Брекен и Ребекка
Шрифт:
Стоя на краю бездны, Брекен ощутил мощный прилив сил. Он понял, что находится уже на подступах к Кастель-и-Гвину. Где-то среди этих пустынных мест, где нет ничего живого, кроме него самого да нескольких кустиков вереска, возвышаются камни, которые назвали Камнями Шибода по ошибке, ведь Шибод уже остался позади.
Откуда-то справа сквозь шум ветра до Брекена донесся свист и завывания, звучавшие то резче, то глуше, походившие на странную музыку. Лишь однажды в жизни ему довелось слышать нечто подобное, когда он оказался в Гроте Корней под Данктонским Камнем. А теперь он услышал, как звучит музыка Кастель-и-Гвина.
Повсюду на земле валялись обломки скал, если, конечно, камни, которые в сто раз больше тебя самого, можно назвать обломками. Метель не унималась, и он побрел вслепую в ту сторону, откуда доносилась музыка,
Сколько лишений пришлось ему вынести, сколько сил потратить, чтобы добраться сюда. И Ребекка… «Что сталось с моей Ребеккой? Неужели я потерял ее ради того, чтобы увидеть вот эти Камни? И где среди них Камни Триффана?»
Он принялся разглядывать скалы, каждая из которых в четыре или пять раз превышала по высоте Данктонский Камень. «Неужели же и здесь есть Камень? И как мне докричаться до него? Почему ради этого потребовалось перенести столько страданий? И почему в жизни так часто приходится страдать?» — думал Брекен.
Вот так он мучился сомнениями до тех пор, пока за спиной у него из-за скал не появилась тень, шепнувшая ему: «Не теряй веры в Камень». Брекену показалось, будто он услышал шаги огромного крота, и он обернулся, но никого не увидел. За спиной у него метался лишь ветер, а впереди мрачно высился Кастель-и-Гвин.
— Ну что ж, — прошептал он наконец, — ведь я только часть его, хоть и не знаю, что он собой представляет.
Стоя перед Камнями, Брекен начал молиться. Он произнес те слова, которые сумел бы найти и Мандрейк, если бы среди его друзей были такие, как Босвелл, если бы сердце его согрела любовь Ребекки, если бы ему довелось соприкоснуться с безмолвием Данктонского Камня. Брекен помолился о благополучии обитателей Шибода, возблагодарил Камень за дарованную ему жизнь, попросил его позаботиться о Ребекке, где бы она ни оказалась по воле Камня. Он помолился о душе Скита, о здравии летописцев Аффингтона. Он попросил Камень возвестить Босвеллу о том, что ему удалось добраться сюда и вознести молитвы. Холодный ветер начал затихать, но Брекен не заметил этого, он погрузился в безмолвие Камня, и с этого момента возродилось почитание Камня в Шибоде и среди окружавших его скалистых просторов.
Брекену показалось, будто он сказал все, что нужно, но ему захотелось добавить еще кое-что. Он еще раз помолился за Ребекку и возблагодарил Камень за ниспосланную им любовь. А затем спросил, где же находятся Камни Триффана.
После этого Брекен окончательно замолк и только тогда понял, как сильно замерз. Повернувшись спиной к Камням, он заметил, что ветер дует уже не так сильно и, похоже, метель вскоре стихнет. Впереди, всего в нескольких кротовьих ярдах от того места, где он стоял, находился скалистый край провала, казавшегося бездонным, а за ним Брекен увидел постепенно отдалявшуюся и редевшую снежную завесу, причем увеличивающиеся прорехи в ней не источали свет, а зияли чернотой. Это могло означать лишь одно — за ней скрывались новые скалы. Он смотрел, поднимая голову все выше, и вот снежные вихри наконец умчались прочь, и его изумленному взгляду открылся высочайший одинокий горный пик, на вершине которого находились другие Камни, чье присутствие он ощущал, хоть и не мог их видеть. Брекен понял, что это и есть Камни Триффана.
— Но это невозможно, — прошептал он, — никому из кротов не под силу…
Казалось, пик Триффана, от которого его отделяла лишь пропасть, находится совсем близко и нужно лишь протянуть лапу, чтобы дотронуться до него, но на самом деле он был совершенно недосягаем. Брекен замер в восхищении на том же самом месте, где когда-то остановился, ощутив страх, Мандрейк. И если Мандрейк сделал шаг, вытянув вперед лапу, желая выказать пренебрежение всем и вся, то Брекен сделал то же самое в трепетной надежде прикоснуться к Камню,
ибо он поверил, что это все-таки возможно, но потерял равновесие и покатился вниз по заснеженному склону, стремительно низвергаясь в глубины безымянного провала, а вершина Триффана словно вырастала над ним, становясь все более и более недоступной. Со скал соскользнули снега и понеслись вниз лавиной, которая вскоре нагнала и захлестнула Брекена. Он мчался в снежном потоке, среди буйных вихрей, с чьим неистовством не могла сравниться даже ярость метели, и грохот лавины разносился гулким эхом среди скал, а далеко в вышине на фоне светлеющего неба проступили очертания двух Камней Триффана.В то время, когда снежный поток поглотил Брекена, ветер, бушевавший на просторах Шибода, начал стихать, и это означало, что метель вскоре закончится. Но Ребекка понимала, что этот момент настал слишком поздно. Она смогла бы спуститься по склонам в одиночку: возможно, ей даже удалось бы унести с собой одного из кротенышей, но рядом с ней лежали четверо, тычась носами в соски, в которых иссякло молоко. Они прижимались к ее животу, и она чувствовала, как их маленькие тельца коченеют от холода. Ребекка знала, что не сможет уйти, бросив троих из них. на верную погибель.
Силы, которыми она была наделена от природы, помогли ей продержаться шесть дней, пока вокруг буйствовала метель и завывал ветер, но теперь они стали иссякать. Мысли ее начали путаться, и ей стоило очень большого труда следить за бестолковыми кротятами, чтобы те не уползли куда-нибудь от нее и не погибли от холода.
Она то шептала, то бормотала вслух, беседуя с воображаемыми друзьями. В какой-то момент на рассвете она даже рассмеялась: ей удалось ясно вспомнить всех, кого она любила. Ну как же, вот и Меккинс, он стоит рядом с ней на снегу и что-то говорит ей ворчливым тоном. И Роза, милая Роза, она тоже здесь. И Сара, и Брекен, вот он, совсем близко, и дорогой ее сердцу ненаглядный Босвелл. А вот и Мандрейк возле скал, которые она только сейчас заметила, он укрылся в тени и тянет к ней когтистые лапы, защищая от ветра, ведь он любит ее, да, да, очень любит.
Холод навевал на нее дремоту, но Ребекка упорно боролась с ней, зная, что тому, кто заснет на склонах такой горы, как Мойл Шибод, где реют в воздухе черные вороны, уже никогда не суждено пробудиться вновь.
Еда. Она мечтала о ней как о чуде, о чем-то недостижимом, вспоминая восхитительные аппетитные запахи. В памяти ее всплыл тот случай, когда она стащила червей из норы старейшин, и Мандрейк жутко рассердился. Вот глупыш, не понимал самых простых вещей.
Запах пищи среди скованных холодом пустынных краев, где нет места ничему живому! И Мандрейк, мысли о котором служили ей поддержкой. «Мандрейк, Мандрейк», — шептала она, мечтая о том, чтобы хоть немного поесть, чтобы ее любимый Брекен оказался рядом с ней, но усталость подобно ночной тьме наваливалась на нее все тяжелей, и даже силы, необходимые для ухода за кротятами, которых ей удалось пока уберечь от смерти, уже почти иссякли, и она едва могла слышать их жалобный писк.
— Difryd difro Mandrake, difryd difro Mandrake. [— Восхитительный Мандрейк, восхитительный Мандрейк.]
Эти слова донеслись до нее, когда она уже начала погружаться в мрачные глубины сна, но ей все же удалось очнуться, услышав его имя, и почувствовать, как кто-то тычется носом ей в бок, толкая ее гораздо сильней, чем это делали кротята. Она почуяла запах еды, а открыв глаза, увидела, что рядом с ней стоит очень старая кротиха. Ребекка не разобрала ни слова из того, что она бормотала себе под нос, но зато поняла, что ей больше не придется бедствовать в одиночку в тех местах, где родился несчастный Мандрейк.
У-Pox отыскала Ребекку. Она прихватила с собой червей, которых накануне, на пятый день метели, принес ей Келин. У-Pox встретила его ругательствами и, пытаясь перекричать шум ветра, провозгласила, что Мандрейк уже совсем близко и разве Келину не известно, что «addewid ni wrieler ni ddiw»? — «Неисполненное обещание есть не что иное, как обман»!
— Он обещал, — твердила она, — он сказал, что вернется. И он уже близко, он там, в горах.
Поэтому она взяла с собой червей и, с трудом передвигаясь, поковыляла к выходу из норы, намереваясь отыскать Мандрейка, несмотря на бушевавшую метель. Она наотрез отказалась взять с собой Келина. Разве в прошлый раз она не сумела найти Мандрейка без чьей-либо помощи?