Братья 2. За закрытой дверью

– Очень сомневаюсь. Ищи лучше. Ты заказывал шикарную кухню за шикарные деньги. Должны были напичкать всем, что только существует.

– Это оно?

Подхожу и с коварным видом киваю.

– И так, сегодня будет семга-гриль в кисло-сладком соусе со спаржей на том же гриле и томатным салатом. Всех устраивает?

– И ты знаешь, как это приготовить?

– И ты тоже скоро узнаешь, тащи рыбу.

Начинается кулинарное безумство. Я готова не только творить вкусные блюда, еще и танцевать, переворачивая рыбу, и качать бедрами, рубя зелень. Мишутка рвет листики с увлеченным видом, а Андрей какое-то время пребывает в астрале. На этой кухне никогда не было задействовано столько пространства, она не была грязной и шумной. Все-таки Андрей включается в сомнительную затею. Он выполняет легкие поручения и округляет глаза, когда пробует то, что я подсовываю.

Плейлист у нас от детских песен и до полного разрыва танцпола. Мишутку подбить на танцы просто, Андрею требуется время. Он хочет готовить со мной и кружить меня в танце, я вижу насколько сильно хочет. Наверно, слышу в первый раз, как поет Андрей. Кажется, ему удается полностью расслабиться и получать удовольствие. Оказывается, Андрей умеет веселиться.

Меня очень радует новость, что завтра придет помощница по дому и всю кухню драить необязательно. Усаживаемся за стол все вместе, и я отслеживаю реакцию каждого. Мишутка даже причмокивает от удовольствия, а Андрей округляет глаза.

– Мира, это потрясающе. Я и не знал, что ты умеешь так хорошо готовить. Я серьезно, это же высокая кухня.

– Да прям-таки. Научилась я относительно недавно и вообще-то готовила не одна. Вы оба мне очень помогли.

– Особенно я, – закатывает глаза Андрей. – Спасибо за чудесный ужин.

– Так странно… Мы были вместе два года и ни разу не готовили вместе.

– Да, я и не думал, что упустил так много.

Взгляд Андрея даже не теплый, он неожиданно горячий. Похоже, что мои кухонные танцы расшевелили в нем то, что до сих пор Андрей держал при себе. Мне тоже понравилось проводить время вместе, видеть Андрея другим, отбросившим все предрассудки. Это был отличный вечер, веселый и яркий, таким стал и сам Андрей. Хотелось бы мне, чтобы мои глаза пылали в ответ также ослепительно. Увы, мои лишь дотлевали.

Хоть Андрей составил отличную компанию, это была не его жизнь. Безрассудные развлечение, совместная готовка, горячие танцы – это не про него. Да, Андрей сегодня получил новый приятный опыт. Он зажегся, я смогла зажечь его, и он до сих пор горит. Я же знаю, какого это, когда вы горите одновременно, сгораете в общем пожаре дотла. То, что поразило Андрея, было стабильным в отношениях с Димой. Не хочу думать сейчас о нем, а не получается. Как-то слишком тепло в груди для мыслей о человеке, который называл шлюхой и насиловал. Нет, так не пойдет. Я отвлеклась, не провалилась в глубокую депрессию. Я смогу без него, просто нужно отвыкнуть.

Вечером играем все вместе, вдвоем купаем Мишутку в огромной ванне, и я укладываю его спать. Гладя кудряшки сына, вспоминаю, как сегодня он радовался фотографии с Димой. Глотку отравляют слезы, но выдавить их не выходит. Сама не понимаю, как прихожу в спальню и усаживаюсь в подушки. В какой-то момент рядом оказывается Андрей. Мы сидим молча так долго, что кажется, я и не покидала эту кровать.

– Мира, если хочешь поговорить, я буду рад выслушать. Тебе станет легче.

– Я все думаю о сыне. Может, я должна была позволить Диме увидеть его? Мишутка скучает, впервые не видит Диму так долго. Мы всегда были втроем, никто никуда не уезжал. Андрей, ты не подумай, наши взаимоотношения и его отношение к ребенку – это совершенно разные вещи. Дима прекрасный отец. Он не то, что не ударил Мишутку никогда, он даже не накричал. Это я от усталости могу поднять голос, наругаться, а потом жалеть. Дима никогда.

Один раз я вышла всего на минуту, а Мишутка принес стакан воды из кухни и залил ей дорогущий рабочий ноут Димы. Когда Дима позвал меня, я была уверенна, что влетит и мне за то, что не следила, и Мишутке. Дима был просто в восторге, восхищался тому, каким нужно быть ловким и внимательным, чтобы так далеко пронести стакан воды и не пролить. Они делали маленькие бумажные кораблики и пускали их плавать по затопленному столу, – улыбаюсь одному из лучших воспоминаний. – И таким крутым отцом Дима был всегда. Он напросился на чертовы партнерские роды. Я реально предлагала ему обратиться к психиатру. Не представляю, как можно в здравом уме стремиться на это мероприятие. Если бы я была мужиком, я бы даже близко не подошла к родильному отделению. Я боялась ужасно, а он со сраной улыбкой на лице пуповину перерезал.

– Кстати, как прошли роды?

– Больно и долго, – вздыхаю я. – Так, как и должно быть. Это мне еще повезло, обошлось без разрывов и осложнений. Мишутка родился полностью здоровым. Не представляю, как справляются женщины, которым повезло меньше.

– Ты умница, Мира. Столько всего преодолела и сейчас справишься, – находит мои пальцы среди подушек Андрей.

– Да хреново я сейчас справляюсь. Даже если разведусь, не должно все это дерьмо касаться ребенка. Черт, я столько говна наговорила, угрожала лишить Диму сына.

– Мира, ты лишь отвечала в той манере, что выбрал он.

– Все равно, Андрей, я знаю, что так неправильно. В чем-то Дима прав. Он растил Мишутку и никакое ДНК не изменит того, что было. Это я манипулировала сыном, проецировала личные обиды на их отношения.

– Нет, Мира, ты поступила правильно. Логично, что ты не захотела спокойно обсуждать проблемы, когда он вел себя, как последний подонок. Это нормально требовать уважительного отношения и ответить агрессией на агрессию. Диме придется научиться сдерживаться и нормально разговаривать с тобой, если захочет видеть сына. Это же не заоблачные требования, правда? Они более чем адекватные.

– Наверно… Спасибо, Андрей. Мне, правда, стало легче.

Глава 16

Впервые говорила с кем-то о том личном, что держат в себе. Из Андрея вышел идеальный слушатель. Он превратился в зеркало, отражал меня саму, не выдав ни единой собственной эмоции. Теперь же, когда молчу, он говорит о своем через горящий взгляд. Его пальцы продолжают сплетаться с моими, в этот раз не хочу бежать.

Андрей все ближе, а мне все теплее. Он касается моих губ своими настолько осторожно, что поцелуй кажется невесомым. Тем самым дает мне время или передумать, или решиться. Не хочу думать, что правильно, что нет, губы двигаются в ответ, двигаются все чаще и проворнее. С точки воздушной нежности в беспрерывную страсть мы попадаем настолько быстро, что я сомневаюсь в реальности происходящего. Это Андрей целует меня так, что ломает и концепцию времени, и скорости? Это он нависает надо мной, сжимая в объятьях? Новый Андрей мне нравится гораздо больше.

Пальцы Андрея касаются голой кожи на талии, в месте, где кончается край водолазки. Мне нравятся ощущения, что вызывают поглаживания по спине во время длинных поцелуев. Водоворот возбуждения обещает накрыть с головой, но я знаю, что водолазка подпрыгнула почти до груди, поэтому прерываю поцелуи.

– Как в твоей чертовой спальне выключается свет? Хлопок? Два?

– Ты никогда не выключала, – смотрит мне в глаза Андрей.

Взгляд увожу я. Мне неловко, не ему.

– Мне хорошо и при свете, это тебе не понравится то, что увидишь.

– Я так не думаю, – говорит Андрей и целует меня ниже губ, в яркий синяк.

– И свет мы один раз выключали. Тогда остались только свечи.

– Да, в наш первый раз, – улыбается Андрей всем лицом. – Думал, что без света тебе будет комфортнее. Это был твой самый первый раз, мне хотелось, чтобы все было не просто красивым, а уютным, что ли. Я жутко волновался, у меня не было девушек, у которых я был бы первым. Очень боялся сделать что-то не так, обдумывал каждый шаг, а по итогу, похоже, что ты не переживала и на половину того, как переживал я. Даже той ночью не стеснялась, легко снимала одежду и с себя, и с меня, наверняка знала, как красива и сексуальна. Наверно, решила, что я ужасно старомоден.