Бронированные жилеты

– Дальше.

Вохмянин развел руками.

– Утром нас разбудили!

Антон, Вохмянин и Денисов перешли в соседнее купе.

Вохмянин показал на верхнее багажное отделение.

– Мой чемодан.

– Проверьте...

В кожаном с чехлом для ракетки чемодане все оказалось в порядке: сорочки, спортивный костюм, глиняные фигурки - сувениры. На дне лежала папка с блестящей пряжкой с прямоугольной металлической монограммой.

– Все на месте.

Антон спросил:

– Кто ночью закрыл купе?

Это был один из главных вопросов следующего круга.

– Не я, - Вохмянин задумался.

– Возможно даже, она оставалась открытой. Вот боковая защелка хлопнула, я слышал.

– Попробуйте все вспомнить. Когда была поставлена стремянка? Ее не могло быть, пока вы сидели за столом.

– Может, Голей?

– Когда вы ложились спать, она стояла?

– Не знаю, - Вохмянин недовольно взглянул на Антона, - не забудьте, что я укладывался в темноте.

Денисов наконец вошел в разговор. Ему так и не удалось представить себе потерпевшего.

– Голей к тому времени уже лежал?

– Да. Женщина, по-моему, тоже была в купе.

– Кто задернул штору?

– Это я хорошо помню: штору опустил Ратц. Его заботило, чтобы в купе было абсолютно темно и душно. Николай Алексеевич говорил про жару, но не смог убедить. На этой почве у них произошла размолвка.

– У Ратца с Голеем?

– Дело еще в том...
– Вохмянин расправил чехол для ракетки, вделанный в крышку чемодана.
– Ратц и Голей жили или работали в одних и тех же местах на Украине. Забыл название области. Кировоградская? Выяснилось случайно.

День за окном горел совсем ярко.

– Ратц тоже выпил?
– Сесть в купе было негде. В течение разговора все трое стояли.
– Я имею в виду - за ужином...
– Денисов показал на столик.

– Полрюмки, не более. Сначала отказался.

– А женщина?

– Она только пригубила.

– Вы сказали, Голей что-то говорил о собачках...

– Он спросил, не видели ли мы пассажира с собачкой. Точно не помню, опрос начинал его тяготить.

– Какие у потерпевшего были деньги? Вы знаете?

– Случайно знаю, - Вохмянин в который раз заглянул в трубку, но интересного снова не обнаружил.
– Николай Алексеевич платил за постель из маленького квадратного кошелька. Там лежали десятирублевки.

– Как велик кошелек?

– Сантиметра четыре на четыре.

– Много купюр?

– Пятнадцать. Он их пересчитал...
– Вохмянин поежился.
– Страшно подумать! Любой из нас этой ночью мог оказаться на месте Голея.

Они помолчали.

– Где состоится симпозиум?
– спросил Денисов.

– Я понадоблюсь?
– Вохмянин взглянул на него.

– Вы свидетель: ехали в купе с убитым.

– Какой свидетель: спал как сурок! Не видел, не слышал...
– Он сунул трубку в карман.
– В прошлом году симпозиум проходил на берегу моря. В пансионате Ас-Тархан...

– Последний вопрос, - сказал Денисов.
– Можете показать, кто из какого стакана пил?
– Он кивнул на столик.

– Сейчас...
– Вохмянин в первую секунду растерялся.
– Я сидел здесь, тут старичок... Это, должно быть, стакан женщины или Голея, - вся посуда по какой-то причине была сдвинута на край.
– Не пойму только, как мой стакан оказался у места, где сидел Ратц...

За Михайловом несколько станций миновали без остановок: Боярцево, Голдино - участок был Денисову знаком.

"Впереди Катино, Мшанка. В семь пятьдесят Павелец-1 с тридцатишестиминутной стоянкой..." - Из-за этой неспешности Денисов и выбрал для отпуска астраханский дополнительный.

Он принес из служебки расшитую карманами матерчатую "кассу", которой ведала Суркова.

– Проверим по билетам.

Вдвоем с Антоном они отыскали квадраты с соответствующими номерами. Билет Голея имел нумерацию Т No 124324, Вохмянина - Т No 124323. Денисов узнал зеленоватые бланки автоматизированной системы "Экспресс". Вохмянин и Голей покупали билеты в одной кассе. Вохмянин стоял впереди, Голей за ним.

На всякий случай Денисов обследовал остальные квадраты: бланк женщины с десятого места значился под номером Т No 124322. Ратц компостировал билет в пути следования. Другие были куплены позднее.

"Проверить "кассы" во всех вагонах, - пометил Денисов, - найти пассажира, который стоял в очереди непосредственно позади Голея..."

Ратц добавил к рассказу Вохмянина немного.

– ...Сидели минут семь, легли спать. Я тоже могу получить вещи?
– Он словно боялся, что ему откажут.

Антон открыл ящик, поднял небольшой в парусиновом чехле чемодан.

– Проверьте, - предложил Денисов.

Ратц молча посмотрел ему в глаза.

– Там ничего особенного: майка, рубашки.
– Узкоплечий человек все время сверялся с реакцией собеседника.

– Фамилия Голей вам знакома? Это фамилия убитого.

– Никогда не слыхал...
– Ратц развел руками.
– Он сказал, что бывал в Каменец-Подольске. Но когда, что? Сам я Нововиленский. Не слыхали?

Разговаривая, они перешли в соседнее купе, к месту происшествия. На Ратца, казалось, это не произвело впечатления, он только мельком поднял глаза к полке, где ехал Голей, и вновь опустил. Глаза у Ратца были голубоватые. Рядом с морщинистым, цвета необожженной глины лицом торчали крупные уши.

– У вас произошла размолвка в пути?
– спросил Денисов.

Ратц не спешил с ответом, Денисов уточнил:

– Может, Голей был против шторы?

– Ах это? Да, он был против.

– Почему?

– Не знаю, - старик снова развел руками.
– Если в комнате светло или где-то лает собака, мне уже не уснуть. Я и дома все занавешиваю.

– Дверь купе заперли вы?

– Дверь - я, - Ратц кивнул. Он сидел на краю полки, у двери. Когда старик поворачивался, Денисов видел его торчащие острые лопатки.

– Защелку не поднимали?

– Только на запор...

– Почему же дверь оказалась открытой?

– Не знаю, - он подумал.
– Может, кто-то открыл?

– Когда вы проснулись, в купе было темно?

– Когда опускают штору - так темно, - рассудительно сказал Ратц.

– Соседи находились в купе?

– Откуда мне знать?

Денисов помолчал.

– Но как в таком случае вы узнали про труп?

Ратц вздрогнул.

– Не знаю, - он отпер чемодан, словно пересчитывая, коснулся каждой вещи. Наверху Денисов увидел большую с глубоким вырезом майку.