Братья Дуровы

...И до чего он был понятлив! Ходил как дрессированная лошадь

по арене вдоль барьера, танцевал вальс, стрелял из ружья, вытворял

другие штуки. А то выводил целое стадо гусынь. По его примеру

они выполняли различные маневры и по команде «стой!» все вместе

замирали как вкопанные.

То было тугое время, когда приходилось зачастую жить впрого¬

лодь. Единственными, ближайшими друзьями оставались тогда Биш¬

ка и Сократ. Дуров делился с ними своими горестями.

— Плохо нам живется. Комната наша не топлена, платить за

нее нечем — денег нет... Скоро нас отсюда выгонят на улицу. При¬

дется ночевать в холодном балагане...

Так и случилось, пришлось поселиться вместе с другими арти¬

стами, положение которых тоже было отчаянным. Сборов не было,

антрепренер не платил жалования. Труппа голодала.

Кроме клоуна Владимира Дурова в труппе были силач Подмет-

кин, на афише нежно звавшийся Незабудкиным, «человек-змея»'

его жена — «королева воздуха», шпагоглотатель и музыкант, играв¬

ший на нескольких инструментах.

Особенно страдал от голода силач.

— Я жрать хочу! Дай полтинник! — кричал он антрепренеру.

— Где взять полтинник-то? Сбору опять было три рубля три¬

дцать копеек,— оправдывался антрепренер.

— У меня мускулы слабеют...— плакался атлет.

— Ay меня вот трико разорвалось...— вторил «человек-змея».

— Разве балаган поджечь? Страховку получить...—гадал хо¬

зяин.

Вечером в сочельник, зная, что труппа будет особенно настой¬

чиво требовать денег, он куда-то исчез.

— Ох, наша жизнь каторжная! — жаловалась «королева возду¬

ха».— Порядочные люди на рождество гуся едят.

— Гм... гуся-то и мы могли бы съесть...— задумчиво процедил

голодный атлет.

— Откуда?

— А вот его гуся!

— Вы с ума сошли! Сократа моего съесть?—ужаснулся Дуров.

— Ха-ха-ха... Испугался?

— Ну, ладно, не волнуйся, иди погуляй,— вмешался музы¬

кант.—А я вот пойду одного знакомого купца попрошу, может, пол¬

тину отвалит.

Тяжко было на душе после этого разговора. Дуров вышел на

улицу, принялся бродить по городу, пытался заглушить голод. Одна¬

ко пронизывающий холод заставил вернуться в балаган.

Там он застал веселое общество. Слышался смех, звон стаканов.

— Володя, друг! — приветствовал атлет.— Садись пей, закуси!

— Закуси, закуси... Кто-то, а уж ты полное право имеешь по¬

пробовать этой закуски.

— Ха-ха-ха-ха! —катился от смеха «человек-змея».

«Что-то кольнуло мне в сердце,— вспоминал Дуров.— Я сделал

шаг к столу. Там красовался большой рождественский гусь. Страш¬

ная мысль промелькнула в сознании. Я бросился в угол, где в клет¬

ке обитал мой Сократ. Клетка была пуста. Я понял все...».

Не помня себя от гнева, Дуров кинулся на сидящих с кулаками.

Кого-то ударил, кого-то сбил с ног. Слезы душили его, охватив

опустевшую клетку Сократа, он плакал.

Только Бишка разделяла горе своего хозяина — подошла, стала

лизать его лицо.

Много лет минуло с того времени, но Дуров не забывает жесто¬

кой гибели Сократа. Не забывает он других своих четвероногих

и крылатых друзей. Некоторые из них дожили до преклонного воз¬

раста и после смерти остались в виде чучел в «некрополе».

Постижению жизненных законов, изучению психологии тех, ко¬

го природа поручила попечению человека, посвящает себя Владимир

Леонидович Дуров.

Молодое Советское государство всемерно поддерживает начина¬

ние Дурова. Его Уголок на Божедомке становится своеобразным

научно-исследовательским центром.

«Молодая рыжая собака — помесь таксы с дворняжкой — очень

похожая мордой на лисицу, бегала взад и вперед по тротуару и бес¬

покойно оглядывалась по сторонам. Изредка она останавливалась

и, плача, приподнимая то одну озябшую лапу, то другую, старалась

дать себе отчет: как это могло случиться, что она заблудилась?»

Так начинает А. П. Чехов свой рассказ «Каштанка».

«Каштанка была молоденькая рыжая собачка, которой пришлось

быть первой из дрессированных мною собак,— вспоминает В. Л. Ду¬

ров.— До того как она попала ко мне, ее хозяин был бедный столяр.

Каштанка заблудилась, потеряла хозяина и попала ко мне на

выучку.

Ее история послужила поводом для знаменитого рассказа

А. П. Чехова «Каштанка», написанного автором с моих слов».

Судьба Каштанки оказалась примечательной для истории лите¬

ратуры. Рассказ, рожденный жизнью, обогащенный искусством, стал

художественным шедевром.

Забитая, вечно голодная собака, которой в доме столяра вместо

еды давали нюхать табак или, того хуже, мучили таким «фоку¬

сом» — предлагали кусочек мяса, привязанный к веревке, а когда

она глотала приманку, то ее вытаскивали из желудка обратно, тем

не менее возвращается к своему хозяину. Так велика преданность

Каштанки, она заставляет забыть все обиды и глумления над собой.

Сила ее верной любви побеждает страх новых мучений.

Литературный финал имел жизненное продолжение.

Молодой циркист, в то время сам изрядно бедствовавший, все-

таки избавил Каштанку от дальнейших страданий, выкупив ее у

жестокого хозяина. Обученная разным фокусам, она долго высту¬

пала с Владимиром Дуровым на арене.