Бродячее сокровище

— Просто-напросто непосредственное дитя природы… Неотесанный и управляемый инстинктами морской волк… Кристина?

— Да? — отозвалась она, отвернувшись.

— Вы, в самом деле, очаровательны… А что, если я поставлю вопрос ребром? Я вас согласен охранять, беречь и защищать только в том случае, если вы будете сговорчивой девочкой… А?

— Что-о?!

— А только так.

— Тетушка Роза…

— Она мне не хозяйка, знаете ли. Я вольный стрелок.

Он ожидал очередной попытки влепить по физиономии и приготовился таковую отразить. Однако Кристина, превеликим усилием воли справившись с приступом гнева, вдруг спросила:

— Зачем вы ломаете комедию?

— Я? — очень натурально удивился Мазур. — Какая тут комедия? Я вам предлагаю сделку…

— Бросьте. Вы давно уже ломаете какую-то дурацкую комедию… С явным перебором. Вы еще «деткой» меня назовите…

— Ну, так ты будешь умницей, детка?

— Хватит вам! Это не ваш сценический образ!

— Возможно… — сказал Мазур серьезно.

— Что же вы придуриваетесь?

— Я не придуриваюсь, — серьезно сказал Мазур. — Я просто-напросто пытаюсь сориентироваться в ситуации. Потому что терпеть не могу неизвестности в некоторых делах. А это как раз тот случай. У вас какое-то предприятие, и дело зашло настолько далеко, что вам потребовался вооруженный охранник… Знаете, в такие игры умный человек не играет втемную. Что у вас стряслось?

— Потом узнаете.

— Когда?

— В свое время, когда мы выйдем в море… — она спохватилась и буквальным образом прикусила язычок.

Ага, выбранная тактика принесла кое-какие плоды…

— Прелестно, — сказал Мазур. — Еще и в море выходить? Что-то мы с Розой так не договаривались, я думал, вас просто нужно будет несколько дней охранять… А тут еще и море… Морем я уже сыт по горло. И, между прочим, прекрасно знаю, какие коллизии порой случаются, когда в море выходят не затем, чтобы доставить куда-то груз или половить рыбку, а для чего-то другого… Интересно, а вы имеете представление?

— Чисто теоретически. Потому и хотела подыскать надежного человека…

— Я надежный, право слово, — сказал Мазур. — Но только в том случае, если мне заранее расскажут честно и подробно, в чем дело, в чем загвоздка, в чем опасности…

— Боитесь упустить свою выгоду?

— Боюсь новых дырок в шкуре. Иные из них не лечатся… впрочем «выгода» — тоже неплохое слово…

Кристина повернулась и открыто посмотрела ему в лицо:

— Ну, так чего же вы хотите? Меня? Хорошо, я не девственница. Мы переберемся на заднее сиденье, я разденусь, и вы будете со мной делать, что хотите… но, предупреждаю: мне будет противно. Вот так. Я закрою глаза, стисну зубы и буду лежать как колода.

— А притвориться страстной ради дела? — спросил Мазур, у которого осталось стойкое впечатление, что не только он изучает, но и его подвергают прокачке.

— Не смогу. Не получится.

— Жаль… В таком случае — сорок процентов.

— От чего? — прищурилась Кристина.

— То есть как? — пожал плечами Мазур. — От всего.

— А вы не лопнете?

— Постараюсь уцелеть… Ну ладно, двадцать пять.

— А вы их заслужили?

— Заслужу. Изо всех сил.

— По-моему, вы опять ломаете комедию… кстати, как вас…

— Джонни.

— По последнему паспорту?

— По святому крещению.

— Да-а?

— Точно, — сказал Мазур веско.

На какое-то время воцарилась тишина. Порой мимо них в ту и в другую сторону пролетали машины со всей здешней лихостью.

— Ну, и что нового вы во мне на сей раз высмотрели? — спросила, наконец, Кристина так, словно искала единственно верный тон.

— Я понял, к какому типу женской красоты вы относитесь.

— Да-а? И к какому же?

— К типу женщин с картин Боттичелли, — сказал Мазур.

И, между прочим, не лукавил душой. Именно такое впечатление у него и создалось. Было в ней что-то от женщин Боттичелли — говоря возвышенно, тот самый налет светлой печали во взоре и всем облике, который Мазур всегда усматривал и в Венере, и в Юдифи, да и в других «Нельзя так открываться, — подумал он. — Это уже не маскас ней говорит, это ты собственными эмоциями и мыслями делишься, а этого категорически нельзя. Мало тебе было Ангелочка и Бриджит? Мало тебе Мэй Лань?»

— Вы продолжаете меня изумлять, Джонни, — сказала Кристина светским тоном. — Кто бы мог подумать, что простой моряк знает о Боттичелли…

— Дорогая сеньорита Кристина, — сказал он злорадно. — Вы, простите, не учитываете специфики моряцкого ремесла и нашей психологии. У моряков в каютах, знаете ли, всегда пришпилены к переборке, гм… не обремененные одеждой дамочки. И это вовсе не обязательно красотки из «Плейбоя». Есть масса репродукций великих картин, которые любой моряк рассматривает с утилитарной точки зрения… Вот и вся разгадка.

— А может, вы себя умышлено огрубляете?

— Вот уж нет, — сказал Мазур. — Честное слово, я простой моряк. Родился в Австралии, служил в армии, потом нанялся на корабль и с тех пор болтаюсь по белу свету… И такая жизнь меня вполне устраивает.

— Что-то вроде хиппи?

— Ничего подобного, — твердо сказал Мазур. — Хиппи — совсем другое. Грязные и ленивые, никчемные бездельники, не способные ни гвоздь вбить, ни починить карбюратор в машине. Я же, не сочтите за похвальбу, многое умею делать. Просто мне нравится именно такая жизнь. Но это ведь отнюдь не значит, что я — тупой и ограниченный?

— Я, кажется, поняла…

— Что именно?

— Штампы, — сказала Кристина. — Устоявшиеся штампы. Вы, когда услышали обо мне, сразу вспомнили один устоявшийся штамп, а я — другой. Отсюда и все недоразумения… Что вы ухмыляетесь?

— Ну, это все же лучше, чем «скотина», — сказал Мазур.

— Значит, мы как-то начали понимать друг друга? И вы не будете больше выдвигать идиотские условия?

— А если все же буду? — сказал Мазур тихо и серьезно, без тени шутливости. — В исследовательских целях, а? Вы ведь ученый, хоть и молодой… Хорошо представляете, что такое исследования. Простите, вы не шутили насчет заднего сиденья. Ох, не шутили… Вы испытывали меня, изучали характер, прикидывали, что я за человек и чего от меня ждать… но вы, пожалуй, все же согласились бы уступить моим грязным домогательствам, а? Отсюда вытекает закономерный вопрос: в какую же это историю вляпалась милая девушка из хорошей семьи, получившая прекрасное воспитание и образование в Штатах? Если она готова стянуть джинсы и дать случайному охраннику на заднем сиденье, прямо на обочине… Готовы, готовы, не задирайте так носик…

Она ответила откровенным взглядом, в котором причудливо смешались и отчаяние, и неуемная гордыня:

— А вы что, все же готовы воспользоваться тем, что девушке некуда податься?

— Говоря откровенно, я бы взял деньгами, — сказал Мазур. — Неужели вы не видите, что пальцы у меня скрючены алчностью, а глаза сверкают в приступе золотой лихорадки? — он мечтательно произнес: — Я не владею испанским, но знаю уже, как на этом языке звучит «золотая лихорадка»: фебре де оро… Как красиво, певуче и музыкально — фебре де оро… Что в сравнении с этим девушка на заднем сиденье, которая к тому же закрыла глаза от омерзения, стиснула зубы и лежит, как колода… Пусть даже она похожа на женщин с полотен Боттичелли… Алчность мною владеет, милая Кристина…