Бронированные жилеты

– Есть почки, гуляш...
– Он натянуто улыбнулся.
– Редко принимаем у себя сотрудников столичной транспортной милиции... Прямо беда...

– Здравствуйте!
– Денисов видел его впервые.
– Пожалуйста, почки. Творог есть?

– Сметана очень свежая... Творога нет. Мне обо всем известно: дикий случай! Нет слов!

– Тогда сметаны. И чай. Хлеба три кусочка...

Заказ директор передал официантке, сам занял место за буфетом.

– Пробки починили?
– Антон не знал про распределительный щит.

– Порядок.

Сабодаш пододвинул блокнот, в котором делал записи.

– Посмотри пока.

Денисов пробежал глазами конспект.

"Марина... Двадцать шесть лет. Образование высшее. Младший научный сотрудник НИИ. Город Сумы. Замужняя, двое детей, муж - кандидат наук, работает там же. В Москве проездом двое суток, знакомых нет. Едет отдыхать на Каспий. Ночевала в гостинице "Южная". Ужинала на вокзале. В купе вошла второй, после Ратца. Попутчиков не знает. Пересказать содержание разговоров в купе затрудняется: ничего существенного. Считает, что Толей был против комнатных собак. Денег потерпевшего не видела. Когда погас свет, стояла в коридоре. Кто закрывал дверь в купе, не знает. Уснула сразу..."

"Не знает", "не помнит"...
– заметил Денисов.

Официантка поставила перед Денисовым стакан со сметаной, хлеб.

Марина продолжала прерванный разговор с Антоном:

– ...Выезжаем обычно по пятницам. С детьми, с мужьями, с мангалами. "Москвичи", "Жигули", "Запорожцы" - целый кортеж...
– Они говорили о чем-то, не имевшем отношения к сто шестьдесят восьмому дополнительному, к Голею.

Денисов позавидовал Антону: сам он, приступая к расследованию, уже не мог думать ни о чем постороннем.

– ...В Сумах в это время столпотворение: пыль, автобусы, - она словно видела жаркие улицы, заполненные людьми тротуары родного города.
– Негде яблоку упасть... А у нас, на реке, зелень, кузнечики стрекочут!..

Наискосок, через два столика, спиной к двери сидел Ратц. Денисов увидел голый стариковский череп, узкие плечи подростка. Старик безвкусно жевал.

Дальше, к выходу, Вохмянин в ожидании официантки листал журналы.

– Раскладываем палатки, мешки...
– Марина сожалела о чем-то, окапываемся на случай дождя. И вот уже дети бегут за хворостом, собаки лают, трещит костер. А мы: кто моет овощи, кто с шашлыками... На закате мужики удят, мы кормим детей, собираемся к костру. Иногда до утра сидим. В институте завидовали нашей компании...

У буфета появился официант-разносчик, верзила, которого Денисов видел утром в малом тамбуре, когда выносили труп. Парень что-то сказал директору-буфетчику, прошел в раздаточную. Вскоре он показался с корзиной, полной поездной снеди. Директор на ходу сунул ему в куртку накладную.

– ...Так чудесно, честное слово! Песня есть...
– Антон был из Бийска, там же, перед тем как поступить на истфак, закончил курс вечернего Алтайского политехнического.
– "Где свиданья назначали у рябины, где тайком курили в балке у реки..." Ничего особенного! Ни автора не знаю, ни названия...
– Он покатал хлебную горошину.
– И ничего похожего не было! И свиданий не назначали, и курить начал уже после армии. Никаких рябин, только секция тяжелой атлетики...
– Антон улыбнулся.
– А собираемся вместе бывшие однокурсники - и лучше песни нет!

– Прекрасно понимаю!

Денисов подождал, пока они отойдут от воспоминаний.

– Что Голей имел против собак? Что вы запомнили?

Марина вспыхнула, поправила очки.

– По-моему, он интересовался, не видели ли мы в поезде собаки. Мне было плохо слышно: я стояла в коридоре.

Денисов предпочел уточнить:

– В коридоре? Значит, было два разговора?

– Реплика и продолжение. Несколько слов.

– Но собакой интересовался Голей?

– Да, он начал разговор...
– Марина подозвала официантку.

– Убийца принимал в расчет, что пассажиры большую часть ночи провели на ногах...
– вздохнул Антон, когда Марина вышла.
– Свидетели мало что запомнят.

Ратц за своим столиком тоже расплатился с официанткой.

Денисов поднялся, подошел к директору-буфетчику.

– У меня просьба...

– Я слушаю вас, - директор нервничал.

– Кто-то, возможно, попытается разменять сторублевые купюры. Надо поставить нас в известность.

– Уже разменяли, - он поскучнел.
– Перед завтраком. Две штуки.

– Не запомнили менявшего?

– Тот пассажир...

Денисов встал боком к стойке, теперь он мог, не привлекая внимания, обозревать салон.

– Видите? В куртке, у двери. Занят чтением!

В ожидании официантки спокойно листал журнал Вохмянин.

– А как быть с купюрами?
– Директор поколебался.
– Выручку сдать?

– Пока отложите.

В окне плыли невысокие увалы. Железнодорожный путь ненадолго нырнул в ложбину и вынырнул у маленького домика, рядом со стогами. Через секунду-другую показался высокий недостроенный забор, гора силикатного кирпича. По другую сторону вагона-ресторана маячила церквушка-пятиглавка.

Приближался населенный пункт. К платформе со всех сторон уже спешили с ведерками, с сетками, полными яблок. Дополнительный замедлил ход. У газетного киоска на перроне быстро выстраивалась очередь.

Из вагона-ресторана Денисов и Сабодаш возвращались по платформе. При виде незнакомого капитана милиции продавцы яблок незаметно перекочевали к дальним вагонам.

– Марина видела свои вещи?
– спросил Денисов.

– Все в порядке. Сумка итальянская, две сберкнижки. Кольца, меховая шляпа из нутрии...

– Из нутрии?

– Болотный бобр, - Антон блеснул познаниями скорняка.
– Мех выделан без ости, золотистый... А что электромеханик?

Денисов пересказал разговор в служебном купе.

– По-видимому, за Голеем охотились, - кратко подытожил Антон.
– Да оно и видно: предварительно вывели из строя автономную систему электроснабжения... Все-таки восемь тысяч... Выждали момент, отодвинули стенку со стороны туалета... Вещи, аккредитивы не взяли. Только наличные...

За невысоким забором бурлил привокзальный базар. Флегматичный дежурный что-то объяснял двум молодым женщинам-пассажиркам. Рядом с багажными весами уже знакомый официант-разносчик разговаривал с мужчинами из местных.

Денисов и Антон поравнялись с газетным киоском.

– Местная газета!.. Я сейчас, - Антон отошел. Очередь разомкнулась, сама втянула его к окошку.

Денисов прошел дальше. Суркова, проводница, прошла мимо с кульком дымящихся картофелин.

– Парня этого давно знаете?
– Денисов показал на все еще стоявшего у весов официанта-разносчика.

Суркова оглянулась.

– Феликса? Несколько раз с нами ездил. А что?

Суркова, за ней Денисов поднялись в тамбур. Пятно, которое Шалимов в темноте принял за кровь, затерлось, хотя кое-где, вглядевшись, можно было еще обнаружить расплывчатые очертания.