Бремя удачи
Шрифт:
– В любом случае юридически замок ваш, – чуть подумав, сообщил ректор. – Мы составим документы, свидетелей более чем достаточно. Мой бог… Всяким мыслям о войне точно конец, и идее величия нации, и много чему еще. Я готов спорить на деньги, чего не делаю никогда: уже завтра в Арье будут думать только на тему сроков и условий объединения с Норхой. И само собой, все станут гадать, во что вы оцените этот замок. Нам ведь придется выкупить у вас святыню, господин Шарль. Простите меня, я должен немедленно позвонить в столицу. Это невероятно…
– Тогда заодно сообщите, что мы все в Арье находимся незаконно, – крикнул вслед Карл фон Гесс. Он быстро осмотрелся и пробормотал под нос: – Нас надо или легализовать, или выдворить.
Знаю я этот папин прищур.
– Рена, а ты не увлекайся логикой, – посоветовал отец скороговоркой, угадав мои мысли. – Ты даруй. И сама иди отдыхать, с прочим я разберусь. Герр Кюне! – всплеснул руками отец, рассмотрев старика, что выглядывал из разбитого окна. – Как я рад. Вы-то мне и нужны. Малыш Вальтер! – Это уже сладко, даже джинны так нахально не используют голос. – Хочешь подарок? Идем обсудим…
– Рена, начинается научный шпионаж, подлое переманивание профессуры или просто подкуп? – чуть оживился Семка.
– Тебя не касается. Пошли отдыхать. Хромов, как я устала быть с тобой в ссоре. Хромов, я тебя люблю. Очень. Как увидела – лежишь ты клубочком на булыжнике, такой дохленький, такой помятенький… Жалкий. И все из-за моей дурацкой удачи. Я даже любовницу тебе простила.
– Учту, – хмыкнул злодей. Постучал по спине ближайшего местного мага, словно по двери ночлежки. – Выделите нам комнату, пожалуйста.
Получасом позже день для меня досрочно закончился. Я закрыла глаза и провалилась в сон. А когда очнулась, туч не было и солнышко только-только зевало у горизонта, заспанное, розовое, в морщинках слоев тумана. Начиналось двадцать девятое октября: день добровольной и неизбежной капитуляции Франконии перед обаянием ее собственных джиннов… Жаль, что даже при самой безмерной удаче я не увижу это зрелище: я далеко и должна оставаться здесь. Хотя там интересно! Они все до единого, за исключением разве что Шарля, – позеры и сторонники идеальных внешних проявлений магии… Они будут любоваться собой и срывать покушение на несчастного мсье Жана, еще одного кандидата в президенты Франконии, элегантно, стильно и со вкусом.
Представляя себе различные и одинаково маловероятные методы красочного и изящного изничтожения врагов мсье Жана, я изучила выстроенные по линеечке кофры, чемоданы и сумки в холле. Выбрала платье, приняла ванну, оделась, причесалась, пришпилила к волосам самую маленькую и восхитительную беретку, чем-то подобную броши… Поглядела на спящего Хромова. Он зарылся от всех проблем головой в подушки, да поглубже. Решила не мешать человеку отдыхать. Одна спустилась по лестнице и вышла на улицу, где меня, оказывается, исправно ждали: на скамейке перед парадным сидели, пригорюнившись и не радуясь дивной погоде, Шарль и Геро.
Я подошла и молча их рассмотрела. Почему-то жизнь устроена нелогично во всем. Сидят рядом, и такие красивые… Глаза у них без всякой магии волшебные, глубокие и живые, голоса тоже волшебные, потому что изъять всю магию просто немыслимо, она у обоих врожденная, природная. И лица красивые, у каждого по-своему, с долей неправильности, которая придает дополнительную прелесть. Гляжу и кажется – лучше пары не собрать. Но Геро по уши то ли любит, то ли ненавидит грубого вооруженного сторонника порядка Гюнтера. Хотя внешность у него никакая, а голос еще хуже, вроде клацанья затвора. Шарль же всерьез намерен жениться на маленькой, тощенькой, похожей на ребенка Элен, одаренной обаянием, но уж никак не великой красотой…
– Как дела? – проверила я влияние нашей традиции на этих отравленных пребыванием в Ликре иноземцах.
– Ужасно, – не подвела меня Геро.
– Трагично, – поник Шарль.
Я села, приготовилась слушать, и мне стало заранее уютно. Чистота скверика,
лишенного опавшей листвы, больше не донимала избытком порядка.– Ностальгия, – изрекла я глубокомысленно, – это когда не с кем выпить и некому пожаловаться. Ладно, давайте трезво обсудим наши беды.
– Меня не пускают к Гюнтеру. – Геро смяла платок и судорожно вздохнула. – Говорят, он без сознания, кризис не миновал и прогноз неутешительный. И еще там полно полиции, а я здесь не совсем легально, я села на скорый просто так, без билета, попросила – и мне не отказали… Теперь я вне закона. Временно. А Гюнтера собираются допросить, наказать и наградить. Или наоборот? Еще под окнами эти, в подкованных ботинках. Дежурят. Злющие, даже мой голос на них не действует.
– Прорвемся, – пообещала я. – Шарль, ты же джинн! Возьми девушку за руку и проведи невидимкой.
– Я пока что не пользуюсь даром магии, – пожаловался Шарль, с трудом дождавшись права излить свои беды. – Эта проклятущая сфера могущества, все она! Стоит лишь задуматься о магии, норовит подключиться и содействовать. Карл обещал меня отделить окончательно, он консультировался с ле Пьери, Юнцем и Нардлихом, все решаемо. Но, увы, прибыл посол Норхи. Дирижаблем, срочно. Он от имени страны заявил права за замок, и меня отказались отключать, пока не разрешен юридический казус. Иначе Норха и Арья опять передерутся за замок. – Шарль горестно вздохнул. – Рена, я даже не могу от него просто отказаться! В чью пользу? Это же снова скандал. Я хотел позвонить Элен… Но что я скажу? Что мало промотать ее миллион, на нас свалился замок неизвестной стоимости. Что мне силой впихивают документы гражданина Арьи и подданного Норхи. Я значусь там как Шарль де Лотьэр фон Норхбург. Рена, я уже три часа рыцарь. Не знаю, чем мне это угрожает. – Шарль злорадно прищурился. – Как только твой Хромов проснется, тоже свое получит. Вон, гляди… Я разрешил швартовать дирижабли к башням замка. Он магический, ветра у стен нет, идеальное место. Так дирижаблей много, все по вашу душу…
Я всмотрелась в указанном направлении сквозь прореженные кроны деревьев. И сообразила: розовато-пепельные туши облаков на самом деле – именно дирижабли, неподвижно замершие, видимые лишь на треть над крышами зданий университета.
– Слушай, а внутри стен что находится?
– Не желаю знать, – нахохлился Шарль. – Герр Кюне, архивариус, взялся за ревизию еще ночью. Странно тут… Говорили, коренные арьянцы не уважают приезжих. Кюне явно нездешний, но эти недоросли в ботинках вокруг него так и вьются. Банда человек сто, и все слушаются с полуслова. Кстати, в замок нельзя войти без моего позволения. Выйти обратно с любыми вещами, принадлежащими замку, совсем нельзя. Он мой и демонстрирует это… Я обречен. – Шарль глянул на меня с нехорошим интересом. – Хотя, может статься, половина твоя. Прикончили охотника мы вдвоем: я отразил заклинание смерти, но застрелила его именно ты, надо тебе тоже имя подправить: Береника фон Гесс фон Норхбург…
Мне сделалось дурно. Пришлось встать, подцепить за руки обоих и заняться чем-то полезным, тем, что могло отвлечь. Например, выяснить, где устроили Гюнтера, и направиться туда.
Здание университетской больницы оказалось маленьким, в два этажа, спрятанным от суеты и шума города за спиной куда более масштабного архива. Но сегодня такое прикрытие оказалось недостаточным. Мы вышли из-за угла и замерли, наблюдая занятное зрелище. Полиция стояла у двери: всего пара кадетов, и выглядели они бледно, даже неуверенно.
Зато вдоль фасада здания на расстоянии двух шагов друг от друга, удобно расставив ноги, заложив пальцы за пояс или сложив руки на груди, дежурили юноши лет пятнадцати-семнадцати. Плечистые, угрюмые, коротко стриженные или даже бритые, в неказистых куртках блеклых оттенков. Геро тяжело вздохнула. Я проследила, как подкатывает к оцеплению новенький «хорьг». Шофер вынужденно останавливает автомобиль, потому что юноши и не думают уступать дорогу. Стоят и ждут своего старшего, тот подходит, смотрит документы прибывших, кивает – и их пропускают.