Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи

Он собрался с моральными силами, мысленно плюнув – один раз зохену смерть! – и подошел к воротам. Дача номер 12 из дорогих: два этажа, беседка с электрическим освещением, ажурная ковка ворот. За переплетенными металлическими прутьями Хэнку почудилось движение, словно зохен махнул чешуйчатым зеленым хвостом. Тотчас сработал рефлекс опытного воина: пригнуться, сместиться в сторону, чтобы монстр не прыгнул аккурат на тебя, затаиться. А затем, если противник не проявляет агрессивных намерений – наблюдать. Ружье оказалось в руках само, даже задуматься не пришлось. А на ружье – неплохая оптика. Вряд ли необходимая для отстрела наивных зверюшек, но от некоторых военных привычек трудно отказаться.

Хэнк, стараясь себя не обнаружить, навел ружье туда, где уловил движение, и посмотрел в оптический прицел. Светлые небеса!

Это был, конечно, не зохен. Откуда зохену взяться на Т5? Во дворе находилась госпожа Ильтен. Совсем не похожая на себя вчерашнюю, в простой удобной мужской одежде: брезентового цвета майка, песочные брюки, волосы стянуты зеленым платком с длинными бахромчатыми концами, болтающимися сзади. Их-то он и принял за хвост зохена, потому что движения госпожи Ильтен были столь же стремительны. Она будто танцевала странный танец – то резко, то плавно, постоянно меняя темп, но при этом сохраняя высокие значения скорости, абсолютно несвойственные девичьим танцам. На взгляд человека несведущего. Однако Хэнк был в этом деле специалистом. Он и сам умел подобные танцы танцевать. Не столь ловко и быстро: сказывалась мощная комплекция, в ближнем бою Хэнк делал ставку на силу, а не на маневренность. Но хорошо разбирался, что к чему. Выпад вправо – противник лишается глаза, скольжение влево – у второго развалена печень, кувырок назад – разрыв дистанции, а рывок ногой в полете – это у кого-то выбит кадык… Движения завораживали, захватывали волю. Так и представлялись падающие один за другим враги. Люди. Эти удары были заточены под существ примерно одного с ней роста и анатомии. Против людей, не зохенов. Вот дерьмо, кто же тогда она?

Палец пополз к курку, но Хэнк вовремя опомнился. Хорош он будет, если застрелит чужую жену, оттого что она показалась ему похожей на зохенку! Даже если кто-то просто увидит его здесь, рассматривающего госпожу Ильтен в оптический прицел, ему не избежать очень неприятного разбирательства. Мысленно ругнувшись, он опустил ствол и осторожно попятился, молясь, чтобы его не заметили. Только когда ворота скрылись из виду, Хэнк стер со лба рукавом холодный пот и зачехлил ружье. Он наконец вспомнил, зачем потащился к Ильтенам – за лодкой. Да зохен с ней, с лодкой. В самом прямом смысле слова. Не задалась сегодня охота, ничего не попишешь.

Винк, кутаясь в плед, печально курил на балконе второго этажа. Грусть была совсем не его амплуа, но что же делать, коли жизнь дала трещину? Не сдержался перед нанимательницей, и ладно бы имел успех, с победителя взятки гладки, а то опозорился, как последний лох. Выставил себя похотливым невежей, к тому же не умеющим плавать. Госпожа Ильтен вытаскивала его из воды за шкирку, вот ужас-то. Моральные терзания неудачливого кавалера усугублялись простудой, которая одолела его, невзирая на горячую ванну и стакан алкоголя. Всю ночь он мучился насморком – то сопел, то чихал, то хлюпал, ворочаясь в тщетных попытках уснуть. Его возня мешала спать Камма, и плюс ко всему они поругались. Хорошо еще, не подрались. Камма посулил дать в морду, если на него попадет хоть одна сопля, и был при том вполне серьезен. Так что Винк благоразумно убрался на балкон и теперь страдал бессонницей там, куря одну сигарету за другой. Сигареты, между прочим, принадлежали Камма: свои-то он утопил, – и неминуемо подходили к концу, в связи с чем впереди намечался еще один конфликт. Что за непруха!

Едва занялся рассвет, из дома вышла госпожа Ильтен в брюках. Винку не хотелось попадаться ей на глаза, и он погасил сигарету, чтобы не привлекать внимания. Впрочем, ей было плевать. Она начала утреннюю тренировку. Видел бы ее Винк вчера, ни за что не решился бы клеиться к ней. Впечатление было неоднозначное: к горлу подкатывала тошнота, и в то же время глаз не отвести.

И тем не менее Винк заметил мужика, пялящегося на госпожу Ильтен из-за забора. У мужика имелось ружье, и это встревожило Винка не на шутку. Еще немного, и он заорал бы, но тут мужик опустил ружье и тихонько слинял.

Тереза закончила комплекс упражнений, сняла платок, волосы рассыпались по плечам. Она обтерла платком лицо, сорвала с куста фрукт и зажевала его – приятный утренний ритуал, уже становящийся привычным.

Внезапно из дома вылетел Винк с вытаращенными глазами, нос покрасневший, в уголке рта погасшая сигарета.

– Госпожа Ильтен, там вооруженный мужик! – Сигарета выпала.

– Где? – мягко, словно сумасшедшего, спросила Тереза.

– Да вон там! – Винк ткнул пальцем за ворота. – Только он уже ушел.

– Господин Винк, – участливо проговорила она, – вы хорошо себя чувствуете? У вас нет жара?

Винк покраснел. Жар у него был. Несильный, но отрицать бессмысленно.

– Может, вы видели призрака?

– Никакого не призрака, – пробурчал Винк. – Живой, как я или вы. Это еще один маньяк наверняка. Здоровый такой, с ружьем.

Тереза засмеялась.

– Так это, по всему, господин Хэнк. За лодкой пришел, как пить дать.

– Он в вас целился! Помяните мое слово, маньяк он.

История о пойманном и уничтоженном маньяке будоражила умы – при том, что главная подробность осталась неизвестна широкой публике.

– Маньяки, господин Винк, не охотятся на женщин с ружьем, – просветила его Тереза. – Они предпочитают, чтобы женщины попадали в их руки целыми и здоровыми, а не изрешеченными пулями. Какое удовольствие в том, чтобы выпоторшить полутруп?

Винк зажал рот и жалобно застонал, ища глазами, куда можно было бы освободить подкативший к горлу желудок.

Ремонт был закончен, Тереза расплатилась, и компания засобиралась обратно в город. Они могли бы дождаться Ильтена, чтобы не бросать даму одну, но Камма взмолился. Они с Винком остались вообще без сигарет, отделочник не курил, ближайшие соседи тоже. Камма мог бы потерпеть, привычка не приобрела характер зависимости, но Винк был активным курильщиком и испытывал все возрастающий дискомфорт. Еще немного – и начнет срываться. Главным образом на том, кто ближе всех – не на хозяйке же. А потому Камма решительно отнес рюкзак в машину, усадил за руль чихающего и бранящегося Винка, и отделочнику не осталось ничего, кроме как завести фургон и присоединиться к ним.

Звуки моторов растворились за сумеречным лесом, и наступила тишина. Такая тишина, что слышно, как какие-то козявки шелестят в траве, а в озере плещется вода. Тереза зажгла свет в беседке, и на огонек, словно собака Павлова, приковылял дед Калле. Она накормила его ужином, откупорила бутылочку вина, и они славно посидели. Если бы еще дед не рассуждал о том, как прекрасно было бы умереть прямо сейчас – в комфорте, неге и хорошем настроении…

Спустилась ночь. Господин Калле убрел домой. Тереза погасила свет, но темнота была неполной, невзирая на отсутствие прожекторов и спутников: на стволах деревьев мягко светились колонии симбионтов. Бледно и неярко, не мешая кружащимся в вышине звездам, но поразительно романтично. Тереза прошла по садовой тропинке, прикасаясь к стволам рукой и любуясь гаснущим свечением на пальцах.

В конце тропки неожиданно обнаружилась калитка. Ну надо же! Куда она ведет-то? Дорога в другой стороне, туда выходят ворота. Тереза двинулась к калитке, но вдруг остановилась. На пути стояла девушка. Или молодая женщина, судя по богатым одеждам и кольцу, сияющему на пальце. Она была соткана из света, переливаясь, словно голограмма. Очень красивая, вот только без головы. Свою голову она держала в руках, и та сочилась красноватыми светящимися каплями, исчезающими на полпути к траве.

Призрак, поняла Тереза. Вообще-то она никогда раньше не видела призраков и не слишком верила в их существование. Литература, где они упоминались, была насквозь фантастическая. Поэтому она совершенно не знала, что с ними делать. Разумеется – не пугаться. Единственный вред, который может принести бесплотное существо – это если ты от него шуганешься и сломаешь себе какую-нибудь конечность, навернувшись в переплетении корней.

– Привет, – сказала она.

Девушка молча смотрела на нее своей отрезанной головой. Да и как она могла бы ответить?

– Это он тебя так? – спросила Тереза, поведя головой в сторону дачи.

Ну да, глупый вопрос. Неужели призрак без головы явился бы сюда издалека, просто потому, что здесь красивее или интереснее? Конечно, она умерла здесь.

– Я его убила, – сообщила Тереза. Пусть девушка знает, что за нее отомстили. – Раздавила ему яйца, сломала челюсть, выбила глаз и порвала селезенку. А после всадила в него нож, и он сдох.