Браки заключаются в будущем

Душ получился так себе, но, по крайней мере, главная цель была достигнута — веки молодого человека, дрогнув, приподнялись. А потом случилось то, из-за чего Люси лишилась любимой чашки и дара речи: незнакомец, встретившись с ней глазами, изумлённо спросил:

— Мама?!

========== Глава 1. Воскресенье ==========

Люси очень любила зелёный чай — он прекрасно успокаивал нервы и поднимал настроение. А сейчас она остро нуждалась и в том, и в другом. Потому что после общения со свалившимся на неё (в переносном смысле, конечно) странным незнакомцем мисс Хартфилия начала сомневаться в адекватности не только отдельных представителей человечества, но и всего мира в целом. Думается, на её месте вас посетила бы точно такая же мысль. Не верите? Тогда судите сами.

После того, как молодой человек окончательно пришёл в себя, он сначала минут пять пялился на Люси абсолютно ошалевшими глазами, потом полез с обнимашками, сопровождая их неразборчивыми восторженными фразами, а когда ей удалось-таки освободиться, переключил своё внимание на магазинчик, переходя от одной полки к другой, хватая то одну, то другую вещь. И при этом без конца называл её мамой. Буквально через слово! Вскоре от его мельтешения и тарахтения у Хартфилии разболелась голова, и, опасаясь за сохранность товара, она отловила явно неадекватного посетителя, усадила на диванчик и предложила выпить чаю. К её облегчению, молодой человек согласился, послушно занял указанное ему место, терпеливо дождался, пока были убраны последствия их встречи (пришлось не только собирать осколки чашки, но и вытирать лужу на полу), всё это время держа на затылке уже почти не нужный пакет со льдом — шишка от соприкосновения его головы с полом получилась знатная. К тому моменту, как был заварен чай, он успокоился, только улыбался, не отрывая от Люси светящегося непонятным счастьем взгляда.

— Угощайся, — Хартфилия придвинула гостю чашку. Тот, вдруг подхватившись с места, бросился к своему дипломату, порылся в нём, после чего положил на стол разноцветный пакетик, смущённо дёрнув плечом:

— Вот, твои любимые. Прямо как чувствовал, что увидимся сегодня, только и подумать не мог, что это будет… так.

Люси тут же сунула свой любопытный носик в шуршащую упаковку и ахнула: ананасовые цукаты! Лакомство, за которое она душу готова продать. Но уже потянувшись за бледно-жёлтой, сваренной в сахаре фруктовой пластинкой, Хартфилия остановилась, с подозрением смотря на молодого человека:

— Откуда ты знаешь, что они мне нравятся? Леви сказала?

— Нет.

— А кто?

— Да никто. Я всегда это знал. Трудно не заметить чего-то подобного, если это единственный продукт, который никогда не переводился в нашем доме. Папа даже обижался — в шутку, конечно, что ты любишь цукаты больше него. А бабушка Лейла рассказывала, что на Рождество ты просила сшить себе костюм Ананасовой Феи. И фотографии показывала. Ты там смешная такая, с красными щёчками и хвостиком на макушке.

Люси аккуратно отставила чашку, чтобы не обжечься и не разбить от избытка чувств несчастную посуду:

— Ты знаком с моими родителями?

— Конечно, ма, они же мои бабушка и дедушка.

— Хватит называть меня мамой! Я вижу тебя первый раз в жизни и даже не знаю твоего имени.

— Ох, точно! — спохватился незнакомец, кивая в сторону настенного календаря. — Судя по дате, здесь я пока не родился. Тогда позволь представиться — Арчер Драгнил, твой сын. Там, в своём времени, мне двадцать девять лет, агент по недвижимости, пока не женат, но у меня есть невеста, Линда, вы с ней очень хорошо ладите. Сегодня каким-то непонятным образом переместился в прошлое и вот, встретился с тобой, — тираду закончила широкая, заразительная улыбка, но Хартфилии было совсем не до смеха. Какой сын, какая невеста, какое прошлое?! Всё происходящее казалось шуткой, причём, довольно глупой. Она никогда не мечтала быть героиней реалити-шоу, хотя с удовольствием занималась в школьном театральном кружке. Но выступать на сцене — это одно, там нужно было всего лишь играть роль, а выставлять на всеобщее обозрение свою собственную жизнь — абсолютно другое.

— Ты из какого-то журнала, да? Или с телевидения? — начала перебирать варианты возможных объяснений происходящего Люси. — А ещё есть такие агентства, где можно заказать различные розыгрыши. Ну, и кто решил так надо мной подшутить? Леви? Хотя нет, она человек серьёзный и подобными глупостями не занимается. Эрза? Тоже не вариант. Кто?

— Мам, успокойся. Клянусь тебе, это никакой не розыгрыш. Я правда твой сын из будущего.

— Слушай, а может, ты просто сумасшедший? Ну, конечно, после такого падения, да ещё эта жара… Тебе срочно нужно в больницу! Я могу поехать с тобой, хочешь? Подожду, пока тебя не осмотрит врач, и позвоню твоим родным, — Хартфилия вскочила было с дивана, но застыла, видя, что странный гость сидит спокойно на месте и снова улыбается — на этот раз как-то по-особенному тепло. — Что?

— Ты всегда так переживаешь, когда с нами — со мной или с папой — что-то случается, из-за любой царапины шум поднимаешь. А потом пилишь нас по часу, что мы такие неосторожные и вечно находим приключения на свои… хм… головы.

— А как иначе?! Вы же мне не чужие, и я за вас волнуюсь, потому что… — Люси, не договорив, закусила губу: как она может беспокоиться за тех, кого не знает, а тем более любить их? Кажется, ей тоже пора показаться доктору.

— Я бы на твоём месте тоже не поверил, — грустно усмехнувшись, озвучил вслух её сомнения Арчер, — если бы ко мне заявился некто с подобным заявлением. Такое ведь только в фильмах бывает, чтобы люди из будущего в прошлое переносились. Так что я всё понимаю.

Наверное, если бы молодой человек бросился с жаром убеждать её в правоте своих слов, она бы точно ни на грамм бы ему не поверила. Но Арчер отнёсся к проявленному к нему недоверию с пониманием, и это если и не заставило Хартфилию безоговорочно поверить ему, то расположило девушку к незадачливому путешественнику во времени.

— А как ты вообще попал… сюда? — Люси вернулась на диван и потянулась за чашкой: почему бы не совместить приятное с полезным — допить чай и послушать историю злоключений молодого человека? Может, в его рассказе будет что-то, что поможет разобраться во всей этой истории?

Однако ожиданиям её не суждено было сбыться: всё, что поведал Арчер, больше подходило для какой-нибудь статьи о паранормальных явлениях, потому что логического объяснения произошедшим событиям она найти не смогла. За исключением, пожалуй, экстренного сумасшествия или потери памяти. Но на повредившегося умом сидевший рядом с ней мужчина совершенно не походил, а при амнезии воспоминания обычно уходят, а не замещаются другими. Теорию о вмешательстве спецслужб или зелёных инопланетных человечков Хартфилия отмела безоговорочно — ни в то, ни в другое она точно не верила.

Итак, накануне Арчеру позвонила очередная клиентка. Она представилась мадам Клео, назвала в качестве рекомендации пару фамилий и попросила помочь ей с продажей квартиры. Они договорились встретиться на следующий день в полдень. Около часа мадам Клео показывала свои апартаменты, поила гостя восхитительным кофе и рассказывала интересные случаи из своей довольно бурной жизни. А перед уходом вдруг предложила… погадать. «Женщины в нашей семье обладают магическим даром и могут предсказывать судьбу», — сказала она. На все возражения Арчера, что он в подобное не верит, мадам Клео только рассмеялась: «В гадание не надо верить, их надо просто попытаться услышать». Разместившись за круглым, покрытым чёрной бархатной тканью столом, гадалка зажгла витые свечи и стала раскладывать карты. Очевидно, то, что они показали, ей не понравилось, потому что женщина, нахмурившись, забарабанила пальцами по столу. Придя к какому-то выводу, мадам Клео, собрав карты, принесла из другой комнаты чашу с водой, железную турку, небольшую жаровню и воск. Но и это гадание не вернуло прорицательнице хорошего расположения духа, поэтому в ход пошли бумага, куриное яйцо, чёрные перья и другие, неизвестные Арчеру предметы. Сам он с беспокойством следил за действиями гадалки, уже жалея, что согласился поучаствовать в этом дурдоме.

Наконец, мадам Клео отложила все свои магические атрибуты и устало вздохнула: «Всё бесполезно! Как бы я не смотрела, результат получается один и тот же — ваша жизнь в большой опасности. Очень большой». «Насколько?» — попытался уточнить Арчер. «Смертельной», — припечатала гадалка. «И… сколько мне осталось?» — голос невольно дрогнул — слишком серьёзной и обеспокоенной выглядела мадам Клео. «Не могу сказать точно, но срок довольно маленький, возможно, всего несколько дней». — «Как это случится: болезнь, несчастный случай?» — «Ни одно из гаданий этого не сказало. Такое впечатление, что вы просто… исчезнете». — «Так не бывает, — абсурдность последних слов вернула Арчеру способность трезво мыслить. — Люди не исчезают просто так. Спасибо за всё, мадам Клео, но думаю, мне уже пора». — «Подождите, — гадалка схватила его за руку и попыталась усадить обратно. — Позвольте мне помочь вам». И её голос, и взгляд были полны такого искреннего участия, что Арчер, чуть помедлив, снова опустился на стул. Мадам Клео тут же придвинула к себе небольшой стеклянный шар на подставке. «Обычно я не делаю подобного, — сказала она, водя руками над магическим предметом. Поверхность шара стала матово поблёскивать, а внутри до этого прозрачной, как слеза, сферы, заклубилось белое облако. — Вмешиваться в судьбу довольно опасно, но вы мне симпатичны, мистер Драгнил. Смотрите в центр шара и ни о чём не думайте. Просто слушайте мой голос».