Брестские ворота

– Лады, – кивнул Яшка и протянул руку к цинку, висевшему на плече у Вайнтрауба. – Жидок, давай ленту, я заправлять буду…

– Сейчас я… сейчас… – Борис неумело начал открывать цинк и одновременно попросил: – Только, пожалуйста, не зовите меня жидок, у меня же имя и фамилия есть…

– Да, а с чего так? – делано рассмеялся Яшка. – Тут, в бывшей Польше, всех евреев жидами зовут, и ничего. И потом, Боря, фамилия у тебя больно неудобная Вайн…Вайн…трауб… Язык сломать можно.

– Почему? – вполне искренне удивился Борис. – В концерте всегда легко произносили…

– То в концерте, а тут, парень, и бой случиться может. А пока твою фамилию выговоришь, «максим» пол-ленты сожрёт, или… – Неожиданно Яков сердито прищурился: – Может, ты к своим скрипачам назад хочешь?

– Нет, – Борис решительно замотал головой. – Я присягу давал, я воевать буду, правда…

– Ты смотри, Федя, какой храбрый третий номер попался… – Яков подмигнул Медведю и повернулся к Борису. – Только тогда, парень, извини, в бою твою фамилию тянуть некогда. Я того и гляди под горячую руку сорвусь. И опять же жидок, оно вроде как ласково…

– Ну, если в бою… – с сомнением протянул Вайнтрауб и осторожно спросил: – А просто Боря нельзя?

– Чудак-человек, – развёл руками Яшка. – В любой роте Борек хоть пруд пруди, и опять же бойцов по фамилии называть принято…

– Ну ладно, если под горячую руку – пусть, – со вздохом согласился Вайнтрауб и в первый раз после их встречи улыбнулся.

Пока Яков трепался, он справился с цинком, вытащил оттуда снаряженную ленту, и Яшка сноровисто заправил её в приёмник.

– Готово, Федя! – он ласково хлопнул пулемёт по затыльнику.

– Готово, значит, готово… – прогудел Медведь и, взявшись за ручки, повёл стволом из стороны в сторону, уточняя сектор обстрела.

Покончив с этим нужным делом, Медведь проверил, как стоит пулемёт, потом удовлетворённо хмыкнул и решительно заявил:

– Вы, робя, пока, значит, отдыхайте, а я сторожить буду. Потом если что, сменимся.

– Федя, а поесть бы чего-то, – притворно заныл Яшка.

– Кухня приедет, поедим, – отрезал Фёдор и заглянул в прицел.

– Ага, жди, приедет… – пробурчал Яшка и стал устраиваться поудобнее.

Звук мотоциклетного мотора, внезапно повисший над дорогой, заставил притаившихся пулемётчиков встрепенуться. Вполголоса матерясь, Медведь припал к «максиму», но тут чутко вслушивавшийся Яшка тронул его за плечо.

– Федя остынь… С нашей стороны кто-то перхает…

И точно, звук нарастал не спереди, откуда ждали немецкую разведку, а сзади, где вроде бы должны были быть свои. Ещё через минуту из-за поворота неспешно выкатил одноместный «Иж» и было видно, как мотоциклист, наклоняясь к рулю, немного вытягивается вперёд, словно заранее пытаясь увидеть, кто скрывается за поворотом шоссе.

Углядев на воротнике его гимнастёрки рубиновый отблеск «кубарей», Яшка сорвался с места, выскочил на дорогу и замахал руками.

– Стой!.. Стой!

Мотоциклист, им оказался не боец, а командир, послушно притормозил и, не слезая с седла, настороженно бросил:

– В чём дело?

– Товарищ старший лейтенант, – Яшка привычно вытянулся. – Дальше нельзя, там немец…

– Немец?.. Откуда? – недоверчиво переспросил командир, но, увидав высунувшихся из кустов Вайнтрауба и Медведя, деловито спросил: – Вас сколько тут?

– Трое. Пулемётный расчёт. Мы в засаде, ждём разведку немцев, – чётко доложил Яков.

– Из какой части? – быстро уточнил командир.

– Из разных… – Яшка немного замялся и пояснил: – Мы двое из пульвзвода, а подносчик вообще из музыкальной команды…

– Музыкант? – удивился командир и поинтересовался: – Кто ж вас сюда в засаду определил?

– Мы сами, товарищ старший лейтенант, – твёрдо ответил Яшка. – Знаете, надоело бегать…

– Говорите, бегать надоело? – было видно, что ответ несколько озадачил командира, но он сразу перешёл к делу: – Откуда бежали?

– От перекрёстка, – неуверенно ответил Яшка и, видя, что командир достаёт из сумки карту, кивнув на кусты, предложил: – Вы их лучше спросите, я в карте не очень…

– Ладно, зови и их, – согласился командир и стал раскладывать карту на бензобаке мотоцикла.

По Яшкиному знаку Фёдор и Борис поспешно вылезли из кустов и подошли к мотоциклу.

– Ну, бойцы, смотрите, мы сейчас здесь, – командирский палец упёрся в край чёрной линии, обозначавшей шоссе. – А вы откуда удираете?

Вайнтрауб сразу замотал головой.

– Товарищ старший лейтенат, нашу команду где-то за километр отсюда бомбили…

– Ясно. А вас? – командир требовательно посмотрел на Медведя.

– Мы, товарищ старший лейтенант, перекрёсток обороняли, – прогудел, переминаясь с ноги на ногу, Медведь.

– Этот? – командир посмотрел на карту и заключил: – Похоже этот, тут других нет… Это что ж вы почти двадцать вёрст «максим» тащили?

– Ну да, – кивнул Медведь. – Мы в обороне стояли, и вдруг сзади крик: «Немцы, немцы! Окружают!», и энкавэдэшники на машинах откуда-то взялись и тоже кричат…

– А ваш командир что? – на лице старшего лейтенанта промелькнула злая гримаса.

– Так он оборону сразу разворачивать начал, – степенно пояснил Медведь. – А тут как раз немец с тыла танками по нас как дал, ну и…

– Понятно… – протянул старший лейтенант, по очереди посмотрел на пулемётчиков и заключил: – Вот что, я забираю вас к себе. Давайте для верности и фамилии ваши запишу…

– Это зачем? – насторожился Яшка.

– Люблю упрямых, – улыбнулся старший лейтенант и вытащил из сумки командирский блокнот…

* * *

В штабе армии царила нервозность. Старший командир, плотный и ещё молодой генерал-лейтенант с наголо выбритой по военной моде головой, пытался держаться уверенно, в то время как его начальник штаба пребывал в некоторой растерянности.

Фронтовой командный пункт представлял собой добротное, хорошо замаскированное, построенное ещё до войны сооружение, располагавшееся в лесу рядом с железнодорожной станцией, куда заранее была подведена связь. Но сейчас телефоны полевых линий глухо молчали, и дозвониться по ним куда-либо было невозможно.