Бродячее сокровище

— Пусти!

— Сейчас, — сказал Мазур. — Не вставай сразу, ладно?

Он, пригибаясь, чуть ли не на четвереньках подбежал к большому выключателю рядом с входной дверью и с маху вырубил свет. Метнулся к окну, примостился в простенке. Разумеется, ничего подозрительного он во дворе не заметил, хотя ночь выдалась лунная — пусто, конечно, они определенного палили с приличного расстояния, оружие позволяло…

Кристина подошла к нему, вгляделась в темноту и зло сказала что-то по-испански. У Мазура осталось впечатление, что это были слова, которых благородной сеньорите из приличного дома вообще-то не полагалось бы знать — но что поделать, двадцатый век, эмансипация и все такое…

— Совершенно тот же почерк, — сказал он задумчиво. — Десять выстрелов из двух пятизарядок, издалека… И снова никто не стремился в нас попасть, наоборот…

— Удивительная проницательность! — фыркнула Кристина. — Но ты, в общем, прав. Считая тот случай, на дороге, это уже шестой раз за последнюю неделю…

— В доме есть телефон?

— Есть. Толку от него мало. Провода давным-давно перерезаны. Они мне мотают нервы вторую неделю…

— Кто? — жестко спросил Мазур. — Расскажешь ты мне, в конце концов, что здесь творится?

— Завтра, — твердо сказала Кристина. — Я жду одного человека. Он приедет завтра и мы отправимся в Чакон… Я расскажу перед этим. Вдруг…

— Ага, — сказал Мазур. — Вдруг случится какое-то чудо, все волшебным образом обойдется и не придется ничего рассказывать постороннему человеку? Дорогая сеньорита, вы все еще верите в чудеса? Их не бывает, а если все же случаются, то не столь волшебные… Когда вы это поймете, наконец?

— Понимаете, Джонни, это так долго считалось чисто семейным делом…

— Ну да, — сказала Мазур. — Фамильные традиции, роковые тайны… «О, сын мой, на смертном одре я должен открыть тебе, что ты вовсе не сын мой, а дочь моя…» Как же, знаем… Интересно, а эти пакостники — тоже семейное дело?

— Самое смешное, что — да… В каком-то смысле.

— Какая-нибудь вендетта?

— Да нет, — со вздохом сказала Кристина. — Скорее уж непримиримая ссора… Это дон Хайме…

— Какой-нибудь благородный сосед?

— Чтоб его черти взяли… Самое скверное, мне нечего предъявить полиции. Одни пулевые отметины в стенах, да перерезанные телефонные провода. Капитан будет меня утешать, обещать, что предпримет все надлежащие меры — только ему, как легко догадаться, не хочется впутываться во все это… Выгоды никакой, а уличить никого невозможно…

— Ты дождешься, — сказал Мазур. — В конце концов, они дом подпалят с четырех концов. Я на их месте именно так бы и поступил — сколько можно примитивно палить из винтовочек? Если повторять это достаточно часто, такие фокусы перестают казаться угрозой…

— Они с тобой, часом, не советовались? — фыркнула Кристина. — Потому что позавчера как раз и подожгли… Не дом, правда, а мой единственный коровник. Вон в той стороне, в полумиле… Подперли дверь, когда Пакито прибежал, было уже поздно… Коровы сгорели, все восемь. Последнее мое движимое имущество, последнее, что еще как-то отдаленно смахивало на хозяйство… Теперь остался только дом.

— А собак у тебя, что, в хозяйстве нет?

— Были. Две. Еще пять дней назад.

— Крепенько они твое хозяйство подкосили, — сказал Мазур. — А ты не хочешь ли, часом, чтобы я ответил в том же духе? У этого дона Хайме наверняка найдется в хозяйстве что поджечь и разломать… Что мне стоит?

Ему вовсе не улыбалось тащиться куда-то под покровом ночи жечь коровники неизвестного дона и разносить какие-нибудь сараи — просто интересно было, что она ответит…

В голосе Кристины звучала даже не гордость — спесь:

— Я до такого опускаться не буду. В конце концов, он проиграет в главном: именно я доберусь до сокровища… Только, я тебя умоляю, не лезь с вопросами. Подожди до завтра, не убьют нас с тобой, в самом-то деле…

«Итак, все-таки сокровище, — подумал Мазур. — Интересно, настоящее или мнимое? А в общем, никакой разницы — клады вечно приносят одни неприятности, независимо от того, реальные там захоронки, или нет…»

Глава вторая Благородные доны и дешевые гангстеры

Спал он, легко догадаться, с собачьей чуткостью, положив на столик оба пистолета и примостив одежду так, чтобы натянуть ее в мгновение ока по всем армейским стандартам. Однако молодчики неизвестного дона Хайме так и не дали о себе знать.

Долгий, требовательный гудок автомобильного клаксона раздался в аккурат, когда Мазур чинно кушал утренний кофей в компании владелицы поместья. Каковая, заслышав сигнал, просияла, но, выслушав короткий, непонятный Мазуру доклад привратника, вновь помрачнела. Пояснила, недобро хмурясь:

— Там, у ворот — дон Хайме…

— Интересно, — сказал Мазур, мимолетно коснувшись локтем заткнутого за ремень пистолета. — Это что, переговоры?

— Возможно. Я совсем его не ждала… — и она что-то бросила привратнику, проворно выскользнувшему из столовой. — Ну что же, посмотрим, с чем он заявился…

— Слушай, — сказал Мазур. — Чтобы я не выглядел совершеннейшим идиотом, объясни ты в двух словах, из-за чего вы с ним поцапались…

— Ну ладно, — сказала Кристина. — Если в двух словах… В свое время отец хотел провести это предприятие с ним вместе, и даже кое-что рассказал… но потом они поссорились. Дон Хайме хотел, чтобы я за него вышла…

— Понятно, — кивнул Мазур. — Все денежки в одной семье… А ты, я так понимаю, отказалась?

— Как ты догадлив! Он меня нисколечко не прельщал… В общем, он не знает места, но знает, о чем идет речь…

— И он осерчал, я так понимаю?

— Ну да, — бледно улыбнулась Кристина. — Ему хотелось заполучить не только долю, но и меня…

— Я его понимаю… Что было дальше?

— Отца они подстерегли два месяца назад, на дороге, возле Чакона. Он выжил, повезло. Получил четыре пули. Сейчас он в клинике, в столице. Всеми делами пришлось заниматься мне…

— Ага, — сказал Мазур догадливо. — А на тебя у него рука не поднимается, а?

— Он все-таки идальго, — отрезала Кристина. — Не так-то просто для человека подобного происхождения убить девушку своего круга. Воспитание и традиции…

— Да вдобавок матримониальные планы, нет?

— Вон он…

Мазур посмотрел в разбитое окно столовой. По мощеной кирпичом дорожке к дому, небрежно помахивая тростью, шествовал пожилой и крайне представительный сеньор: красивая проседь в волосах, усы и эспаньолка на старинный манер, серая тройка, белый галстук…