Бубен Костяного принца

И все же далеко им уйти не дали. Прикрываясь разбитыми прилавками, шагов на пятьдесят они отошли, но убраться с базарной площади еще не успели, когда из шатра показался залитый чужой кровью «дедушка Рич». Осмотревшись по сторонам, он на этот раз сразу увидел отряд живых и, указав на них длинным пальцем, издал требовательный протяжный возглас, похожий на клекот. Слоняющиеся по площади Поднятые восприняли его крик как указание к действию, и что самое скверное, он как-то передал им свое видение, они тоже увидели замерших в неподвижности людей.

– Щиты поднять! Строй - клин! В прорыв бегом! – закричал Вася. Стало ясно, что заклятие их больше не укрывает и остается только прорываться.

– Клятый Вий, - ругался Аким, сбивая щитом попавшего под руку Поднятого.

Составив боевой клин и уже не таясь, они убегали с площади, раскидывая всех, кто попадал под щитовой таран. Сейчас им могла помочь только внезапность, пока не все еще мертвецы вняли зову нового вожака и не замкнули кольца окружения. Они не пытались их ни рубить ни колоть. Времени на это просто не было. Только толкающий или сшибающий с ног удар щитом, впрочем, как правило и этого было достаточно, чтоб мертвяк потерял равновесие и упал, становясь дополнительным препятствием под ногами преследователей.

Тактика оказалась успешной. От иных удачных щитовых ударов, головы мертвяков раскалывались как переспевшие арбузы, с хрустом проламывались ребра, тянущиеся к живым руки с легкостью перерубались острыми кромками щитов. Мертвяки хоть и были почти неубиваемыми, рану держали плохо.

Им удалось убраться с площади, вот только не в то место, куда они изначально собирались отходить. Унося ноги, друзья оказались в неисследованной части города, где не знали ни улиц, ни перекрестков, ни тихих дворов, ни тупичков. Чтобы оторваться от погони пришлось рисковать и забегать в первую попавшуюся темную подворотню. На их удачу, она не заканчивалась глухим тупиком, за низкой оградкой виден был проход на соседнюю улочку.

В подворотне им под горячую руку попался один единственный непонятно зачем там слоняющийся Поднятый. Этот неудачник и принял на себя всю ярость разгоряченной прорывом боевой десятки. В него насовали копий и порубили мечами так быстро, что уже через пару мгновений от мертвеца осталась бесформенная груда из костей и мясных кусков.

– Эк вы, братцы, в гневе-то неуемны, - Аким тяжело дышал, но смолчать не смог, - Столько дырок и повреждений хватило бы на пятерых.

– Пошли давай, - Вася невольно хохотнул и хлопнул Акима по спине. Он и сам уже сообразил, что сил на этого мертвяка они выплеснули чрезмерно.

Друзья попетляли еще по незнакомым улочкам и дворам, пока не убедились, что базарные мертвяки их упустили и отстали. Чтобы отдышаться они завалились в пустую разоренную лавку. Ставни на окнах были выбиты, но дверь изнутри на засов закрывалась. Решили, что для временного убежища и это сойдет. Расселись прямо на полу, привалившись спинами к стенам. В лавке сразу стало тесно. Какое-то время сидели молча, успокаивая дыхание и унимая разошедшийся пульс. Первым молчать, само собой, надоело Акиму:

– Какие все-таки мы лихие ребята, - начал он.

– Акима, ты о чем?

– Как бубен умыкнуть, мы это ловко придумали, - охотно продолжил Аким.

– Так не только придумали. И умыкнули.

– Вот и я о том, - Аким кивнул, - А что нам с ним делать теперя? О том мы подумать как-то забыли.

– А кой смысл думать про шкуру неубитого медведя? – резонно возразил Макар, - Вот теперь и подумаем.

– В костер его и дело с концом.

– Не самый умный выход, - не согласился Аким, - Спалить его мы всегда успеем. А вот придумать бы, как его использовать. Пока что единственное предложение от Вершка прозвучало.

Короток подтянул к себе стоящий на полу чудом уцелевший деревянный ящик и запустил в него руку. Выудил оттуда медовую пастилку и вкусно зачавкал. К полезной таре тут же потянулись руки заинтересованных товарищей.

– А сто, Версок хоросую мысль подал, - Мышонок всегда был готов поддержать своего друга, - Сядем в ладью и уведем их в море поглубзэ. Если и не потопнут, то хоть морские гады их подерут.

– Нет. Ольха верно сказала, как только они с башкой в воду окунутся, бубен слышать перестанут. Не пропустит такая толща воды ни звука, ни силы заклятья.

Макар решительно отодвинул тянущиеся к ящику руки, сам вынул из него целый ворох сладких постилок и раздал всем. Аким пустил по кругу фляжку с водой, чтоб запить сладкое.

– А может в джунгли их отправить «на поселение»?
– предложил Макар, - Тростник драть они, конечно, вряд ли станут, зато кугуары с аллигаторами скучать им точно не дадут.

– А вот это дело! – поддержал Аким, - Там места глухие, людей нет, а зверья зубатого да клыкатого там навалом.

Тут парни начали перечислять всякие места, в которых сами не бывали, но были наслышаны. И про прокаленные солнцем песчаные пустыни, где в считанные часы иссыхает все: и живое, и мертвое. И про пустыни ледяные, где такие трескучие морозы, что даже свиная кожа там превращается в ледышку и становится такой хрупкой, что ее можно с легкостью разбить об камень. И про жерла вулканов, где такой едкий дух, что даже всеядные падальщики от него падают замертво. Одна только Ольха сидела тихонечко и в обсуждении участия не принимала. Вася это приметил и поднял руку в знаке, чтобы все замолчали.

– А ты что думаешь? – обратился он к ней.

Прежде чем заговорить, Ольха шумно вздохнула.

– …только вы парни не обижайтесь, - она обвела их взглядом. Парни обижаться и не собирались, жевали, прихлебывали из фляги по очереди и слушали со вниманием, - Лучше отнесем этот бубен князю. У него целый институт, там самые башковитые моги и доки заседают. Они всяко лучше нас придумают, что с ним делать.

– А ведь верно! – Ольху поддержали все, даже Бобры и братья Цапли, что привыкли отмалчиваться, выразили одобрение.

– Тогда решено, - постановил Вася, - А раз такое дело, то и план сам собой намечается. Из города уходим, делать нам здесь больше нечего, пробираемся к реке, добываем лодку и поднимаемся вверх до Северграда.

У них появилась новая четкая цель, а когда задача ясна и понятна, на душе всегда становиться легче.

*

Упустив из виду слишком быструю и неожиданно способную на отпор добычу, малая часть Поднятых стала разбредаться, большинство же привычно побрело обратно на базарную площадь. Замолчавший бубен больше не стягивал на себе их внимание, и в их телах поселилось новое ощущение. Теперь к вечному голоду добавилась сосущая пустота. Если бы они способны были издавать звуки, наверняка бы завыли, но Поднятые мертвецы лишь задирали головы к восстающей полной луне. Для них она тоже была бубном, правда настолько далеким, что звук его их почти не достигал.

Служка очнулся в шатре и негромко застонал. Ушибленная челюсть противно ныла. Он собрался с силами, кое-как усадил непослушное занемевшее тело и поднял взгляд на магистра. Магистр стоял прямо перед ним странно покачиваясь. Кровь из разодранной шеи залила его балахон, но магистр не обращал на это никакого внимания.

Служка все понял сразу, и хотя привык постоянно находиться среди Поднятых, он всегда ощущал себя стоящим в уютной тени мастера. Теперь сам магистр превратился в ходячего мертвеца, предал, оставил его с мертвыми один на один. Служка представил себе, как останется единственным живым человеком, до конца дней окруженным лишь мертвецами. Эта мысль вогнала его в безотчетный ужас.