Брат во Христе: Второе пришествие

– Ты угадал. Я вернулся в Улей несколько часов назад.

– Вернулись? Это как? Разве это возможно?

– В исключительных случаях. Думаю, что больше возможности вернуться у меня не будет.

– Вы вернулись добровольно, или опять попали в перезагрузку?

– Добровольно.

Махоуни выдал несколько несвязанных междометий, замолчал ненадолго.

– Я вас не понимаю. Если бы у меня была возможность вернуться, я бы даже во сне не хотел видеть это чертово место.

– Это тебе только так кажется. Улей меняет человека бесповоротно.

– Не знаю?
– Произнес боец с сомнением.

Больше он с Рэбом не заговаривал. Наверное, посчитал его полным дураком, не достойным общения. Рэб сконцентрировался на постоянно меняющейся дороге. Дорожные покрытия сменяли друг друга разным качеством, а то и вовсе пропадали. Тогда колонна соскакивала с асфальта и поднимала серую пыль с проселка. Рэбу отрадно было видеть заплатки кластеров, сменяющие друг друга. Леса, поля, степи, холмы, реки, в невообразимом калейдоскопе случайных смешений. Сердце ностальгически сжималось, будто он попал не в смертельный мир, а вернулся в места героической юности, терзающие душу яркими воспоминаниями.

Рэб чуть не проморгал, скрытые поднятой пылью, загоревшиеся стоп-сигналы идущего впереди БТРа. Боевая машина приняла вправо и остановилась. Колонна замерла.

– Неполадки с мотором.
– Произнесла рация в руках Махоуни.

– Опять у БРДМ мотор "зачихал".
– Знающе произнес попутчик Рэба.
– Капризничает, старый уже.

– Из машины-то выйти можно?
– спросил Рэб у Махоуни.

– Тебе, может и можно, а мне нет. По Уставу.

Рэб подождал, когда пыль, поднятая колонной, осядет. Потом открыл дверцу и выбрался наружу. Возле небольшого дозорного броневика копошились двое бойцов. Они скинули с себя форму, переоделись в грязные замасленные робы и отпуская ругательства, пытались починить капризный мотор. Мираж тоже выбрался наружу.

– Продам его, первому попавшемуся покупателю, за любую цену.
– Мираж пнул ногой в тугой баллон несчастного БРДМ.
– Тормозит сильно весь процесс. А я привык, чтобы у меня все было секунда в секунду.

– Далеко еще?
– Спросил Рэб, оглядывая окрестности.

– И половины не прошли. До заправки ехать осталось полчаса, там собирался устроить привал небольшой, придется только заправиться, а отдыхать будем сейчас.

– Я могу угостить вас всех. У меня добра полный салон. Для такого случая и готовил.

– Отлично, у нас два часа на ремонт, как минимум, можно и горячего приготовить. Я сейчас к тебе кашевара отправлю, покажешь ему, что у тебя есть.

– Отлично.

Рэб развернулся, чтобы идти к машине, но услышал за собой быстрые шаги и глухой голос в противогазе.

– Рэб, там нашему плохо. Водителю. Саньку. Сознание теряет.

Рэб развернулся. Этого и стоило ждать, шансы оказаться иммунным среди такой небольшой кучки людей были минимальны. Рэб поймал взгляд Миража. Тот словно ждал, какое решение примет Рэб.

– Вытаскивайте его из машины.
– Строго сказал Рэб и сам пошел в сторону БТРа.

Для группы новичков водитель был своим, и в них еще крепко сидело понятие про боевое братство, взаимопомощь и взаимовыручку. Для Рэба, как и для всех, кто давно оказался в Улье, вопрос о том, что делать с зараженным не стоял. С новичками все было сложнее. Инерцию сознания еще надо было сломать.

Водителя вынули из машины, причем обращались с ним, осторожно, как с раненым. Санек уже был без сознания. Фома взял его запястье и проверил пульс.

– Живой?
– Участливо спросил кто-то из сослуживцев.

– Да.
– Ответил Фома.
– Что с ним делать? Есть лекарства какие-нибудь?

– От этой болезни только одно лекарство, мужики. Вовремя отправить на тот свет.

Рэб почувствовал, даже через запотевшие очки противогазов, лютые взгляды сослуживцев Санька.

– Фома, ты старший, ты и сделаешь это, когда он придет в себя.

– Санек?

– Это будет уже не Санек. Ты сам увидишь.

Рэб развернулся и пошел к своему автомобилю.

– Не размяк.
– Донесся в спину голос Миража.

– Не забыл еще.
– Не оборачиваясь, ответил Рэб.

Возле машины стоял "кашевар" и Махоуни. Без Рэба они не посмели прикоснуться к его запасам. Рэб скинул покрывало со своих запасов.

– Тушенка, рыбные консервы, в масле и томате, каши, "бэпешка", водка. Выбирай чего надо и сколько надо.

"Кашевар" набросал в вещевой мешок несколько банок тушенки и с десяток пачек лапши.

– На обед будет суп-лапша.
– Произнес он гордо, будто это было его фирменное блюдо.

Рэб пожал плечами. Он уже проголодался так сильно, что готов был съесть, что угодно. Хотя организм уже начал переходить на новый метаболизм. Он это почувствовал по первым признакам недостатка живца. Во рту начинало сохнуть.

– Живец есть?
– Спросил Рэб у Махоуни.

А как же?

Боец вынул его из своего рюкзака и отдал в руки Рэбу.

– Я глоточек.
– Пообещал Рэб.
– Поднес бутылку к носу и втянул забытый запах эликсира жизни.

Запах живца, напоминающий скорее вонь, чем аромат, тем не менее, был приятен. Рэб сделал мелкий глоток и посмаковал его во рту. Даже закрыл глаза, чтобы сильнее насладиться вкусом. Потом сделал большой глоток. Жидкость достигла стенок желудка и растеклась по организму мягким теплом и силой.

– Спасибо.
– Рэб отдал бутылку назад.

Раскрыл коробку с водкой и отдал одну бутылку Махоуни. Тот не стал отказываться. Пока готовился обед, Рэб сам сделал себе живец. Отхлебнул его, чтобы проверить качество и остался доволен. Спиртное усилило голод. Чтобы отвлечься, Рэб решил прогуляться. Вокруг был живописный пейзаж. Слева от дороги, метрах в ста, начиналась пойма реки с изумрудной травой. Ветер доносил ее запах, дразня свежестью, на фоне горячего летнего дня. Обзор во все стороны был отличный и Рэб решил, что прогуляться до пойменного луга будет безопасно.

– Махоуни, я пройдусь до речки, можно?
– спросил Рэб на всякий случай.

– Тебе, наверное, можно.
– Неопределенно ответил тот.

– Хорошо, я быстро.

Рэб закинул за спину арбалет, колчан, взял в руки Тигр и бодрым шагом направился к пойме. Чем ближе он подходил, тем сильнее ощущал запах реки, к которому примешивался запах луга. Над травой порхали разноцветные бабочки, шмели, мухи, жуки. Для них не было никакой разницы, здесь опылять или на Земле. Рэб раздвигал ногами зеленые сплетения густой травы, тревожа насекомых. Шмели сердито гудели и норовили ужалить в лицо. Если смотреть себе под ноги, то можно легко было представить себя в далеком деревенском детстве, когда приходилось топать к речке пешком, через луга. Не хватало только телят и коз, привязанных к столбику.