Британский вояж

— Давайте лучше поговорим о вашем изобретении, мистер Добсон.

Ученый вздохнул.

— Знаете, долгие годы я работал над своим детищем и всегда думал, что моя подводная лодка в первую очередь послужит науке и изучению морских глубин, но не для военных действий. Я разработал уникальную систему жизнеобеспечения и воздухообмена подлодки, но главное — у меня еще очень много идей…

— Кстати, как вы поддерживаете достаточный уровень кислорода на подлодке?

— С помощью вентиляции отсеков сжатым воздухом из баллонов. В надводном положении баллоны приходится снова заряжать. Я все точно рассчитал. Один человек поглощает в час около 25 литров кислорода и выделяет столько же углекислого газа. Азот при дыхании необходим как разбавитель, в процессе обмена веществ он практически не участвует. Если концентрация кислорода в окружающей атмосфере снижается на 2–3 процента, человек перенесет это безболезненно, однако более значительное снижение кислорода приведет к потери сознания и даже к смерти. Потому на сегодняшний день автономной работы подводного аппарата хватает максимум на четыре часа, и объема воздуха достаточно только на четверых человек.

— Теоретически «Наутилус» может погружаться и глубже двухсот двадцати футов?

— Ненамного. Не забывайте, чем глубже опускается подлодка, тем большее давление стенок испытывает конструкция. Всегда нужен очень точный расчет. Если подлодка опустится на глубину вдвое большое, чем мы погружались у берегов Ирландии — стенки могут просто не выдержать. Представьте, какое чудовищное давление подводный аппарат испытает на глубине мили? А ведь в океане есть места гораздо глубже, но что удивительно, наверняка и там обитают живые существа.

— Да, на этой удивительной планете везде кипит жизнь…

— Кстати, я давно хотел спросить. Как сейчас поживает месье Лемар?

— К сожалению, он прервал со мной всякие отношения, как только узнал, что я поступил на военную службу.

— Но ведь это именно месье Лемар добыл информацию о затонувшем галеоне?

— Скажите, мистер Добсон, вы считаете меня бесчестным по отношению к месье Лемару? Он собирался добыть сокровища с затонувшего галеона, используя вашу подлодку и продать сокровища в Сардинию. Тем самым, нарушив британские законы. Если бы это открылось, и ему, и вам — грозило десять лет тюрьмы. Теперь месье Лемар скрывается от меня, а между тем, он до сих пор должен мне кругленькую сумму.

— Месье Лемар вообще очень странный человек…

— Да Бог с ним. Давайте лучше еще поговорим о вашем детище. Скажите, можно ли в дальнейшем установить на вашей подлодке боевые торпеды?

— Этот вопрос мне задают уже на протяжении последних двух месяцев. Что касается торпед… собственно, идея мины большой мощности, запущенной в определенном направлении и которая своим ходом добирается до цели, высказывалась уже давно. Об этом думали еще в 16 веке. Но знаете, зачастую идеи ученых обгоняют технические возможности их фактического воплощения. Хотя я даже не представляю, какое страшное оружие будет у человечества всего через сотню лет…наверняка способное уничтожить все живое.

— Что же, будем на деяться на благоразумность наших правителей.

— Мистер Мельбурн, месяц назад на военно-морской базе мы действительно испытывали торпеду. Только выпущенную со специально изготовленного макета. Она перемещалась с помощью гребных винтов, приводимых в действие турбиной от сжатого воздуха. Такая торпеда может нести заряд весом до двадцати фунтов и перемещаться на двести ярдов со скоростью тринадцать узлов. На моей подлодке можно установить три такие торпеды.

Я все больше убеждался, что талантливый ученый Грегори Добсон нужен нам как воздух.

— Мистер Мельбурн, не возражаете, если я раскурю трубку?

— Конечно курите.

Ученый достал из сюртука уже набитую трубочку и закурил, с любопытством поглядывая на меня:

— Не могу понять, в каком ведомстве вы служите. Но точно не в Секретной службе.

— Вы правы. Я не из Секретной службы. Я из разведки.

— Я догадывался,– улыбнулся Добсон.

— Из российской разведки.

Ученый закашлял и посмотрел на меня странным взглядом.

— Мистер Мельбурн. Я уже далеко не мальчик. Зачем вы устраиваете эту смешную провокацию?

— Это вовсе не провокация. Я действительно служу в российской разведке…– глухо ответил я. — И у меня к вам будет необычное предложение.

Я немного помолчал.

— Мистер Добсон, предлагаю вам переехать в Россию, в Санкт-Петербург. Вам предоставят все, что только пожелаете. Дом, возможность работать и изобретать. Никакого строгого надзора за вами не будет, это я гарантирую. Ваша задача только проектировать и разрабатывать подводные лодки для российского флота.

Ученый удивленно взглянул на меня:

— Вы или отчаянный храбрец или настоящий безумец… Как вам вообще все это удалось провернуть…

— Еще раз со всей ответственностью заявляю, это не шутка и не провокация. Я действительно российский разведчик. В прошлом году мне удалось поселится в Англии, воспользовавшись чужими документами. Если вы прямо сейчас выйдете из дома и заявите обо мне ближайшему полицейскому, через час я буду в пыточной Секретной службы, и скорее всего, меня ждет смертная казнь.

Ученый от волнения расстегнул верхнюю пуговицу.

— Мистер Добсон, вы пацифист. Я тоже противник войны. Но эту войну развязала Британия. И только имея вооруженный паритет, мы сможем свести военный конфликт к переговорам и спасти десятки тысяч жизней.

— Я ведь чувствовал с самого начала, что-то не так. Еще при первой встрече меня насторожил ваш странный акцент. Но вы не обычный гражданин, а сумели проникнуть в британскую разведку, это просто невероятно! — ученый слегка перевел дыхание.– Знаете, я наполовину ирландец. Мой отец родом из Дублина. Я вовсе не считаю Англию своей родиной, но и не хочу уезжать в Ирландию. Тем более, Секретная служба не позволит мне это сделать. Сейчас я прекрасно вижу, что вы говорите откровенно и честно. Так значит вы русский?

— Да. Скажите, вам нужно время подумать над моим предложением?

— Нет. Совершенно не нужно. Я согласен переехать в Россию. Но только с одним условием. Как я вам уже говорил ранее, у меня две взрослые дочери. Кэтрин и Мэри, они замужем и обе живут в Эдинбурге. К сожалению, когда дочери были еще маленькие, я понял, что семейная жизнь вовсе не для меня. Я жил исключительно наукой и изобретениями, дети для меня оказались помехой. Мы часто ругались с супругой и в конце концов развелись. Вскоре она вышла замуж и с детьми уехала в Эдинбург. Я почти не общаюсь с дочками, однако на дни рождения и рождество отправляю им открытки и деньги. Иногда они тоже мне пишут. К сожалению, обе дочери вышли замуж за небогатых женихов. Теперь, когда я навсегда решил уехать из Англии, считаю своим долгом хоть немного обеспечить дочерей. Я прошу, чтобы Кэтрин и Мэри передали по две тысячи фунтов и письмо от меня.

— Может вы хотите сами съездить в Эдинбург?

— Это вовсе не обязательно.

— Хорошо, мистер Добсон. Я исполню ваше пожелание. Напишите адрес дочерей. Кстати, а что с вашей бывшей супругой?

— Эльза умерла три года назад….– вздохнул ученый и внимательно взглянул на меня.– После того, как дочери получат деньги, я полностью вверяю вам свою жизнь…

Я далеко не герой, и в случае провала вполне осознавал, что меня ждет в застенках Секретной службы. Если меня раскроют, даже не поможет расположение королевы Виктории, да и самого Папы Римского. Конечно же у меня не было капсулы с цианидом, вшитой в воротник, под рукой был только заряженный пистолет. Когда мистер Добсон сразу согласился на переезд, я слегка напрягся. Он вполне мог работать и на Секретную службу. Однако вскоре я понял, что ученый действительно хочет покинуть Англию. Теперь предстояло в самое ближайшее время встретится с Редклифом и все рассказать.