Брак со стихийным бедствием
Шрифт:
– Нет, насчет ловли мужиков на живца Лилька не спец, это не по ее части, – заявила Анюта. – Денежки у нее есть, кое-что папа с мамой оставили, да и бабуля, знатная переводчица, заработками делится, так что спонсоры в постели Лильке не нужны, а секс в чистом виде ее вообще не интересует. У нее одна страсть – искусство!
– Одна, но пламенная страсть! – пробормотала я, здорово озадаченная услышанным.
Выходит, напрасно я подозревала Лилиану Марусенко в связи с моим мужем! Это, конечно, хорошо, но… Если девчонка совсем не интересовалась мужчинами, какого черта она тогда грохнула Балду? Ведь официальная версия мотивирует убийство ревностью любовницы!
Это нужно было как
Официальный обеденный перерыв в телекомпании уже закончился, я опаздывала к станку, и потому не стала жаться, поймала такси. Примчалась на работу, крадучись, на цыпочках прошмыгнула мимо открытой двери кабинета Большой Мамочки и ломанула прямиком в студию. Там Вадик трудился за двоих, готовясь записывать выступление очередного кандидата. Я потихоньку заглянула в список на дверном косяке и выяснила, что сегодня нас почтил присутствием Архип Петрович Деревянко.
Имя мне понравилось – такое надежное, основательное, в старорусских традициях, но оценить, соответствует ли оно внешнему облику гостя, удалось не сразу, поскольку кандидат пришел с помощником.
– Здрасьте! – вежливо сказала я всей честной компании, после чего подошла к Вадику и, улыбаясь из-за его широкого плеча заметно нервничающим гостям, зашептала:
– Вадька, ты какого черта два стула поставил? Предвыборное кандидатское выступление – это тебе не фигурное катание, оно всегда одиночное!
– Да ни фига! – грубо ответил Вадик, правда, смягчив сердитый рык до свистящего шепота. – Деревянко велел посадить помощника рядом с ним. Сказал, без него не может.
– Как эротично! – Я фыркнула. – Но мы не можем позволить ему суфлировать в кадре!
– Деревянко сказал, помощник будет молчать.
Я отцепилась от Вадика и загляделась на гостей – красномордого дядьку с купеческой бородой и молодого бледнолицего задохлика. Его лицо имело поразительное сходство с кукурузным початком: длинное и узкое, оно было обрамлено спутанными пегими волосами. Жмурясь в свете софитов и нервно ерзая, гости устраивались на стульях, словно собирались позировать для семейного фото в старинном стиле. Потеснив Вадика, я заглянула в видоискатель и едва не расхохоталась. Деревянко со товарищем здорово смахивали на старорежимную супружескую чету! До полноты картины в кадре недоставало младенца в пеленках на руках у длинноволосого и еще одного отпрыска постарше, который встал бы за спиной бородатого, трогательно положив ему ладошку на плечо.
– Они не педики? – снова шепнула я на ухо напарнику.
– Я не проверял! – слишком громко ответил Вадик.
– Господа, господа! – видя, что гости распереживались, я лебедушкой поплыла к ним. – Я понимаю ваше желание поддержать друг друга в трудный момент, но считаю нужным вас разлучить. Понимаете, запись телевизионного выступления – это дело интимное, в этот момент кандидат остается наедине со своим избирателем, а помощник кандидата, при всем к нему уважении, становится третьим лишним!
С этими словами я легонько ухватила за локоток лохматого доходягу и попыталась поднять его со стула, за который он уцепился, как вьюнок, заблажив при этом, как осел:
– Это я! Я! Я!
– Ленка, это он Деревянко! – гаркнул Вадик, видя, что я упорно не понимаю ослиного языка.
– Вы Деревянко? – Я удивилась, отпустила лохматого и потянулась к бородачу. – Тогда, уважаемый,
я попрошу вас…– Оставьте его! – взвизгнул нервный Деревянко. – Без него я не буду записываться!
– Но почему?
– Потому что он мой талисман!
Я обалдела. За годы работы на телевидении я повидала десятки разных неврастеников, у каждого из которых была своя фишка. Один не мог говорить, не промочив горло водочным настоем алоэ, другой непременно должен был сжимать в ладони камешек-оберег, третий вообще притащил в студию чучело говорящего (при жизни) попугайчика, призванного, по замыслу придурка, добавить ему красноречия… Но талисман в виде живого и здорового мужика весом в пять пудов я видела впервые!
– Ленка, оставь их, пусть делают, что хотят! – сердитым шепотом воззвал ко мне Вадик. – У нас время не резиновое, надо заканчивать эту тягомотину!
– Хорошо…
Я откашлялась и громко хлопнула в ладоши:
– Хорошо! Мы начинаем запись. Кандидат готов?
Господин Деревянко кивнул веретенообразной головой, едва не пронзив острым подбородком свою грудную клетку. То-то жуть была бы!
– Талисман готов?
Бородач затряс щеками и поднял подобие деревянной лопатки – дощечку на палочке с изображением рыбы, кажется, карася. Я поняла, что от темы рыбной ловли мне сегодня никуда не уйти, и покорилась судьбе.
К моему великому удивлению, кандидатское выступление мы записали легко и быстро, обошлись всего одним дублем, потому что Архип Петрович оказался дивно красноречив. Наверное, ему помог талисман, который добрых десять минут молча таращился в камеру, держа, как флажок, карася на палочке. Правда, нам с Вадиком так и не удалось понять, какое отношение к теме выступления имел нарисованный карась, потому что про рыб и их проблемы не было сказано ни слова.
– Может, сонная рыба укоризненно символизировала собой вялого и пассивного избирателя? – предположил Вадик, когда Деревянко с его талисманом ушли, а мы переместились в редакторскую, чтобы снять стресс кофе с коньяком.
– Вообще-то, рыба – это древний знак христианства, – вспомнила я. – Ты не заметил в речи кандидата пассажей на религиозную тему?
– В речи – не заметил, а в облике его что-то такое действительно было! – охотно согласился оператор. – Эта костлявая физиономия аскета, длинные, нестриженные волосы, не знающие гребешка…
– Вы ошибаетесь, друзья! – покачала головой Любовь Андреевна, примкнувшая к нашему антистрессовому кофепитию. – Художественный беспорядок на голове этого кандидата был создан искусственно, с применением не одного гребня, а целого набора расчесок, а также лака для волос сильной фиксации. Лак, кстати, был взят из твоего ящика, – сказала она мне.
– Это не мой, мне Дашутка в пятницу одолжила и забыла забрать, – ответила я, выдвинула ящик и с большим неудовольствием убедилась, что лака там больше нет. – Надо же! Кандидаты, радетели за народные интересы! Свистнули наш лак!
– Вот и верь после этого политикам! – поддакнул Вадик.
Любовь Андреевна ушла, а мы с оператором с горя допили коньяк, который не поместился в кофе, еще немного поругали политиков, а заодно чиновников и прочих представителей власти, после чего пришли к выводу, что доверять нельзя никому, кроме проверенных боевых товарищей, едва не всплакнули и торжественно поклялись в верности законам телевизионного братства и друг другу. Затем Вадик тоже куда-то ушел, а я так глубоко прониклась идеями товарищества, что надумала сейчас же позвонить Сереже Трофимову и рассказать о Гоше, который на раз обделывает всякие страховые делишки. Решила по-дружески поддержать хорошего человека в борьбе с нечуткими страховщиками, банкирами и прочими чинушами!