Братки

Титов бросил ещё один нервный взгляд на труп Губина и спросил угрюмо курящего Потапова:

— Ты сам-то как считаешь, Сергей, кого из вас хотели завалить — тебя или Губина?

Потапов неожиданно в сердцах выругался:

— А хер его знает. Здесь такой свинцовый дождь лился, что хватило бы завалить нас всех, вместе взятых.

— Но завалили все-таки Губина и его охранника, — осторожно высказал своё мнение Горчаков.

— Это ещё ничего не значит, — парировал Титов, — просто наши парни из охраны могли лучше сработать. Кстати, они все целы.

— Одного зацепило, лёгкое касательное ранение в плечо, — ответил, поморщившись, Потапов.

— В общем, — констатировал Титов, — можно сказать, что мы на этот раз легко отделались.

Потапов ничего не ответил, лишь неопределённо пожал плечами. Его внимание привлекла сцена, разыгрывающаяся недалеко от милицейского «уазика», который был припаркован рядом с тротуаром.

Какая-то девушка что-то горячо объясняла милиционерам. Она была одета в длинный бежевый плащ, небрежно — видимо, в спешке — застёгнутый на пару пуговиц. Чёрные длинные волосы были схвачены сзади в «хвост», однако, очевидно, и это она делала наспех, несколько прядей выбивались из общего пучка. Её лицо было искажено гримасой боли и страдания.

Брюнетка, доказывая что-то лейтенанту милиции, периодически бросала отчаянные взгляды на прикрытый брезентом труп Губина.

— Это ещё кто такая? — спросил Титов. — Не жена ли Губина?

— Нет, — отрицательно покачал головой Потапов, — по-моему, это его секретарша или помощница.

— А что она хочет? — переспросил Титов. — Вид у неё очень несчастный.

— Сейчас выясню, — сказал Горчаков и направился к милицейскому «уазику».

— Постарайся по возможности удовлетворить её просьбу, а потом сделай так, чтобы я смог поговорить с ней, — бросил ему вдогонку Потапов.

Горчаков подошёл к девушке и, выслушав её, кивнул и, проговорив что-то лейтенанту, взял девушку за руку и сам подвёл её к трупу, отогнув край брезента, прикрывавший лицо Губина.

— Ты знаешь, как её зовут? — спросил Константин у Потапова.

— По-моему, Валерия, — ответил Потапов, вглядываясь в лицо девушки.

Какое-то время на нем не отражалось никаких эмоций. Наконец она закрыла глаза и отвернулась.

Горчаков опустил брезент и, осторожно положив руку на плечо девушки, стал что-то тихо говорить.

Потапов не видел лица Валерии, она стояла к нему спиной. Когда же Горчаков развернул её и повёл к потаповскому джипу, Сергей удивился тому, что лицо помощницы Губина было спокойным и сосредоточенным.

Она не плакала и не убивалась, как повели бы себя многие другие женщины на её месте. Лишь задумчивый и слегка отрешённый взгляд говорил о том, что девушка находится в состоянии глубокого шока.

Горчаков усадил её на заднее сиденье джипа рядом с Потаповым, сам сел на переднее.

Валерия даже не повернула голову в сторону Потапова. Сергей заговорил с ней:

— Извините, Лера, что обращаюсь к вам в такой неподходящий момент. Мне и самому сейчас трудно говорить, но чем быстрее мы разберёмся в этом деле, тем лучше будет для нас всех. Я надеюсь, вы помните меня, я бывал у вас несколько раз в офисе, моя фамилия Потапов.

Я президент ассоциации «Корвет». Сегодня у меня была деловая встреча с Дмитрием в этом ресторане…

— Я все знаю, — оборвала Валерия, — это все случилось из-за вас.

Потапов ошарашенно воззрился на свою собеседницу.

— Я не понял, — с недоумением произнёс Потапов, — я просто хотел узнать у вас информацию о…

— Это из-за вас убили Дмитрия, — повторила секретарша Губина, но на сей раз на более повышенных тонах.

— Вы меня не поняли, — начал было говорить Потапов, — я всего лишь деловой партнёр Губина, для меня это заказное убийство такая же неожиданность, как и для вас.

— Знаю я ваше партнёрство, — неожиданно взвилась Валерия, — партнёры до тех пор, пока вам это выгодно.

Когда же человек перестаёт быть вам полезен и к тому же когда перебегает вам дорогу, вы его уничтожаете, поскольку других методов борьбы с конкурентами у вас нет.

Потапов понял, что у Валерии начинается истерика, похоже, увиденное огромной тяжестью навалилось на её психику, и нервная система не выдержала этого.

— Мне не о чем с вами говорить, все, что считаю нужным, я скажу милиции!

Секретарша Губина резким движением открыла дверцу, вышла и быстрыми шагами направилась прочь от машины Потапова.

Вслед за ней бросился Горчаков, которому по долгу службы положено было отвезти Валерию в милицию и взять у неё показания по поводу случившегося.

Но навстречу им из подъехавшей «Волги» вышли трое в штатском. Впереди шёл высокого роста худой мужчина лет сорока — сорока пяти в сером плаще. Он подошёл к Горчакову и что-то сказал ему. Майор пожал плечами и кивнул. Далее они все вместе отвели девушку к «Волге» и усадили в машину.

— Кто этот «шишка» из «Волги»? — спросил Пастухов. — Лицо знакомое, а вспомнить не могу.

— Подполковник Левченко, и? отдела борьбы с организованной преступностью при местном ОблУВД, — ответил Титов, — он раньше в Ленинском РОВД заместителем начальника работал. Потом перешёл в ОБОП, его недавно создали.

— Заказные убийства — это забота обоповцев, — заявил Потапов, — так что это дело у Горчакова скорее всего заберут. Впрочем, судя по тому, что Валерию они вместе допрашивают, может быть, вместе и работать будут.

— Чокнутая она какая-то, эта Валерия, — проворчал Титов, глядя на секретаршу Губина, — тебя чуть вместе с Губиным не замочили, а она на тебя же ещё бочку катит, обвиняя в организации этой заказухи.

— Она могла и не знать, что я тоже подвергался смертельной опасности, — произнёс Потапов. — Впрочем, не исключено, что она располагает такой информацией, которая ей позволяет подозревать многих партнёров Губина в убийстве её начальника.

— А мы-то что будем делать? — спросил наконец Титов у Сергея. — В каком направлении мне лично копать, чтобы добраться до организатора этого убийства?

— Я думаю, что менты в ближайшее время раскопают не одно направление деятельности Губина, из-за которых его могли убить, — ответил Титову Потапов. — Но все же, мне кажется, наиболее перспективным в этом смысле является его последний бизнес-проект, о котором мы с ним сегодня говорили.

Потапов некоторое время посидел молча, раздумывая, затем сказал: