли в тюрьму дожидаться суда. Затем связаться с другим отделом, чтобы забрали Лику и препроводили к новому диспетчеру, который найдет ей нового мужа…

Тереза его идею не оценила.

– Что за сраный бред?

– Почему бред? Господин Хэнк на тебя напал! Ему место на каторге.

– А тебе место в психиатрической лечебнице, – огрызнулась Тереза. – Он свою жену защищал. От меня. – Она невесело засмеялась. – Поступил, как мужик, это я уважаю. Значит, не только слабых и беззащитных умеет тиранить, может вписаться за женщину, когда необходимо.

– Он не должен был! Защитить – одно, и совсем другое – как он с тобой дрался. Насмерть! Мне было страшно за тебя. Проклятый Хэнк должен отдавать себе отчет, где он и с кем, и что позволительно, а что нет.

– Усохни! Сорвался Хэнк, с кем не бывает. – Импульсивная Тереза тоже порой перегибала палку, оттого и овладевшее Хэнком бешенство могла понять. – Сдали тормоза. Я сама виновата. Отхлестала Лику по роже, он вступился. Она, конечно, потаскушка, а он тупой дуб, но не в тюрьму же за это! И дрался он так себе… то есть неплохо дрался, – Тереза все-таки постаралась проявить объективность, – просто ни разу не попал. А я его знатно отметелила, – произнесла она со сдерживаемой гордостью. – И Лику тоже.