Бразильский вояж

Елена удивлённо скорчила гримасу и развернула бумажку, разгладив её. «Дорогая сестрица! — было нацарапано на бумажке едва заметно. — Как видишь, я жив и здоров. Хотел бы встретиться с тобой. Мне надо многое тебе поведать. Будь завтра в церкви Святого Николая. Буду ждать с нетерпением».

Подписи не оказалось, но и так все было ясно и понятно. В груди поднялась горячая волна благодарности, и она тут же зашептала молитву, обращённую к Богу. Он внял её мольбам и сохранил ей брата! Это провидение Господнее! Это надежда на избавление и свободу!

Она строго глянула на служанку. Та с любопытством наблюдала за госпожой, ожидая чего-то ещё от неё.

— Хозяину ни слова, слышишь! — прошипела она строго и значительно.

— Я уже обещала тому молодому сахибу, госпожа, — опустила она голову.

Елена с волнением, вся горящая от нетерпения и надежды, вступила под своды церкви и огляделась. Народу было мало и Ника заметить было бы легко. А его она не заметила.

Села, держа дочку на коленях. Той было уже почти четыре года. Очень живая и синеглазая, как Ник, она вертела головой в разные стороны, мешая матери молиться и поглядывать по сторонам.

Кто-то сел сзади и она встрепенулась, полагая, что это Ник. Она скосила глаза, но услышала знакомый шёпот:

— Не оборачивайся. Скоро мы выйдем и поговорим. Тебе не надо было с собой брать дочь, Хел. Как её зовут?

У женщины дух захватило от волнения и радости. Согласно кивнула, понимая, что дочь тотчас всё поведает отцу, а это не стоило ему знать. Да и Ник чего-то опасался и правильно делал.

А Ник ещё прошептал:

— При дочери говорить не станем. Опасно. Отнесёшь её домой и выйдешь.

Ник перекрестился, прошептал молитву и вышел. Вскоре вышла и Елена. Ноги сами спешили домой. Она незаметно поглядывала по сторонам, но Ника не заметила. Тревога и сомнения вселились в её грудь. Прижимая ребёнка, она в уме молила Господа снизойти к ней и помочь в её трудной жизни.

Ник издали следил за сестрой. Потом так же издали стал наблюдать за домом. Через полчаса Елена вышла из дома, оглянулась, раскрыла зонт и неторопливо пошла в сторону рядов лавок, где торговали мелочью.

Ник прошёл мимо, обгоняя её.

— Иди за мной, Хел, — сказал он тихо и поспешил дальше, к воротам крепости. В порту они наконец встретились, и Елена бросилась к нему на шею, покрывая его лицо поцелуями и пуская скупую слезу.

— Где же ты пропадал, милый мой братик? Я так мучилась, терзалась, ничего о тебе не зная!

— Нас захватили пираты. Португальцев убили, туземцев и меня взяли с собой. Так я остался жив. А как ты тут с мужем?

— Ох, Ник! Хуже некуда! Он все добивается твоих денег, что зарыты в саду дома донны Луизы. Она, бедняжка, умерла!

— Я уже знаю, был там. Так деньги на месте?

— Должны быть. Но мне всё труднее сохранять тайну, Ник. Муж даже бил меня, пытаясь дознаться, где они. Я ничего пока ему не сказала, а теперь и подавно не скажу! Будь он проклят! Я его стала ненавидеть!

— Как он дознался о деньгах?

— Кто-то видел тебя, прикинул тяжесть твоей сумки, и доложил Жоземару. Его люди даже дом весь перерыли в поисках денег. Даже трудно было это заметить, дорогой мой братик! Мы с донной Луизой так боялись, особенно она. Я ведь перешла жить к мужу.

— Значит, деньги на месте, — проговорил Ник в раздумье. — Это меняет многое. А знаешь, сестрица, твой супруг приказал меня убить и без пиратов. Меня наверняка бы убили и пустили на корм рыбами. Теперь надо добыть клад, а тогда я займусь твоим супругом, сестрица моя дорогая! Так как звать твою дочку и мою племянницу?

— Муж сильно на меня сердится за дочь, и потому не хотел даже имени ей давать. А я назвала её Флорой. Она как цветок была, и с каждым годом становится все краше. Сам увидишь и поймёшь.

Они прогуливались в отдалении от бойкого места и перебирали всякие воспоминания, временами возвращаясь к действительности.

— Как получилось, что у твоего мужа стали дела такими плохими? — наконец спросил он.

— Я поняла, что он и раньше не блистал богатством. Только пыль в глаза пускал. А потом судно пропало, и он вовсе стал разоряться. Так и произошло, что он всё чаще и настойчивее требовал от меня твоих денег.

— Если я добуду эти деньги, то я смогу многое сделать. И прежде всего помочь тебе. Этого твоего супруга я намерен примерно наказать. Вздумал мою сестру бить, сволочь! — прорычал Ник и внимательно стал рассматривать её лицо. Он замечал изменения в её ещё очень молодом лице и это ещё больше его разозлило.

— Что ты задумал, Ник? — испугалась Елена и умоляюще смотрела на брата со смешанным чувством страха и обожания.

— Ещё рано об этом говорить, сестра. Постарайся, чтобы никто, особенно твой муж, не узнал про меня. Я ведь изменился, а? — и Ник пытливо уставился в её голубые глаза. — Ты тоже изменилась, хотя меньше, надеюсь.

— Да, Ник. Ты изменился, повзрослел, стал даже выше и как-то грузнее, хотя и тощий. Отпусти бороду побольше и волосы не подстригай — и тебя будет не так легко узнать.

Они медленно прошли в крепость, Ник попрощался с сестрой.

— Приходи в церковь через день в тоже время — я буду там поджидать тебя. Я постараюсь долго не возиться с кладом. Но ты будь осторожнее.

Они не стали целоваться, боясь, что кто-нибудь это подметит и доложит мужу, что никого из них не устроит.

Ник жил в туземном квартале в довольно убогой комнатке, снимая её у худющего, пожилого и очень тёмного лицом гуджаратца. Постоянно говорил с ним на его языке, вспоминая и восстанавливая говор.

Вскоре, не прошло и десяти дней, он освоился здесь, нашёл нескольких с виду довольно подозрительных парней, и стал их приручать.

— Вы можете хорошо заработать, ребятки, если будете мне подчиняться и выполнять мои указания.

— Только прикажите, сахиб, — ответил парень лет двадцати с небольшим.

— Мне хотелось бы испробовать вас в деле не очень сложном, но оно может вам принести по три рейса на душу.

— Мы с удовольствием примем ваши условия, сахиб.

— Я ещё сам не готов к делу. Надо с недельку подождать. А пока вот вам рейс для начала. И обо мне ни слова. Никому, понятно?