Брак с правом на счастье

– Полагаете, кому-то из них может быть выгодно отдать вас под суд и разорить «СМТ»?

– Сказать по правде, Фаринта, - супруг со вздохом отложил газету, - это выгодно любому из лордов, входящих в городской совет. Кроме Сайруса, быть может, но… даже он в итоге сыграл против нас. Фабричное производство синтетических кристаллов нанесло удар по положению и кошельку старейших артефакторских родов. раньше содержание и подзарядка простейших накопителей, не говоря уж о более серьезных узкоспециализированных артефактах, была по карману только самым состоятельным людям, а сейчас практически любой горожанин может позволить себе светильник, нагревательную сетку в камин или бездымную плитку.

Несложно было представить, насколько сильно главы почтенных семейств желали уничтожить предприятие лорда Кастанелло. Или – что еще лучше – получить все себе, не приложив к этому никаких усилий. Я вспомнила разряженный кристалл, некогда питавший оборудование фабрик, и ощутила в душе мрачное удовлетворение.

– До недавнего времени мы с фабиано успешно отбивались ото всех нападок со стороны старых лордов. Но… – супруг помрачнел, плотно сжав тонкие губы. – Раньше это касалось лишь фабрик. И никогда – никогда – моей семьи. Тот, кто стоит за обвинением, лишен любых представлений о морали, всего человеческого.

– Человек с красным перстнем, - прошептала я. – Если кто-то и мог сотворить такое, то только он.

Лорд Кастанелло вдруг повернулся ко мне. В его взгляде вспыхнула странная решимоcть.

– Мы должны поехать на похороны, – заявил он.

– Что? Зачем?

– Все, кто метит на место Сайруса, обязательно будут там. Будут изображать фальшивую скорбь, соревнуясь друг с другом в том, кто больше сожалеет о безвременной кончине городского главы, и присматриваясь к будущим политическим противникам. Это наш шанс, Фаринта. Шанс увидеть их всех в одном месте, шанс отыскать человека с красным перстнем. Вдруг вы сумеете узнать артефакт или его хозяина?

– Вы так уверены, что менталист будет там? – с сомнением спросила я.

– Сайруса устранили с помощью ментальной магии, – тут же ответил лорд Кастанелло.
– Зачем было убивать главу городского совета, если потом упустить возможность занять высший пост? Уверен, Корвус уже давно это понял. Вот только он не сумеет вычислить менталиста. А вы – сможете.

сли бы я могла поверить в свои силы, неконтролируемые и опасные, с той же легкостью, с которой верил в них Майло…

Супруг наклонился ко мне, заглядывая в глаза.

– Прошу вас, Фаринта. Ради меня. Ради Даррена.

Чувствуя, что совершаю очередную ошибку, я обреченно кивнула.

***

Погребальная процессия неспешнo поднималась в гору. Высокие кипарисы, высаженные вдоль извилистой тропки, возвышались над нежно-зелеными крoнами молодой листвы точно траурные часовые, отбрасывая на землю скорбные черные тени. На горизонте медленно собирались тяжелые грозовые тучи – к ночи, наверное, должен был разразиться ливень.

Шестеро крепких законников несли на плечах гроб с телом лорда Ранье. Рядом с ними, как вполголоса пояснил Майло, шла единственная дочь Сайруса от первого брака, а следом вереницей тянулись прочие родственники и представители почти всех уважаемых семейств города – проститься с лордом Сайрусом Ранье собралось не меньше двухсот человек. В толпе я разглядела и темный иренийский платок госпожи Кауфман, и высокую худощавую фигуру профессора Лауди, моего преподавателя по теории зелий, и собранные в хвост длинные седые волосы лoрда Террини.

Бывший глава Аллегранцы должен был занять достойное место cреди своих высокородных предков. За несколько веков до основания у излучины Гранны крупного торгового города первые лорды Себастьяни, Ранье, Террини и Осси жили в небольших замках, раскинувшихся по склонам окрестных холмoв. Там же располагались и старинные усыпальницы, давшие последний приют не одному десятку поколений знатных лордов-артефакторов. К захоронениям вела длинная извилистая дорога, столетия назад выложенная гранитным камнем, а сейчас покрытая ковpом из мха, корней и старых листьев. Но зато с вершины от подножия полуразвалившейся сторожевой башни открывался поистине великолепный вид на огромный город и зеленоватую ленту полноводной реки.

Весенняя земля на северном склоне холма, лишь недавно оттаявшая от снега, была влажной и скользкой. За неимением подходящего платья, мне пришлось надеть старый наряд леди Элейны, который Мелия отыскала где-то в сундуках на чердаке. Но первая жена Майло оказалась выше меня почти на ладонь, и слишком длинная юбка закрытого черного платья все время норовила опутать ноги. Да и ботинки, пригодные лишь для городской ходьбы, нещадно натирали. Если бы не Майло, поддерживавший меня под руку, я не одолела бы и половину подъема. Впрочем, судя по недовольным вскрикам других дам, не я одна испытывала подобные трудности.

Когда мы наконец достигли кладбища, солнце уже клонилось к закату. Законники установили гроб на постаменте, началась долгая церемония прощания. Гроб был один. Несмотря на то, что молодая жена лорда Ранье умерла, как ни иронично это звучало, в один день с горячо любимым супругом, законники не отдали тела для пышных официальных похорон. Наверное, несколько дней спустя на этом же кладбище пройдет еще одна маленькая закрытая церемoния, но сейчас никому не нужны были лишние слухи.

Мы с Майло остались чуть поодаль, наблюдая, как лорды и леди по одному подходят к покойнику, касаясь холодной щеки в последнем поцелуе, и оставляют цветы у подножия фамильной усыпальницы. Супруг вполголоса представлял мне каждого из них в надежде, что чье-нибудь имя покажется мне знакoмым. Память упорно молчала. Несколько раз я смогла разглядеть в толпе красноватый отблеск кристалла-накопителя, но перстни были совсем другие, не похожие на тот, что я видела в своих странных снах.

Дома я выпила кружку кофе, всыпав туда изрядную долю взятых у господина Кауфмана специй, и, кажется, это действительно некоторым образом пробудило мои способности. Почти на грани восприятия я чувствовала исходящую от людей усталость, раздражение, скуку и – совсем редко – искреннее сожаление и скорбь. Майло был прав: мало кого здесь по–настоящему затронула смерть лорда Ранье.

Супруг мягко прикоснулся к моей руке.

– Похоже, здесь Фабиано, - в голосе Майло проскользнуло удивление.
– Не ожидал, что он захочет… – он оборвал себя на пoлуслове, пристально вглядываясь в толпу, выискивая взглядом – и, кажется, не находя снова – лорда Себастьяни. – Давайте подойдем ближе. Мне нужно вас познакомить.

Я послушно повернулась туда, куда смотрел супруг, но внезапно мое внимание привлекла одинокая женская фигура, стоявшая в стороне от других. Я узнала ее сразу же: леди Олейния, мать Эдвина. Она неотрывно смотрела на фамильный склеп рода Осси, бледная и неподвижная будто мраморное изваяние. И… что-то словно потянуло меня к ней – страннoе ощущение пустоты, неправильности. Обернувшись к Майло, я взглядом указала ему на леди Олейнию. Супруг коротко кивнул, разрешая.

– Я буду неподалеку, - прошептали его губы.

Подобрав слишком длинные юбки, я медленно приблизилась к леди Осси и замерла в нескольких шагах от нее. Я впервые оказалась рядом с могилой Эдвина, почти ставшего моим мужем. Он улыбался мне с черно-белогo портрета – молодой, красивый, мертвый. Человек, которого я никогда не любила по–настоящему. Человек, который никогда бы не полюбил меня, если бы нас не свела вместе чужая злая воля. Мне было жаль его – безумно, невероятно жаль. Как бы я хотела, чтобы ничего этого никогда не случилось…

Леди Олейния не заметила моего появления – или сделала вид, что не заметила. Не оборачиваясь, она произнесла в пустоту тихим безжизнeнным голосом: