Бремя

— Опять предлагаешь его оставить?

— Выглядишь ты неважно.

Я поежился от очередного крика боли. Вой игроков неотступно сопровождает нас. Самое противное, что к нему привыкаешь и перестаешь замечать, пытаясь услышать гогот тварей.

— Как думаешь, кто-нибудь попытается пройти через купол? — спросил я шепотом.

— Это бесполезно, — ответила Юдоль. — Я же тебе объясняла.

— А заклинания? Может…

— Если бы я их знала, то стояла бы здесь?

Я кивнул, забыл, что она не видит меня, и сказал:

— Все равно не понимаю, почему нас еще не поймали. ИИ же видит Альфа. Как можно спрятать это чудовище?

— Не забивай себе голову.

Мимо нас прошмыгнули четыре упитанные крысы. Чертыхаясь, приметил гору трупов впереди. Тела аккуратно свалены в кучу у стены дома, лица застыли в вечной маске страдания, кожа покрыта трупными пятнами. Вместо глаз — белесые одноцветные стекла.

— Почему они не оживают? — спросил я.

— Не знаю, — со страхом в голосе ответила Юдоль.

Она побледнела, как мертвец.

Что-то хрустнуло над головой. Я не успел отскочить, по затылку шандарахнуло. Звезды брызнули из глаз, со спины сползло тело старика. Оглушенный и ослепленный я упал на мостовую.

Черный омут забытья поглотил меня.

В сознание прихожу медленно, точно выплываю из воды. Мысли сталкиваются с грохотом танков. Чувствую, как хмурюсь, как стискиваю зубы от болезненной пульсации в затылке. Но туман в голове не спешит рассеиваться. Пытаюсь позвать ту девушку, что была со мной. Как её зовут? Где она? Губы не слушаются, а язык напоминает дохлого слизняка. К тому же во рту ощущается противный горький привкус.

— На, выпей. — Голос донесся, будто через толстый слой ваты.

Где я?

С трудом удалось поднять веки. Тусклый огонек свечи на полу едва-едва разгоняет мрак. Кажется, остального мира больше не существует. Он потонул в абсолютной черноте.

Я скривился.

— Выпей, говорю.

Узнал девушку. Узнал эти грубые мужеподобные черты лица и грустные глаза. Юдоль.

Она поднесла к моему рту деревянную кружку, наполненную густой янтарной жидкостью. Я открыл рот, быстро и жадно пью, чувствуя как жизнь вливается в тело. Мне стало намного легче. Даже пульсация в затылке стихла.

— Где мы? — спросил я.

Мы в океане темноты. Одни. Эта свеча — последняя. Как только она догорит, мрак сожрет и нас. А я не хочу умирать, нет, не хочу.

Тонкие губы Юдоль растянулись в едва заметной улыбке.

— А не желаешь узнать, что с тобой случилось?

Я пожал плечами, повторил за ней:

— Что со мной случилось?

— Ты, блин, самый везучий человек на свете! Деревянная балка на втором этаже сраного дома рухнула и шандарахнула тебя по голове. Я, честно говоря, думала, что ты сдохнешь. Но…

— Где мы?

Она окинула взглядом темноту.

— В подвале. Случайно нашла один из тайных лазов. Просто чудо какое-то! Гули вряд ли нас здесь учуют, так как на стены нанесены защитные метки. А вход в подвал я заговорила.

Я попытался сесть, к горлу подкатил противный ком, а виски пронзило страшной болью.

— Успокойся, — сказала Юдоль, положив на пол рядом с собой кружку. — Тебе надо отдохнуть.

— А Капитан? Где он?

Она замолчала.

— Ты что, оставила его? — не смог поверить я. — Ты серьезно? Но…

— Так надо было. У меня стоял выбор — либо он, либо ты.

— Я должен вернуться за ним…

Она хмыкнула.

— Ага, давай-давай. Там же на улице так безопасно. Ты совсем дурак, да? Мы можем передохнуть немного.

— Мне не нужен отдых!

Подняться с пола так и не получилось. Никогда раньше голова не была такой тяжелой. Словно весит не меньше тонны. К тому же руки и ноги не слушаются меня. От ощущения нервной дрожи бессилия и страха хочется сдохнуть.

Юдоль поднялась, скрылась в темноте. Послышались шорохи, скрипы, журчание воды. Спустя через несколько бесконечных мгновений, она вернулась ко мне, держа в руках наполненную кружку.

— Вода с медом. Очень вкусно, Полу… — Она осеклась. — Одиссей.

Села рядом со мной, скрестила ноги.

Мои глаза медленно привыкают к слабому свету. Удалось рассмотреть деревянные стеллажи, на полках которых ровными рядами стоят разнообразных форм склянки, пузатые бутылки, тарелки и еще черт знает что. В дальнем левом углу возвышается огромный бочонок. В шаге от входной двери висит в воздухе колдовской иероглиф, слабо-слабо поблескивая серым. Он практически сливается с тьмой, нужно напрячь зрение, чтобы его увидеть. На стенах выгибаются горбом доски. Видимо, от сырости.

Подвал тесный, здесь едва вместятся четыре человека.

— Ты есть хочешь? — спросила Юдоль. — Я нашла замаринованные огурцы и помидоры. Не ахти что, конечно, но…

— Нет, я не голоден.

Все-таки умудрился сесть и прислониться спиной к стеллажу. Медленно, но головокружение проходит.

— Твари найдут нас по Альфе, — устало сказал я.

Юдоль махнула рукой.

— Возможно. Мне наплевать. Я просто хочу отдохнуть. Веришь: если б знала, что закончу в задрипанном городке, прячась от гулей, то все равно бы стала играть.

— Зачем ты мне всё это говоришь? — спросил я, надавливая пальцами на закрытые веки. Боль утихает.

Скривившись, Юдоль пожала плечами.

Я не был готов к тому, что она заплачет. Слезы брызнули из её красивых глаз, и их так много, что грязная рубашка на груди промокла.

— У тебя нет обязательств! — воскликнула Юдоль, хлюпая носом. — Твоя смерть не погубит чью-то судьбу! А у меня дочь! Ты слышишь?! Дочь! Она же так и останется вечно должна моим хозяевам! Я должна её спасти… Должна… Должна…

Она открылась так резко, так неожиданно, что я не смог поверить её словам.

— Я просто устала, Одиссей… Так устала! Два года в этой тюрьме. В этой бесконечной чернухе! Но даже вирт в сто крат лучше реала! Здесь хотя бы зло не прячется.

— Но ведь ИИ все равно будет платить тебе, если даже превратишься в дегро.

— А ты разве не видишь? Чертова машина опять меняет правила! Возможно, Бремя вообще уничтожат. В самый неподходящий момент…

Я молчу, обдумывая её слова. Юдоль тихо плачет, обхватив руками колени.