Братство Астарты

–

С того момента, как Лука Велий расстался с патрикием, он не переставал на него злиться. Формально чин Велия был ничуть не ниже звания Прокопия и приказывать ему патрикий не имел никаких прав, но фактически логофет всегда оказывался на ступеньку выше. Лука имел спокойный характер и богатейший опыт за плечами, чтобы ни обращать на это внимание, но иногда Прокопий мог задеть за живое. Так было и в этот раз.

С рассветом они втроем выехали из лагеря, но, подъезжая к ставке Навруса, цезарь вдруг передумал и приказал им возвращаться обратно. Никакие увещевания патрикия не помогли: Иоанн уперся и наотрез отказался брать их с собой, уверяя, что адъютанту иметь своих адъютантов — перебор, что он не хочет выделяться и няньки ему не нужны... В таком духе, горячась и доказывая, он распинался минут пять.

Лука в спор не вмешивался, спокойно ожидая заведомо известного конца. Ему с первых слов цезаря стало ясно, что тот уже все решил и переубедить его невозможно. Прокопий не сдавался до последнего, пока они вконец не разругались и Иоанн все равно уехал в одиночестве.

Не сговариваясь, они решили не возвращаться в лагерь, а подождать развития событий здесь, в тени каким-то чудом сохранившегося дуба. Если что, так отсюда все-таки ближе, подумали они оба, и Лука, не расседлывая, привязал лошадей к одной из веток дерева. Прокопий в этот момент, кряхтя и проклиная того, кто первый придумал забраться на спину лошади, устроился в тени кроны. Через некоторое время их безмятежное пребывание нарушил стук копыт, и мимо в сторону передней линии промчался Иоанн.

Прокопий сразу же всполошился:

— Что-то случилось! Нужно немедленно ехать за ним!

Лука, в общем-то, и не возражал: раз цезарь рванул на передовую, то проследить, как бы чего не вышло, его прямая обязанность, но у патрикия вдруг возникла совершенно параноидальная идея:

— Нам понадобятся еще люди. Тебе, Лука, надо срочно ехать за подкреплением.

Велий совершенно логично поинтересовался:

— Зачем? Там четыре легиона: если уж они не справятся, то десяток наших бойцов вряд ли что-то изменит.

В ответ Прокопий просто взорвался, что Велий еще слишком молод, что начальник охраны должен соображать быстрее и что сейчас надо не болтать попусту языком, а четко выполнять приказы. Лука, конечно, понимал, что патрикий попросту волнуется, поэтому и нервничает, но на этой фразе напрягся.

— Я не слышал никаких приказов от моего цезаря, — он произнес это тихо и спокойно, но тем не менее Прокопий понял, что перегнул палку.

— Хорошо, хорошо! Возможно, я слишком эмоционален, но я прошу вас, Лука. У меня плохое предчувствие. Поверьте, оно меня никогда не подводило. Сегодня нам понадобятся все мечи, что у нас есть.

Велий посмотрел прямо в глаза патрикия, покачал головой и подошел к лошади:

— Хорошо, приведу всех. Ждите меня здесь.

— Нет, нет, я не смогу сидеть в безвестии! — Прокопий решительно замотал головой. — Я поеду за цезарем. Ведите людей в сторону позиций первого дикого легиона.

Вспоминая весь разговор, Лука понял, что злится больше на себя — за то, что поддался неразумной эмоциональности патрикия. «Чем может помочь десяток желторотых юнцов? — размышлял он про себя. — Они, скорее, обуза. Зря я его послушал, надо было ехать с ним!»

Задумавшись, он пропустил момент, когда перед лошадью выросла фигура человека. Испуганное животное с хрипом взвилось на дыбы, и только постоянная готовность ко всему на свете позволила Велию удержаться в седле.

Успокаивая животное, он выругался в сердцах:

— Вот ты чертова ведьма!

Под взлетевшими копытами стояла Зара, ее белое, как мел, лицо и черные, не отражающие солнца глаза испугали не только лошадь, но и всадника.

Женщина сделала шаг к храпящей и отступающей от нее кобыле:

— Куда ты едешь, Лука Велий? Почему ты уезжаешь, когда твой цезарь в опасности!

Голос Велия дрогнул. Бесстрашному бойцу явно стало не по себе.

— Чего ты хочешь, ведьма?

— Разворачивайся комит, ты еще успеешь. За поворотом уходи с тропы и гони через лес. — Зара говорила низким монотонным голосом, вбивая каждое слово в висок Велию. — Там крутой спуск, но ты не бойся, дальше пойдет распадок, по нему сможешь идти галопом. Он выведет тебя…. Там все сам увидишь!

Лука одними коленями развернул лошадь. Понятливое животное и само хотело побыстрей сбежать от пугающего ее человека, поэтому уговаривать не пришлось. Бросив кобылу в намет, Лука услышал скребущийся у него в затылке голос:

— Торопись, комит! Торопись!

Глава 34

Шло время, а первый варварский легион все еще копался под стенами. Все попытки подняться по приставным лестницам заканчивались неудачей. Потери росли, а уверенность бойцов таяла. Иоанн с Прокопием в окружении охраны остались у городского рва на самом краю завала. Воины лениво прикрывали их от шальных стрел, поскольку реально по ним никто не стрелял: все внимание лучников было приковано к штурмующим. Под стенами было по-настоящему жарко. Прямо напротив цезаря центурия легионеров пыталась поднять длинную штурмовую лестницу, и вот там-то стрелы сыпались, как капли дождя. Наконец лестница уперлась в зубчатый край стены, и наиболее решительные полезли вверх.

Иоанн, наблюдавший за действиями легионеров, поднял голову и увидел, как защитники в этом месте исчезли с края стены.

У него екнуло сердце. Это не к добру!

И точно. К зубцам выкатилась балка с висящим на ней котлом, и цезарь, с ужасом представляя, что сейчас произойдет, вскрикнул:

— Вот дерьмо!

Балка повернулась, вывешивая котел за край стены, из-за зубцов в него полетел горящий факел. Чан наклонился, масло вспыхнуло, и раскаленная жижа потекла на скопившихся внизу воинов. Раздался жуткий, почти звериный вой. Внизу начался настоящий ад. Горящая смесь, попадая воинам под панцири, выжигала их изнутри. Легионеры, рыча от боли, катались по земле, пытаясь сбить пламя. Те, кто могли, сбрасывали броню, становясь легкой добычей лучников, а те, кто уже не мог, мучительно умирали на глазах у товарищей. Эта капля переполнила чашу терпения. Огромный гавелин с обожженным лицом, выскочивший из клубов дыма, вдруг остановился и, утерев сажу со лба, заорал:

— Всё, баста! Провались всё пропадом!

Затем он развернулся и, прихрамывая, поплелся обратно к завалу, волоча в руке снятый панцирь.

Все остальные восприняли это как сигнал к отступлению, и вот уже весь легион, не спеша, прикрываясь щитами от стрел, начал отходить ко рву. Иоанн молча отступил в сторону, пропуская побитое воинство. Мимо тащились потрепанные когорты гавелинов. Он смотрел на хмурые, залитые кровью лица воинов, на обожженные тела и думал: «Неужели все это может быть на самом деле? Почему люди, совершенно не интересуясь причиной, с таким остервенением калечат и убивают друг друга?»

Его размышления прервал показавшийся ему совершенно неуместным шепот Прокопия:

— Мой цезарь, надеюсь, вы быстро бегаете?

— К чему это ты, Прокопий? — Иоанн недоуменно поднял брови.

— К тому, что лично я бегаю крайне плохо и, боюсь, если не брошусь бежать прямо сейчас, то точно войду в тот самый процент неизбежных потерь. Вы же ведь помните тот хитрожопый план нашего милейшего друга Навруса?

Иоанн посмотрел на своего наставника: эта витиеватость и многословность говорили о том, что он действительно напуган.