Броненосец «Варяг»

«Пушки бортовых плутонгов захлопали, и даже первые залпы легли с накрытием», – удовлетворенно отметил Берг Сергей Александрович. После этого пять минут русские крейсера поливали стоящие транспорты снарядами, а ощущение такое было, что у их бортов поднялся огненный шквал. Фугасные чугунные снаряды прошивали борта транспортов насквозь, но, бывало, и ухали в утробе транспорта силой килограмма пороха. «Ну, а восьмидюймовые били наверняка, и носовая «Рюрика» лейтенанта Берга потопила транспорт «Хэйдзе-мару» и повредила «Отару-мару», «Дайрэн-мару», те самые, что высаживали войска в Чемульпо еще две недели назад, вероятно, потом пришли сюда грузиться человеческим материалом», – подумал Иессен. В общем, старались все: и «Витязь» и «Полкан», через каких-то десять минут транспорты горели, порт уже не спал, а с уходящих под воду транспортов и уже горящих джонок, вертящихся вокруг, как тараканы стали выползать матросы и солдаты. Сергей Александрович, который сам взобрался в носовую башню пострелять, приказал перейти на шрапнель.

Орудия крейсеров на миг замолчали, отстреливая в сторону неприятеля чугунные фугасы, и им подали новые снаряды, орудия гаркнули, и в воздухе разорвались облачка разрывов, на землю и прибрежную полосу, а также причалы, позиции артиллерии и всюду стали ударяться стальные шарики. Люди, выползающие из глухих стальных помещений горящих транспортов, стали поражаться, кто в мозг, кто в глаз, кто в лицо, шею, руки, живот и спину стальными шариками от разрывающихся корабельных снарядов. Урон живой силе был очень значительный. Причем русские крейсера снизили скорость до десяти узлов.

Иессен (Бурлаков) смотрел на зрелище завороженно. Словно богиня Кали собирает серпом себе урожай, а три русских крейсера лишь орудие в ее руках. Но какая-то другая богиня, словно играя, решила помешать Кали сделать свое дело и направила в атаку пятнадцатый отряд миноносцев. Все на дестроерах уже проснулись и одеты были по первому сроку, иллюзий никто не испытывал. Но в руках у молодых самураев была как внезапность, так и ее подруга – скрытность. А также мощное оружие, доверенное им императором, – четыре новейших миноносца первого класса типа «Хаябуса». И атака началась с дистанции в тридцать кабельтовых, когда миноносцы были замечены русскими, как по клубам черного дыма, так и по большим бурунам у форштевня. Загрохотали русские трехдюймовые орудия не стреляющих бортов.

9.11. Дальность тридцать один кабельтов, а в минуту миноносцы противника проходят четыре с половиной кабельтова. Японский командир отряда – капитан 3-го ранга Кондо сжал поручень и взмолился Аматерасу, более ничего не оставалось делать. Цунэмацу знал и характеристики своих торпед образца 1893 года, вес торпеды 1232 фунта⁴⁵, заряд взрывчатки 132 фунта⁴⁶, скорость двадцать восемь узлов и дальность полторы тысячи ярдов⁴⁷, или семь кабельтовых⁴⁸. «Лучше подобраться как можно ближе, – подумал Цэнумацу, – но как уж распорядиться судьба».

Русские капитаны, старшие офицеры и все остальные отвлеклись от завораживающих вид облачков разрывающейся шрапнели и стали вглядываться грозящую им новую опасность. Четыре тени мчащихся на отряд стали уже различимы. Иессен вместе с остальными стал наблюдать, командовать смысла не имело, тут все решали комендоры, чашка из тончайшего китайского фарфора упала на тиковую палубу и разбилась в дребезги. За эту минуту плутонги Скорлупо («Рюрик»), Рошидзе («Витязь») и Вырублева («Полкан») выпустили двести трехдюймовых снарядов и шестьдесят шестидюймовых снарядов. Море у миноносцев закипело, но они лихо шли на противника, лишь пара трехдюймовых снарядов прошили трубы и надстройки миноносцев, не причинив существенного вреда.

Следующая минута была такая же напряженная. Четыре вражеских миноносца мчались на три русских бронепалубных крейсера, причем море было спокойное вблизи порта, а ветер дул с норд-норд-веста и сносил дым от эскадры Иессена в противоположную сторону и дополнительно скрывал миноносцы, позволив им незамеченными выйти на дистанцию атаки.

«Хорошо, хоть Солнце соблюдало нейтралитет, – подумал Карл Петрович, – оно только еще всходило».

Снарядов было выпущено примерно столько же, сколько и в предыдущую минуту, но с уменьшением дальности до миноносцев, возросла и точность. В миноносцы попало уже десять и все примерно получили по два-три, но, так как в каждом было по пятьдесят грамм (!) взрывчатки, то остановить вражеские миноносцы могло только прямое попадание в котел, а его пока не было. Шестидюймовые же орудия были слишком медлительные, чтобы навести их точно на юркие миноносцы, и огонь был только заградительный.

9.13. Дистанция разделяла противников уже двадцать кабельтовых, и крейсера ввели в действие и скорострельные трехфунтовые орудия, чьи небольшие снаряды тоже могли доставить неприятности, весьма значительные, при удачном попадании. Теперь уже и около двадцати трехдюймовых снарядов поразили миноносцы, да и шестидюймовые перешли на стрельбу сегментными снарядами, причем каждый мог пробить хлюпкий корпус миноносца, сваренный из листов металла в треть дюйма толщины, где ему заблагорассудится. Капитан 3-го ранга Кондо в этот момент подумал о своих детях, мальчике Тозе пяти лет и девочке Мияки, которой было три. Такие чудные малыши, но вариантов тут два, или он вернется к ним, или они будут им гордиться.

В эту минуту японский отряд получил серьезные повреждения. Миноносец «Хибари» три снаряда – в нос, борт и корму, благо жизненно важные детали задеты не были. «Удзура» шесть попаданий, четыре – в надводный борт, трубу и надстройку. Миноносец «Хаятака» и «Саги» получили по три попадания в корпус. На миноносцах появились первые убитые и раненые, но они упорно шли вперед, да еще начали стрелять из своих баковых двенадцатифунтовых⁴⁹ орудий. Попасть в громадный крейсер было проще, чем в юркий миноносец, особенно, с 18–20 кабельтовых, каждое орудие выпустило примерно по 15 снарядов и «Полкан» получил удар в грот-мачту, и продырявил ее, а она была стальная. «Витязь» в переднюю дымовую трубу и в корму, а «Рюрик» – в среднюю трубу и в каземат кормового бортового орудия лейтенанта Скорлупо, сказавшего:

– Огрызается, басурман⁵⁰.

А также в подводную часть борта, под боевую рубку, не причинив серьезного вреда. Зато сегментные⁵¹ снаряды взорвались над миноносцем «Удзура» и сегменты – мчащиеся болванки со скоростью пули – прорубили три сквозных отверстия в миноносце, и сразу три фонтана воды забили через днище в корпусе. Миноносец сразу осел, сбавил ход и в атаке участвовать более не мог.

9.14. Дистанция шестнадцать кабельтовых, Карл Петрович увидел, что один миноносец, над которым так удачно ухнул сегментный, стал отставать и разворачиваться, но три других упорно шли вперед. Их напор могла остановить лишь сталь наших орудий, и без того развивших максимальный темп стрельбы, и профессионализм комендоров. Они его продемонстрировали, причем так как целей было три, а не четыре, то возросшее количество попаданий распределилось по меньшему количеству целей. В них попало тридцать снарядов, примерно в каждый по десять. Для кораблика с толщиной борта в треть дюйма, это было существенно. Так, «Хаятака» получил два снаряда в корму, в палубу и каюты экипажа, это все было бы ничего, но один попал в машину, и миноносец резко сбавил скорость, а второй – в носовой заряженный торпедный аппарат, и оглушительный хлопок взрыва отправил «Хаятаку» на корм рыбам. По остальным миноносцам болванки сработали по касательной или не задев жизненно важные органы, и они шли к своей цели. «Упорные самураи», – сказал вслух на мостике «Рюрика» флаг-офицер Егорьев. Но дистанция – уже одиннадцать кабельтовых, пушки бешено молотят в миноносцы, а большей частью в море. Иессен (Бурлаков) вспомнил о своем предназначении в этой жизни – выиграть войну, а может так получиться, что пара торпед утопит бронепалубный крейсер, и так глупо при первом выходе в море, да еще после такого удачного боя, да и ущерб противнику нанесен не хилый, вполне сопоставимый с ущербом от сухопутного сражения. Но внимание его привлек еще один взорванный миноносец противника, пораженный, вероятно, в середину корпуса снарядами в шесть дюймов, сразу в оба котла, и разодранный в результате взрыва на две части, которые сейчас и тонули, но еще с бака било двенадцатифунтовое орудие, и два сигнальщика, стоящие поодаль, упали, сраженные очередным японским снарядом. «Все под Богом ходим», – подумал Карл Петрович.

Капитан 3-го ранга Кондо превратился в сгусток энергии, демона, летящего на двадцати восьми узлах и потерявшего чувство страха. Все его товарищи были подбиты или взорваны, да и ему жить лишь миг, но в этом мгновении и ощущается все твое естество, воздух становится тягучий, а мысли работают как никогда, и все вокруг, как в замедленном кино. Падает рядом горнист и штурман, срубает двух матросов с верхней палубы, замолкает орудие, так как сегментами русского снаряда срезаны канониры, остались лишь ноги на палубе, с которых стекает кровь. Да и пушка уже не нужна, одна, против этих великанов. Цунэмацу отдал приказ с семи кабельтовых выстрелить тремя торпедами по второму крейсеру в отряде, первый уже отошел на недосягаемую дистанцию. И как только торпеды покинули аппараты, судьба перестала оберегать миноносец, отбросила его, как кожуру мандарина, выполнившего, то, что ей режиссером жизни задумано, и сразу два десятка трехдюймовых и два шестидюймовых фугаса, а также сегментный снаряд, залетевший внутрь и там взорвавшийся. Поставили жирный крест на судьбе флагманского миноносца «Хибари» и его храброй команды. Торпеды системы Уайтхеда образца 1892 года шли хищными акулами к своей цели на глубине в три ярда. С корабля они были плохо различимы, и вообще было непонятно, выпустил их японский миноносец или нет. Белые барашки скрывали их в толще воды, и три стальные сигары со ста тридцатью двумя фунтами взрывчатки в каждой неслись к своей цели. На крейсерах задробили стрельбу, и сотня глаз вглядывалась в волны, понимая, что все разрешится в течение нескольких секунд. Но мало обнаружить мину, в конце концов, её увидели, и глаза людей округлились от ужаса, так как знали, что в одной торпеде содержится взрывчатки в десять раз больше, чем в двенадцатидюймовом снаряде, так еще и взрыв получается гидродинамический: повредит корпус корабля не только взрывчатка и части торпеды, но и сила удара воды по стальному корпусу. Все закричали: «Три торпеды по правому борту»! Рулевой пытался отвернуть, но крейсер водоизмещением семь тысяч тонн не так просто сместить с курса, и если одна торпеда прошла за кормой «Витязя», вторая практически попала в винты, и была оттуда выплюнута водой, и потеряла ориентировку по причине кавитации⁵², которая неизбежно возникает в данном месте, то третья, на которой погибший уже минер нарисовал краской иероглиф банзай⁵³, попала в кормовое котельное отделение крейсера и взорвалась всей своей силой.

Одновременно один из транспортов эффектно взорвался, вероятно, вез боеприпасы, повредив и другие, рядом стоящие транспорты и пирс. Мощное «Ура!» раздалось над русскими крейсерами с левого борта и траурное молчание с правого. Контр-адмирал Иессен приказал задробить стрельбу.

На крейсере «Витязь» его капитан Риценштейн Николай Карлович выслушивал доклад о повреждениях от механика Гейко. Тот докладывал: «Ваше превосходительство, мина разворотила борт в кормовом котельном отделении, заделать не представляется возможным, три кочегара обварились и в лазарете, остальные затушили котлы, отсек затоплен». Старший офицер крейсера Ишутин доложил капитану, что так как корабль принял триста тонн воды, имеем крен три градуса, и осадка увеличилась на фунт, скорость более семнадцати узлов дать не можем, лучше идти на десяти. Эти данные Николай Карлович и передал на флагманский крейсер «Рюрик» контр-адмиралу.