Братья не по крови

Инзариным в гости пойдем? Но…, дела… Я сам позвоню, как немного с ними разберусь.

Расставаясь, он дал мне свою визитку. На визитке значилось:

'Гаранян Армен Суренович'. Больше ничего. На обратной стороне он написал авторучкой одиннадцатизначный номер мобильного телефо-на.

– Надеюсь, что я позвоню раньше тебя, – сказал он. – Но если вдруг возникнут какие-либо проблемы, звони в любое время дня и но-чи, я помогу, если смогу. – И многозначительно добавил, пристально посмотрев мне в глаза: – А могу я многое.

– Да какие у меня, у отставного генерала, могут быть проблемы?

– А вдруг?

Как в воду глядел…

Этой ночью я спал плохо. Возможно, совсем не спал. Мысли воз-никали одна за другой, путались, сплетались в клубок. Я думал об

Алексее и об Андрее, мечтал о том, чтобы все это оказалось правдой.

Думал о том, что нужно обязательно встретиться с Гараняном, пытал-ся вспомнить номер его телефона. Вообще-то память мне пока не из-меняла, но видимо, годы берут свое – из десяти цифр я смог вспом-нить только первые три, не считая восьмерки. Но ничего, визитка у меня дома, в моем кабинете.

Ехать надо сегодня. Вчера вечером, когда мы обсуждали с Ми-хой план спасения и пришли к заключению, что нам с ним нужно сроч-но ехать во Владивосток, оставив парней на попечение Игоря, сры-ваться и гнать через тайгу на ночь глядя, было глупо. Андрей выразил желание остаться.

'Останусь с братом', – сказал он мне.

'Опасно', – пытался я его урезонить.

'Останусь'.

'Не забывай, у тебя семья. Сын'.

'А здесь брат'.

'Может быть, все-таки…'.

'А ты бы как поступил на моем месте?'.

Больше я не стал его убеждать. Наверное, Андрюха поступает правильно. Да что там – наверное? Андрюха прав на все сто процен-тов, я поступил бы так же. А он ведь мой сын. Почему же я жду, что он поступит как-то иначе? Ведь не считаю же я Андрея трусом!

Наскоро позавтракав, мы с Мишкой уехали с кордона. До Ман-журска добрались без задержек. Уже на подъезде к городу у меня со-зрело решение – домой заезжать не будем, еще не дай бог Валентина о чем-то догадается, она неприятности, как сидоровская Багира, за версту чует, разработала, понимаешь, в себе чутье за тридцать два года совместной жизни. Ничего от нее не скроешь. Позвоню ей из Манжурска, попрошу продиктовать номер телефона Гараняна. Вряд ли по телефону она что-то заподозрит – глаз то моих не видно! Да и правильней это будет в плане того, что – а вдруг Гараняна во Влади-востоке не окажется? Вдруг, он снова в командировку длительную от-был? Что тогда время понапрасну терять, надо что-то другое приду-мывать.

Дверь в полуподвал, где располагалось Общество рыболовов и охотников, была, естественно, открыта. Матвеича мы нашли в том са-мом кабинете, где он был, когда мы с Андреем впервые его увидели.

Он спал на полосатом матрасе, положив под голову чучело росомахи, взятое из соседней комнаты. Матвеич был в шерстяных носках, ва-ленки ровно и аккуратно стояли справа от двери. На столе стояли две пустые чекушки, открытая банка консервов и стеклянная полулитровая банка с серыми комочками на дне, воздух в кабинете был плотным и вонючим, как в плохой пивнушке.

– Т-с-с, – сказал Сидоров и тихо прошел мимо спящего Матвеича к окну, открыл форточку и так же тихо вышел, подтолкнув меня впе-ред.

– Из приемной позвоним, – сказал Миха, прикрывая дверь. – Пусть спит. Умаялся старик. В его возрасте сторожить не легко – здо-ровье не то.

Мы прошли в приемную, я позвонил домой.

– Деда! – заорал Алешка, услышав мой голос. – Много рыб пой-мал? А как там папа? Кто из вас больше рыб поймал, ты или он?

– Поровну поймали, – ответил я. – По десять штук.

– Молодцы, мужики, – похвалил нас Алешка. – Когда вернетесь?

– Скоро. Бабушку позови.

Валентина видимо стояла рядом. Едва Алешка передал ей труб-ку, настороженно спросила:

– Алик? Что случилось?

– Да ничего не случилось, – как можно убедительней ответил я.
–

Что с нами может случиться? Вот звоню, чтобы сообщить – с нами все в порядке. Доехали отлично, устроились – лучше некуда, как в при-личном пансионате. Рядом заимка. На заимке все, что пожелаешь – магазины, аптека. Даже опорный пункт милиции имеется.

– Сердце как?

– Как пламенный мотор. Знаешь, родная, встречи со старыми друзьями

– самая лучшая терапия.

– Надеюсь, ты держишь данное мне слово? Я имею в виду алко-голь.

– Обижаешь. Я – генерал, а не какой-нибудь там штатский. Слово свое держу всегда.

– Как там наш Андрюшенька?

– Тьфу, ты, – рассердился я и передразнил жену: – Андрюшенька!

Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называла его так, хотя бы при мне. Какой он Андрюшенька? Взрослый мужик, тридцать лет…

Нор-мально Андрей. Что с ним случиться может? Отдыхает, рыбу ловит,

С Игорем Сидоровым подружился. Приедет, расскажет. Ты это…Валюша, возьми мою визитницу в кабинете, в верхнем ящике стола лежит, глянь телефон Гараняна. Мне ему позвонить нужно.

– Зачем? Я чувствую, что что-то случилось. Иначе, зачем тебе его телефон понадобился…?

– Да ничего не случилось, я тебе повторяю. Мне с ним просто проконсультироваться надо по одному вопросу.

– У вас, правда, все в порядке? Ты носки шерстяные в сапоги одеваешь? А Андрей? Тебе-то я положила, а вот ему его любимая по-ложила ли шерстяные носки, как я ей говорила?

– Положила, положила, – отмахнулся я, хотя понятия не имел – есть ли у Андрюхи шерстяные носки. – Сходи, визитницу принеси.

Пока Валентина ходила за визитницей, трубку схватил Алешка:

– Деда! Там где вы с папой, там тигры есть?

– Тигры в зоопарке есть. Приедем, сходишь в зоопарк с папой и с мамой. Хочешь, со мной и с бабушкой можешь сходить.

– Да видел я их в зоопарке. Я так…, думал, вы тигренка домой привезете. Рядом с ребенком должно быть какое-то животное…

– Алик! Записывай. – Валя взяла трубку.

Я запоздало стал шарить на столе. Сидоров понял в чем дело, достал из ящика секретарского стола лист бумаги, там же нашел карандаш.

Положил бумагу и карандаш передо мной. Я кивнул головой.

– Диктуй. Пишу. – Когда записывал номер, за мгновение до того, как

Валентина называла очередную цифру, вспоминал ее сам. Навер-ное, тут разгон нужен. – Спасибо… Тебе от Сидорова большой при-вет, – добавил я, увидев Михины немые жесты.

– И ему передавай. Скажи, что я его помню. И извинись, что не дала вам пообщаться тогда…в девяносто втором…