Брак

Понадобился час, чтобы пересечь Звёздный мост и добраться до этого оазиса покоя, благополучия и напускной роскоши. Ларго миновал тёмную аллею и вышел к кованому крыльцу парадного подъезда. Козырёк у входа поддерживали обнажённые нимфы. Ларго шлёпнул одну по гипсовому бедру и вошёл в холл.

– А! господин Ларго! – старик-консьерж мгновенно узнал его и шагнул навстречу. – Сколько лет, сколько зим! Только господина Реважа, увы, нет. У него сердце прихватило, и…

– Знаю, Димитрий, знаю. – Ким пожал протянутую руку. – Я как раз по его просьбе. Господин комиссар оставил дома материалы по важному делу. Просил забрать. Можно?

– Разумеется. – Старик добродушно улыбнулся и снял с крючка дубликат ключей. – Всегда рад помочь старому доброму Петеру. При встрече передайте ему пламенный привет и наилучшие пожелания.

– Всенепременно. – Ким сунул связку в карман. – И ещё… Кто-нибудь приходил к господину Реважу этой или минувшей ночью?

– Нет, – старый консьерж решительно мотнул головой. – Совершенно точно – нет: я ведь и вчера дежурил. У меня полный список посетителей имеется. Всё зафиксировано. Хотите взглянуть?

– Я доверяю вашей памяти, Димитрий, – улыбнулся Ларго, но тут же посерьёзнел. – Если к господину комиссару придёт кто-то, пока я буду наверху – немедленно звоните. Ясно?

Просьбу Ким подкрепил двумя банкнотами и суровым взглядом.

– Будет исполнено, – кивнул старик и с ловкостью фокусника упрятал деньги в один из карманов форменной куртки.

***

Ларго бывал у Реважа не раз и не два, но так и не смог привыкнуть к диссонансу между роскошью жилища и убогостью пыльного рабочего кабинета. В Отделе шеф ютился в тесной клетушке, зато жил с размахом: его апартаменты занимали весь этаж. Просторная гостиная с электрокамином из белого камня, уютная спальня, гостевая в спокойных оливковых тонах, столовая и кухня, оснащённая по последнему слову техники, кабинет, обшитый панелями под морёный дуб, тренажёрный зал, огромная ванная комната с джакузи и терраса, с видом на весь город.

Да-а-а... Шикарно. В своё время Ким задумывался, откуда у Реважа столько денег. Теперь вопрос отпал: всю эту красоту оплачивал Кибериум, а вовсе не Особый отдел.

Ларго бросил ключи на тумбу в прихожей и принялся искать. Что? Он и сам толком не знал.

В дубовом кабинете обнаружились залежи всевозможных документов. Неровные стопки бумаг покрывали рабочий стол, пузатые папки норовили вывалиться из шкафа. Отчёты, рапорты, приказы, служебные записки, личные дела и ведомости всех мастей. Ничего интересного.

Надо искать что-то лишнее, понял Ким. Нечто такое, чего тут быть не должно.

Он закончил с кабинетом и прошёл в столовую. Там, у окна, на стуле с высокой спинкой, сидела кукла. Хрупкая смуглолицая шатенка с короткой стрижкой. Из-за долгого отсутствия хозяина она впала в режим ожидания. Ларго на секунду замер, рассматривая киборга. Странно. Вроде бы у комиссарской куклы были светлые волосы. И длинные: толстая коса до самой задницы. А эта…

Наверное, Реваж потратился на новую игрушку. Почему бы и нет? Она вполне себе миленькая. И очень похожа на живую. Вон, кажется даже, что дышит.

Ким прихватил из холодильника бутылку пива и продолжил поиски. Только всё впустую. В спальне, под кроватью, он обнаружил вонючий до жути носок с дырой на пятке. В платяном шкафу – шеренгу одинаковых костюмов. Зеркальный шкафчик в ванной комнате порадовал пустыми баночками из-под лекарств. Добравшись до гостиной, Ларго захотел курить. Он чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся и стал озираться в поисках пепельницы: даже если Реваж мёртв, стряхивать пепел на его ковры рискованно. Мало ли.

Вот же она, пепельница! Стоит себе, пузатая, на стеклянном столике. Ларго подошёл ближе и нахмурился. В пепельнице лежал пепел. На первый взгляд вполне логично, но…

Он затушил сигарету о подошву и осторожно высыпал содержимое пепельницы на прозрачную столешницу.

Что за бумаги ты жёг, старый боров? Что хотел скрыть? И от кого?

Изорванные почерневшие клочки превратились в прах. Уцелело лишь три крохотных обрывка. На одном Ким прочёл: «бери». На втором: «пора». На третьем едва разобрал: «кур».

Он вытащил блокнот и сложил слова в предложение. Предложение вышло странным: бери кур, пора. Что ж. Весьма интересно. И, безусловно, крайне важно.

– Это уже кое что, – пробормотал Ларго себе под нос и двинулся к гостевой. Дёрнул изящную золотистую ручку раз-другой, но дверь не поддалась. Закрыто? Нехорошее предчувствие разлилось по венам, закололо под ложечкой раскалённой иглой. Тревога накрыла лавиной. Теперь Ларго не сомневался: нашёл. Осталось войти.

Он отступил и с разгона врезался в дверь плечом. Хлипкий замок не выдержал. Полетели щепы.

– Тук-тук, – сказал Ким, вошёл и застыл. На узкой кровати лицом вниз лежала кукла. Светловолосая кукла с толстой косой до пояса.

Но вовсе не это удивило его.

Бумаги… Какие-то совершенно непонятные документы покрывали пол, словно опавшая осенняя листва. Графики, диаграммы и цифры, цифры, цифры… Ни единого слова. Ни одной грёбаной буквы.

Бери кур, пора…

Похоже, главные слова сгорели в пепельнице. Однако Ларго не собирался отступать. Он опустился на корточки и принялся перебирать листы. Здесь должно что-то быть. Что-то важное. Самое важное во всём этом деле.

Надо прихватить с собой всю эту макулатуру, решил Ким, складывая бумаги ровными стопками. Но сначала…

Он не успел додумать мысль. Ему попался чистый лист. Порядком измятый, но совершенно чистый. Вот оно! Ларго поднялся и хмыкнул. Вот оно. Всем видам шифровки старина Реваж предпочитал невидимый текст. Не изменил себе и в этот раз.

Ким уселся рядом с дезактивированным киборгом, вытащил из внутреннего кармана специальный карандаш и взялся за дело. Штриховка равномерно покрывала бумагу. На листе проступили буквы. Сложить их в слова не составило труда.

– Твою мать… – хрипло прошептал Ларго. На свои места встало если не всё, то очень многое. Он аккуратно сложил бесценную находку и отправил в заветный карман. Ближе к сердцу. И, окрылённый невероятной удачей, вернулся к разбросанным документам.

Надо. Надо искать.

Вдруг получится обнаружить что-то ещё?

Ким вглядывался в длинные колонки цифр, когда мерзкий липкий страх сдавил грудь. Он нехотя оторвался от загадочных показателей и нахмурился. Что это? Предчувствие?

Скорее – паранойя.

Здесь больше никого нет. Ни-ко-го. А если кто-то вознамерится наведаться к Реважу – Димитрий тут же позвонит.

Но гадкое чувство не отпускало. Какого чёрта?

Он встал, и хотел было повернуться к двери, но опоздал.