Бразильский вояж

Зато у него появилась возможность много говорить о делах поставок ценного сырья, которое уже через две недели обещали начать привозить в порт.

Он в молчании ехал в коляске и не отвечал на вопросы Елены.

— Ник, ты меня не слушаешь! — возмущалась Елена. — Что с тобой? Вроде бы перестал обращать внимание на свою Ратну, а сидишь, как в воду опущенный!

— Дел много предстоит, Хел. Справлюсь ли? Товара должно поступить много, а склада у меня собственного ещё нет. А двух недель на строительство может не хватить. Да и денег тоже.

— Неужели всё туда вложил?

— Почти. Оставил только на жизнь. В случае неудачи мы останемся почти без средств. Как это тебе нравится?

— Можно продать мой дом. Тысячу за него дадут. Это поддержит тебя.

— Это в крайнем случае, Хел. Будем надеяться, что до этого не дойдёт. Я лишь боюсь, что мои поставщики не смогут вовремя обеспечить мне товар.

— Не очень переживай, Ник. Я тоже кое-что сумела сделать. Пыталась использовать твои советы, и мне кажется, что будет удачно. Даже уверена.

— Откуда такая уверенность?

— Мне обещали поставку большой партии ценного груза: селитру, индиго, лаки и имбирь, перец и опий. И всего достаточно, и пока без денег. Оплата после продажи. Представляешь, как выгодно!

— И во что это тебе обошлось, милая сестрица?

Она достала из сумочки сандалового дерева коробочку и раскрыла её.

— Ну что скажешь, дорогой братец? Прелесть, не правда ли? Сколько это может стоить, как думаешь?

Он долго осматривал красивую драгоценность, отдал и молвил:

— Точно я не могу сказать, но не меньше пятисот крузадо. Кто это так ради тебя раскошелился? Наверное, было и ещё что-то? — улыбался Ник с подозрением и скрытой радостью.

— И это пока тебя не должно интересовать. Я хорошая ученица? Теперь я тебя понимаю, и вполне могу поддержать. Особенно в свете того, что я скоро останусь одна, и мне предстоит много чего ради достижения благополучия.

— Что я могу сказать тебе, сестрица? Я доволен тобой, но опять прошу — не очень доверяйся первым попавшимся обожателям. Когда обещали доставлять товары? Я должен буду подготовиться к его приёму, а это весьма трудное дело.

— Обещали не позже двух недель. Я так просила, помня твои дела, Ник. Со складами придётся поспешить и потратиться. Я согласна продать немного украшений. Потом можно купить новые, или сдать в залог и выкупить потом.

— Лучше продать, коль ты согласна. А то не сможем в срок выкупить, и всё пропадёт за бесценок.

По приезде Ник только и занимался складом, и через две недели, как раз за два дня до начала поставки груза, склад был готов к приёму ценного товара. Судно тоже ждало груза, и это тоже стоило немалых денег. А отправив товар, Ник так переживал, что потерял аппетит, и сестра с трудом заставляла его поесть и отдохнуть хоть один день.

— Всё равно ты уже ничего не можешь сделать, братик! Повлиять ни на что уже нет возможности. Потому нечего зря переживать и нервничать! Успокойся!

Успокоиться было трудно и Ник целую неделю, пока не получил известия о благополучной продаже товара, и получении денег, не мог чувствовать себя хорошо.

– --

[1] Заминдар — землевладелец, правитель вассального княжества.

Глава 12

Было благодатное время поздней осени. Севилья увядала, воздух благоухал поздними цветами и нечистотами, текущими по улочкам. Было тепло, Алма прогуливалась по набережной Гвадалквивира. Витор поглядывал с маминых рук на суда, плавно идущие вверх и вниз по реке, его синие глаза пылали восторгом и любопытством.

Он был уже довольно большой, и Алме тяжело его нести на руках. А ходить он ещё не научился. Постоянно что-то лопотал, и даже мать ничего не могла понимать и лишь догадывалась о его разговоре.

Он мало её занимал. В голове постоянно мелькали мимолётные сценки их жизни с Ником. Это преследовало её постоянно, тем более, что чувствовала она себя всё более сумрачно и тревожно. Часто стала побаливать голова и настроение поминутно менялось.

Смутное ощущение чего-то главного, которое ей требовалось, не покидало, и даже забота о сыне не всегда отвлекала её смутное сознание надвигающейся не то катастрофы, не то чего-то ужасного. Осознать этого она пока не могла и даже не решалась. Подспудно она понимала своё состояние, но никогда не позволяла себе додумать это ощущение до конца, боясь и волнуясь. Ночи стали прохладными и спать было приятно, укрываясь лёгким одеяльцем. Витор слал рядом в маленькой кроватке, стоящей у кровати матери. Она всегда могла дотянуться, до неё и качнуть, не открывая глаз. Однако последнее время Алма стала плохо спать, часто просыпалась с ощущением опасности и беспокойства. Потом долго не закрывала глаза, представляя Ника, лежащего рядом, и это видение повторялось почти постоянно, раздражая её. Она по утрам была не в настроении и раздражалась на капризы сынишки.

Наконец Алма одевалась и выходила погулять, вся в напряжении, сменявшемся упадком сил и безразличием.

И вот эти страхи и беспокойства вдруг неожиданно и необычно переросли в действительность. И это произошло ночью. Времени она не знала. Но, проснувшись, она лежала, прислушиваясь к ночным звукам переулка, и услышала у двери лёгкий, едва слышимый скрежет металла. Она села на постели и с замиранием в сердце стала соображать и прислушиваться. Наконец дверь тихо отворилась и в густых сумерках света от лампадки она увидела силуэт человека, крадущегося по комнате.

Громкий визг огласил комнату, а тень бросилась к ней и зажала рот ладонью. А тихий голос произнёс уверенно, но дрожащий от возбуждения:

— Тихо, сеньора! Давай деньги — и я уйду! А то и младенец получит своё!

— Я… я… у меня почти ничего нет, сеньор! Муж уехал и всё забрал.

— Может быть, но ты ведь чем-то живёшь? Давай быстрее, а то я могу и разозлиться, сеньора! Однако ты отлично сложена, моя красавица! Ну-ка посмотрим лучше. Зажжём свечку и оглядимся. И пахнешь ты приятно.

Он высек огонь, раздул трут и запалил две свечки в бронзовом подсвечнике.

Он поднял его и осветил лицо Алмы. Та заслонилась ладонью, но вор усмехнулся и что-то произнёс хрипловато. Алма поняла, что на него так подействовало. В груди что-то взорвалось, и она покрылась испариной. Но в то же время что-то ещё зашевелилось в животе, но определить состояние она не успела. Грабитель наклонился, положил ладонь на пухлую грудь, Алма вздрогнула и запылала всем телом. Хотела опять завизжать, но человек опять прикрыл ладонью рот.

— Какая женщина! — прошептал он дрожащим от возбуждения голосом. — Грех не воспользоваться такими формами, моя крошка. Только не кричи — и тебе будет хорошо.

Он навалился на Алму, пытавшуюся сопротивляться, но силы оказались явно не равны. К тому что-то внутри её даже жаждало близости с этим мужчиной. А он был не таким уж и бродягой, хотя и промышлял воровством по домам. Она даже успела заметить кинжал в довольно дорогих ножнах и протянула к нему руку, но тот оказался начеку и грубо оторвал её руку, впившись в её губы своими. Сопротивление Алмы не дало ей никакого результата. К тому же она боялась разбудить сына.