Брюнетка в защите.

С погрузкой системы освещения Себастьян справился быстро, перенеся одним заклинанием все коробки сразу в багажное отделение флайвера. Через минуту мы уже поднялись в коридор полетов.

Все это время он молчал, и, если честно, я этому была бесконечно рада. В голове царила такая путаница мыслей, что спроси меня о чем-то Себастьян, вряд ли смогла бы что-то вменяемое ответить.

Память вновь и вновь прокручивала наш поцелуй, мои ощущения и выражение глаз Себастьяна, когда он следил за моими губами. Да что там память! Казалось, что кожа пылает в тех местах, где меня еще недавно касались его руки… весьма откровенно, между прочим, касались!

– Не замерзла?

Я вздрогнула от внезапно раздавшегося голоса Себастьяна, который, видимо, принял мурашки на моей коже за озноб. И, отрицательно мотнув головой, ответила:

– Нет. Надеюсь… у вас не будет проблем?

– Ничего такого, с чем бы я не мог разобраться, – спокойно ответил он.

– Извините, если доставила неприятности, – почти шепотом произнесла я. – Надеюсь, вы не сожалеете…

Себастьян оторвался от созерцания дороги и повернул голову в мою сторону.

– А ты? – Взгляд льдистых глаз был пристальным, даже напряженным.

– Нет, – коротко и предельно честно ответила я.

Ответ мужчине понравился. Это я поняла по тому, как смягчилось настороженное выражение лица. А дальше сердце снова пустилось вскачь, когда Себастьян погладил меня по щеке и тихо сказал:

– У меня также нет ни единого повода для сожаления.

И вроде бы не было сказано ничего особенного. Но именно в этот момент я почувствовала себя необыкновенно счастливой. Просто счастливой от самого факта, что сижу рядом с этим мужчиной, улыбаясь и безуспешно пытаясь взять под контроль колотящееся сердце.

Отчаянно хотелось, чтобы дорога до академии стала бесконечной. Но время и пространство были неумолимы, и вскоре мы уже приземлялись перед входом в академию.

Правда, искать никаких грузовых платформ не стали. К моему глубокому удивлению, Себастьяну удалось запихнуть в портал себя, меня и все коробки со светильниками.

Я даже удивилась, почему мы в Золотую Галерею не добирались порталом? Было бы гораздо быстрее. Но поразмышлять над этим фактом не удалось: мы уже шагнули в знакомый коридор, усыпанный хрустальными осколками.

– Хвала Создателю, никто место моего преступления не обнаружил, – выдохнула я.

– Да уж. Надо бы убрать осколки, – решил Себастьян и, протянув руку вперед, что-то прошептал.

Его аура вновь вспыхнула, и осколки на моих глазах стали просто растворяться, не оставляя и следа. Такая же судьба постигла и останки системы освещения, находившиеся на стенах.

– Заклинание уничтожения материи? – изумилась я.

Оно было настолько ресурсным, что лично я бы никогда не рискнула применить его к такому количеству материи. И, тем более, к осколкам зеркал, которые, хотя и не были столь же крепкими, как зеркала-хранители, но тоже требовали немало силы для своего уничтожения.

В ответ на мое восхищение Себастьян только пожал плечами и принялся распаковывать коробки.

– Только не подходи, – остановил меня мужчина, когда я было решила направиться ему на помощь. – Мне бы не хотелось еще раз заставлять Тео внепланово выходить на работу.

Пришлось остаться на месте и наблюдать, как Ян осторожно достает из коробок светильники, похожие на безвременно почившие под моими ненадежными руками.

– Интересно, а когда судей учат, как правильно светильники на стену вешать? – не удержавшись, полюбопытствовала я, глядя на подходящего к стене Себастьяна.

Тот, отстраненный и сосредоточенный, обернулся, и на мгновение показалось, что сейчас мне влетит за неуместный юмор. Но наказания не последовало. Неожиданно на лице мужчины возникла улыбка, чувственно изогнувшая его губы. И глядя на него, я как никогда поняла светских дамочек, которые после такого чуда – улыбающегося Себастьяна – были готовы на все.

– На спецкурсе помощи некоторым ходячим катастрофам, – сообщил мужчина и вернулся к светильникам.

А я осталась стоять на месте, по-прежнему не веря своим глазам. Да и вообще всему происходящему. Помогающий Ян, улыбающийся Ян… живой, настоящий Ян, столь не похожий на обычную ледяную статую имени самого себя! И даже если причиной тому странная реакция его силы на меня – пусть.

Светильники на стену Себастьян устанавливал заклинанием действия, как и связывающую их магическую цепь, напоминавшую длинную серебристую спираль. А затем, резко взмахнув рукой, заставил цепь растаять в стене. И как только все было закончено, в коридоре вспыхнул свет.

От облегчения я радостно захлопала в ладоши.

– Пообещай, что больше никогда не прикоснешься ни к одному светильнику в академии, – с показной серьезностью потребовал Себастьян, подходя и чуть сжимая мои руки.

– Клянусь! – с улыбкой, торжественно ответила я и искренне добавила: – Спасибо! Вы меня спасли, правда.

– Пожалуйста. – Взгляд Яна вновь вспыхнул, а пальцы скользнули по запястьям, выше… но почти сразу остановились, наткнувшись на браслеты. – Похоже, с подарком я оказался не оригинален? – спросил он.

Меня словно холодным душем окатило. Понятно ведь, к чему сейчас приведут расспросы Себастьяна, которому явно интересно, кто же подарил мне два остальных украшения!

– Этот отец подарил, – сказала я, кивком указав на браслет с красными камнями.

– А второй?

Я замялась. Называть имя второго дарителя совершенно не хотелось, однако пытливый взгляд Яна требовал ответа.

– Господин Старший следователь, – чуть помедлив, все же произнесла я.

– Почему? – От улыбающегося, заботливого Себастьяна в мгновение ока не осталось и следа. На меня смотрели ледяные, безжизненные глаза Верховного судьи. – Почему Андре дарит тебе такие подарки, а ты принимаешь их?

– Он… он просто хотел извиниться за то, что выбрал меня королевой на Ледяном балу, а я этого совсем не хотела. – Мои оправдания звучали жалко.

– Андре защищает тебя, дает сферу портала, которая может в любое время доставить тебя к нему, и это тоже его извинения? – Судя по зазвучавшей в голосе Себастьяна стали, моя ложь его откровенно злила.

Однако и сказать правду я не могла!

– Он себя чувствует виноватым в том, что мы чуть не погибли тогда, в гроте, – выпалила я первое, что пришло на ум.

– Только защищать он тебя начал задолго до грота, – ледяным тоном произнес Верховный судья, отпустив мои руки и отступая на шаг. – Знаешь, что я больше всего ценю в людях, Кара? Искренность. А ты сейчас стоишь и врешь мне, глядя в глаза, прекрасно зная, что я это чувствую. Кара, даю тебе еще один шанс сказать правду. В чем причина такой заботы Андре Травесси?