Бремя Бездушных

– Некогда нам подходить, Говорящая, - капитан храмовников посмотрел себе за спину.
– Скоро твари будут здесь...

– Я бы попросила без оскорблений!
– С негодованием бросила Миаджи.
– Я, между прочим, помогла вам!

– А что толку?
– шипованный кулак храмовника с хлюпающим звуком ударился о живую преграду, оставив на ней глубокий след, сразу же начавший затягиваться.
– Все равно дальше не пройти.

– Это точно создала Скверна, значит, я могу...
– поборов отвращение, Кисара прикоснулась к склизкой плоти.

В нос сразу же ударил противный запах, а к горлу поднялся неприятный ком. Воззвав к своему дару, южанка попробовала воздействовать им на преграду и та, к ее удивлению, поддалась. Трепещущая плоть расступилась перед пальцами Кисары и плотно обволокла ее руку, беспрепятственно проходящую сквозь студенистую массу.

Не в силах больше терпеть подобную мерзость, касающуюся ее кожи, Кисара отдернула руку, скрючившись пополам в борьбе с рвотными позывами.

Наблюдавшая за действиями демонолога Миаджи, повторила ее действия и, как оказалось, стена пропускала и ее. Лишь сидонита ждала неудача. От его прикосновения плоть зашипела и задымилась, оттолкнув храмовника назад.

– Я пройду, - Кисара ничего не говорила, но Миаджи поняла ее без слов и выступила вперед.
– Что нужно делать внутри?

– Ты должна отнести туда это, - сняв со спины свой сверток, сидонит протянул его демонице, но та сразу же с ужасом отшатнулась. Фигура демоницы замерцала.
– Так я и думал.
– Вздохнув, Дрэтон протянул завернутую в тряпье вещь Кисаре. Ноша сидонита оказалась длиннее руки девушки.
– Сам я не способен контролировать подобную силу, а твоя служанка не сможет и коснуться этого. Даже твой дар не защитит ее.

– Я пойду с тобой, - незамедлительно вызвалась Миаджи, видя, как Кисара потянулась к свертку.
– Ой, - она вдруг уставилась на свои руки, ставшие прозрачными.

– Твое время в этом мире кончается, - не решаясь взять сокрытое под грязными тряпками, южанка взглянула на демоницу.
– Я слишком устала, чтобы поддерживать тебя здесь, а ты все еще ослаблена оберегами обители.
– Отдохни...

– Но я не хочу!
– запротестовала демоница, однако южанка уже завершила формулу принудительного изгнания, силой воли преградив прислужнице путь к возвращению в этот мир.
– Сестрица...
– Миаджи исчезла в клубах черного дыма и ее голос стих.

– Разумно ли?
– спросил сидонит.

– Если во время моей смерти она будет здесь, то окажется запертой в этом странном мире, я этого не хочу, она дорога мне.

Дрэтон Брин понимающе кивнул, делая шаг навстречу южанке.

– Ты добра, Говорящая. Думаю, ты сможешь взять его.
– Он бережно положил свою ношу на протянутые руки Кисары.

Девушка едва удержала неожиданно тяжелый сверток. Но она мгновенно забыла о его весе ноши, когда ее душу захлестнуло ни с чем несравнимое чувство трепета и благоговения. Волна тепла коснулась пальцев Кисары, протекла по рукам и, кажется, коснулась самого сердца.

– Что это?
– непонятно откуда взявшиеся слезы навернулись южанке на глаза.

– Наша надежда, - серьезно ответил Дрэтон.
– Ты должна пронести ее сквозь эту стену.

– А потом?

– Ты все поймешь, а теперь - уходи.
– Топот нарастал, дикий рев и богохульства смешанные с угрозами стали слышны уже явственно, поэтому сидониту пришлось повысить голос.
– Я сдержу их столько, сколько смогу, а ты - не мешкай.

– Мне бы вашу храбрость, - с трудом поднявшись на ноги, Кисара подошла к стене, внушающей ей стойкое чувство отвращения.

– Храбрость нужна лишь тем, кто испытывает страх и не может изгнать его из своего сердца, - слова Дрэтона Брина заставили южанку обернуться и встретиться взглядом с сидонитом.
– В наших же душах нет места сомнениям.
– Правая рука мужчины сжалась в кулак, похожий на тот, что он носил на своем табарде.
– Нас ведет пламя Возмездия! Латная перчатка гулко ударилась в нагрудник, и массивную фигуру в красных доспехах охватило багровое свечение, пугающее и прекрасное одновременно. Взяв тяжелую секиру наизготовку, храмовник повернулся лицом к наступающим противникам.

Больше Кисара ничего не видела. Зажмурившись и воззвав к своей магии, она сотворила несколько фигур ослабления, небрежно швырнув их на пульсирующую преграду перед собой. Что было сил прижав к груди твердый предмет, сокрытый от ее взора лентами грязных тряпок, девушка задержала дыхание, словно хотела нырнуть под воду. Разом отбросив все свои сомнения, Кисара широко шагнула вперед.

Обереги в украшениях девушки предупреждающе обожгли ее кожу и погасли. Южанке показалось, как откуда-то издалека до нее доносится шум битвы, но он быстро отдалялся, становясь почти не различимым в пульсации плотно облегающей ее плоти.

Кисара задрожала от неприятных склизких объятий, леденящих кожу, замутняющих разум и не дающих дышать. Она с трудом делала шаг за шагом, а в ее голове билась мысль о том, чтобы повернуть назад.

Застыв в нерешительности, девушка уже хотела обернуться, но усилием воли сдержалась, сделав очередной шаг. Чтобы не было в свертке, что дал ей сидонит, оно согревало душу Кисары, вселяя в нее уверенность в собственных силах. До боли впившись пальцами в свою ношу, она, уже задыхаясь, почти упала вперед, неожиданно не обнаружив перед собой преграды.

Рухнув на мягкий, гноящийся и противно вздрагивающий пол, девушка, словно выброшенная на берег рыба, широко открыла рот, шумно глотая скверный воздух этого места. Из миндалевидных глаз текли слезы, непрерывно дрожащие руки и ноги будто принадлежали тряпичной кукле, а мысли путались в абсолютном беспорядке.

Кисара просто растянулась на полу, спиной вжимаясь во что-то липкое, позабыв обо всем и не в силах даже пошевелиться. Только сверток, лежащий на ее груди, был единственным, что привлекало ее и не давало забыться.

Застонав от усилия, южанка с величайшим трудом подняла собственную руку, чувствуя, как тело перестает ее слушаться. Ухватившись негнущимися пальцами за край одной из тряпок, она слабо потянула за нее, скрипя зубами от натуги.

Грязная ткань нехотя поползла в сторону, и между ее расступающимися краями прорезалось мягкое свечение, схожее с тем, что охватывало фигуру Дрэтона Брина перед тем, как Кисара закрыла глаза.

Свечение становилось ярче по мере того, как ткань, следуя за рукой девушки, соскальзывала вниз. Глядя на этот свет, Кисара чувствовала, как силы возвращаются к ней. Это было сравнимо с теми чувствами, что она испытывала когда смотрела на реющее на ветру знамя Гирита, что нес капеллан Грегор. Но, в то же время, эти схожие чувства отличались.