Бродячее сокровище

— Верю, — угрюмо сказал Мазур.

Он и в самом деле верил. Лучше всего скопировать ксиву тайной полиции может только тот, кто прекрасно знает, как выглядит исходный образец, а это кое о чем говорит…

— Вот и прекрасно. Как только я получу микрофильмы, я моментально забуду о вас навсегда. Живите в свое удовольствие, наслаждайтесь жизнью… Удачи вам в вашем предприятии!

Он поднялся, дружески кивнул Мазуру и, не оглядываясь, прошел к выходу. Мелодично прозвенел колокольчик при дверях, и через несколько секунд лысый исчез из виду, словно приснился.

Ох, если бы… Мазур протянул руку, ни секунды не колеблясь в выборе, взял стаканчик с виски и отпил добрый глоток.

В уравнении одним махом появилась целая куча неизвестных, с которыми ни за что не справиться кавалерийским наскоком. В толк не возьмешь с налету, зачем этому типу нацистские микрофильмы, и что там может быть изображено. Какие-нибудь кодированные банковские счета, до сих пор ждущие своего часа? Списки агентуры? Да нет, за сорок лет агентура одряхлела и перемерла…

Американец. Точно, американец. У него типичный штатовский выговор жителя западного побережья, пусть и малость разбавленный позднейшими наслоениями, проистекавшими, несомненно, оттого, что он долго жил в Латинской Америке… Штатник. Янкес. Не было у бабы хлопот, посадила она на хвост янкеса…

Он смотрел в окно. Появилась Кристина, как и ожидалось в сопровождении сразу трех кабальеро, тащивших тяжелые коробки со снаряжением. В коротком цветастом платьице с символическими бретельками и распущенными волосами она выглядела так, что Мазур вполне понимал аборигенов, которые, загрузив коробки в «Лендровер», усиленно тянули время, что-то еще растолковывая и объясняя — но в конце концов вынуждены были удалиться.

Мазур допил виски, не тронув кофе, бросил на стол банкнот и пошел к выходу. Расклад был ясен, никаких сложностей: этот лысый орангутанг, конечно же, телепатией не владел, он знал заранее, что Кристина появится именно здесь, приедет за аквалангами. А это подразумевает и долгую слежку, и разработку. И надо же было донне Розе запихнуть его в центр всего этого безобразия!

А куда прикажете деваться? Без документов, за три дня до прибытия парохода? По притонам прятаться? А если за ними обоими уже поставлен квалифицированный хвост? И чертов Ронни решит, что его пытаются обмануть? Нет уж, попала собака в колесо — пищи, да беги… Придется доиграть этот водевиль до конца. Благо сделка и в самом деле не столь уж обременительна…

Стоп, стоп. Если в тех микрофильмах есть что-то, способное до сих пор чертовски интересовать янкесов, то и нам эти древние пленочки не помешают. Закон природы: что съедобно для одной разведки, то и другая схавает… Побарахтаемся! Оптимизма придает одно немаловажное обстоятельство: Ронни что-то не похож на всесильного. Что ему мешает самому вытащить желанные микрофильмы оттуда, где они покоятся? Одно из двух: либо не знает места, либо — не велика пташка этот самый Ронни. А то и все вместе…

В самом деле, далеко не всякий агент пусть даже по-настоящему мощной разведки похож на Джеймса Бонда. Далеко не всякий располагает пачками денег, армией помощников, знакомствами в высшем генералитете или президентском дворце. Есть элита, есть и мелкая сошка. Предположим, он — что-то вроде младшего помощника третьего резидента, или как там это зовется. Мелочевка, одним словом. Наткнулся на интересное дельце, но не в силах обстряпать его самостоятельно — или пока что не убедил вышестоящих в реальности клада. Ему хватает сил и возможностей, чтобы сляпать поддельную карточку шпика, раздобыть оружие, следить и требовать — но не более того… А что, похоже. Крайне опасно недооценивать противника, но Ронни очень уж похож на мелкую рыбку.

Он приостановился, показалось сначала, что ему чудится. Но ничего подобного — на узкой улочке и в самом деле громко и непринужденно лилась русская речь. Трое загорелых субъектов, одетых так, что в них с первого взгляда угадывались соотечественники, стояли неподалеку от машины и разглядывали Кристину так, словно она была манекеном в витрине. Руссо туристо или руссо моремано. Классическая тройка — поодиночке-то их хрен в город выпустят…

Вопреки устоявшимся штампам Мазур вовсе не умилился при виде земляков, скупая мужская слеза не поползла по его лицу, и ни малейшего желания немедленно заключить их в объятия у него не возникло. Еще и оттого, что Мазуру весьма не нравились их взгляды, оглаживавшие девушку сверху донизу. Он, конечно, не имел на нее никаких прав, и тем не менее…

— Девушка, а вы по-русски не понимаете? — громко поинтересовался один, судя по ухарской физиономии, первый парень на деревне или нечто аналогичное.

Кристина отвернулась с тем самым аристократическим пренебрежением, оглядываясь, определенно высматривая Мазура.

— Не понимает, — сказал второй. — Лапочка что ж ты не понимаешь? Попади ты мне вот в эти ручки, я бы с тебя три дня не слезал…

— Девушка, а вы, поди, с русскими моряками и не трахались ни разу? — непринужденно спросил третий. — Задрать бы вам платьишко, да вдуть по самое не могу…

Мазур подумал, что хамов следует учить… он решительно шагнул вперед, распахнул объятия и не менее громко воскликнул по-русски:

— Как я есть рад видеть зьемляков! Как я есть рад слишать родной речь!

Троица уставилась на него, слегка ошарашенная. Не теряя времени, Мазур облапил ближайшего и звучно, троекратно расцеловался с ним на манер покойного Леонида Ильича. Потом продолжал с широкой улыбкой:

— Мой папашка тоже биль из ваша страна! Мой папашка воеваль в Великая Отешественная! Он биль офицер в армия генераль Власофф, а до этого служиль в эсэс! Я ошень рад видеть земляки, сейчас ми поедем выпить по рюмашка… Вы слишаль про генераль Власофф?

Их физиономии заслуживали кисти великого живописца, поскольку олицетворяли мешанину разнообразнейших чувств: панический испуг, удивление, осознание возможных последствий…

В следующий миг троица честных советских моряков, по три раза на дню инструктируемая надлежащими лицами, поступила, как и надлежит прекрасно знакомым с кознями идеологического врага гражданам великой державы: показалось даже, что из-под ног у них сверкнули искры и повалил дым, так быстро и решительно припустили прочь бравые мореплаватели…

— Что ты им сказал? — с любопытством поинтересовалась Кристина.

— Это шведы, — сказал Мазур, — а я по-шведски могу связать пару фраз…

— Я разобрала что-то насчет генерала…

— Ах, это… — невинно сказал Мазур. — Я им сказал просто-напросто, что ты — дочь генерала, здешнего начальника тайной полиции, а я — начальник твоей охраны, и, если они не уберутся, из-за всех углов головорезы посыплются и в пыточные подвалы потащат, а там и охолостят безжалостно…

Она прищурилась:

— А почему ты с ними так обошелся?

— Нечего болтать всякие глупости, — сказал Мазур, с ухмылкой гладя в ту сторону, куда в совершеннейшей панике бежали ошарашенные «шведы». Пожалуй что, они уж на расстоянии морской мили от места столь шокирующей встречи…

— Вообще-то я поняла по взглядам, что речь идет не о философских теориях, а о вещах более приземленных… Значит, благородно выступил на защиту моей чести?

— А как же, — сказал Мазур. — Мы, австралийцы, люди благородные. За неотесанной оболочкой бьется рыцарское сердце… И потом, я обязан максимально отработать свои десять процентов. Посему решительно взял тебя под опеку, как и полагается кабальеро. По-моему, вполне нормальное поведение для этой страны и этого континента? Или ты в Штатах нахваталась воинствующего феминизма?