Будь моей игрушкой

Он вдохнул ее эмоции. Главной ноткой была злость. Еще растерянность, подспудное возбуждение — нет, все-таки он оказался прав и рыженькая любительница подобных развлечений, пусть и не решается признаться даже себе. Что еще? Растерянность, словно собственное возбуждение было для Дженни открытием.

Пожалуй, не будь она девственницей, он бы заменил наказание на секс. Трахнуть ее хотелось куда больше, чем выпороть.

А еще хотелось пожалеть и утешить. Но она определенно заслужила наказание. Трижды за вечер заставила его сходить с ума от беспокойства, идиотка! Что у нее вообще с головой? Такое ощущение, что рыжая готова самоубиться, лишь бы досадить ему хоть немного.

— Это такая игра, — насмешливо пояснил он, удивляясь сам себе — почему медлит? Дженни моргнула. Игра? Что за бред он тут несет? — Ты была плохой девочкой, я тебя наказываю, а потом прощаю и говорю, что теперь ты хорошая. Смысл на самом деле именно в этом, а не том, чтобы сделать больно.

Она оскалилась, чувствуя снова прилив злости.

— Давай я тебя отшлепаю, плохой парень.

— Нет, детка. В таких играх я всегда сверху, — теперь его пальцы поглаживали ее попку, едва касаясь кожи — совсем легонько, еле ощутимо. И это заводило… О, еще как заводило! Девушка укусила себя за щеку, пытаясь прийти в себя, избавиться от неуместного и неправильного вожделения. Пусть даже ее тело неадекватно реагирует на ди Форкалонена, всему есть предел! Она должна опомниться! Лежать вот так — связанной, беспомощной, с бесстыдно выпяченными то ли для порки, то ли для случки ягодицами — унизительно. Чего Раум медлит? Пусть уже бьет, и чем сильнее, тем лучше. Тогда уйдет это дурное возбуждение, и ей будет проще возненавидеть мерзавца.

— Ну, — хрипло спросила она. — Так и будешь булки мять? Демон расхохотался.

— А тебе не терпится, сладенькая? И раньше, чем она придумала язвительный ответ, рука взвилась в воздух, чтобы обрушиться на правую ягодицу.

Оглушительно громкий шлепок разнесся по салону, кожу ожгло болью, которая через мгновение сменилась покалывающим теплом. Пожалуй, что приятным.

— Сволочь! — выкрикнула девушка и дернулась, пытаясь соскользнуть на пол. Не тут-то было. Второй рукой демон надавил ей на плечи, заставляя лежать смирно. Щека уткнулась в кожаное сиденье, Дженни чуть повернулась и со злостью впилась в него зубами, представляя на месте сиденья шею демона.

Второй удар ожег вторую ягодицу, а потом они посыпались один за другим. Не слишком сильные, но чувствительные. И, как ни стыдно это признавать, но скорее возбуждающие, пусть и обидные.

Да, это оказалось приятно, как демон и обещал. А еще безумно стыдно. Дженни злилась на него, и в тысячу раз сильнее на себя. Что с ней такое?! Как можно получать удовольствие, когда тебя шлепают?! Только полные законченные извращенцы тащатся от боли! Правда боли особой и не было. Когда она ходила с Вэл на сеанс массажа, мастер их там сильнее шлепал и мял.

Но на массаже все происходило по ее желанию! Она заплатила за это деньги, не лежала связанная с голой задницей… в конце-концов массаж делала женщина — пожилая тролльша с ручищами похожими на два каменных молота.

Наверное, с ней все же что-то не так. Наверное, Дженни, как и Раум — больная извращенка, потому что в ответ на эти шлепки внизу живота потеплело, а по телу поплыла приятная истома. И соски под тканью съежились, слегка заныли, умоляя о прикосновениях.

От мысли об этом краска бросилась девушке в лицо. Нельзя, чтобы Раум догадался о ненормальной реакции ее тела. Если к этой пытке добавятся еще и его насмешки, она не выдержит и точно разревется от стыда и обиды.

Она завозилась, выражая несогласие, прошипела сквозь зубы несколько оскорблений, из услышанных от работяг в детстве, вспоминая самые грязные и гадкие.

— Детка, кто занимался твоим воспитанием? — деланно удивился демон. — Разве подобает девушке так выражаться? За каждое грубое слово еще по два удара. То есть еще плюс десять.

— Нет! — она снова с ненавистью вцепилась зубами в сиденье, и даже не удивилась, когда зубы на редкость легко прокусили толстую кожу.

— Да, детка, — он еще раз шлепнул, а потом пальцы демона скользнули между половинками ягодиц, спустились к покрытым влагой складочкам.

— Оооо, смотрю ты теперь следишь за собой. Никаких лишних волос.

Дженни стиснула зубы и зарычала, мечтая умереть. Да, теперь она брила там каждый раз, когда принимала душ, оправдываясь перед собой, что так гигиеничнее и вообще ей больше нравится, а насмешки демона тут совершенно не при чем.

А бесстыжие пальцы меж тем нащупали маленький скользкий бугорок и принялись поглаживать и играть с ним. И, видит Богиня, это было до отвращения приятно. Нет, она точно больная, если лежит связанная на коленях у парня, который ее только что отшлепал, а теперь беззастенчиво лапает, и кайфует от его наглых прикосновений. Ей не может это нравится, не должно! Так не правильно.

— Прекрати! — прохныкала она — Тссс… маленькая. Наказание еще не окончено, — с этими словами он снова звонко шлепнул по слегка порозовевшим ягодицам. И проклятье — да, это тоже было приятно.

После очередного шлепка Дженни зашипела и дернулась, пытаясь уползти, но демон легко удержал ее.

— Если ты будешь так ерзать, я кончу, — хрипло сказал он.

Только тут девушка заметила, что его напрягшийся член упирается ей в бедра и замерла. Раума что же — заводит, что он ее бьет?! Проклятый извращенец! Легкий холодок страха прошел по коже. Только этого еще не хватало! Они где-то в лесу, можно хоть голос сорвать, выкликивая помощь, никто не услышит. Если демон сейчас захочет удовлетворить похоть, кто ему помешает? «Не я», — с обреченностью констатировала она, снова плавясь под восхитительными касаниями. Если ди Форкалонен не станет торопиться, если продолжит чувственную пытку, продержит свою жертву достаточно долго в этом состоянии распаленной неудовлетворенности, ему даже насиловать не понадобятся. Потому что есть две Дженни, одна — умница, хорошая и правильная девочка, с мозгами и характером, а вторая — просто похотливая самка, готовая по первому щелчку раздвигать ноги. И проклятый демон определенно знал, как заставить вторую перехватить контроль над телом.

Теперь, когда шлепки перемежались с ласками — неторопливыми, умелыми — противостоять вожделению стало почти невозможно. Дженни словно погрузилась в какой-то транс, потерялась, забыла себя. Уступила Дженни-номер-два, а той, очень нравилось происходящее. Она больше не пыталась вырваться, даже сама подавалась навстречу умелым ласкам демона, чуть выгибалась, и только вздрагивала и тихонько стонала, когда поглаживания сменялись шлепками.

Будь он проклят, зараза! Будь он проклят, и пусть делает, что пожелает, лишь бы не останавливался…

Глава 23

Раум понял, что она поплыла. Проклятье, да он и сам поплыл, взахлеб поглощая весь спектр восхитительных эмоций: возбуждение, негодование, растерянность, стыд и снова возбуждение. Вид вздрагивающей обнаженной попки с красными отпечатками его ладоней заводил неимоверно. Еще больше заводили всхлипы рыжей и само осознание, что она хочет его, что сгорает от желания, несмотря на ханжеский мусор в ее голове, который мешал девчонке расслабиться и получать удовольствие.

Он раздвинул мокрые-мокрые складочки, осторожно ввел в нее один палец — неглубоко, не переставая поглаживать и ласкать вторым скользкую горошинку. Рыжая, конечно, не заслужила сегодня оргазма, но он подарит ей это маленькое удовольствие. Хотя бы для того, чтобы снова услышать, как она кричит от страсти.

Ну и кончить самому тоже хотелось. И желательно не торопливо спустив в салфетку, он уже не мальчишка, чтобы сбрасывать напряжение подобным образом.

— Наказание окончено, — объявил демон, звучно шлепнув последние пару раз по порозовевшим ягодицам. Но вместо того, чтобы натянуть на Дженни трусики, сдернул их окончательно. Придержал подол, усадил рыжую к себе на колени голой отшлепанной задницей и чуть расставил ноги, вынуждая девушку раздвинуть бедра. Она обернулась, одарив его затянутым поволокой взглядом. Очень удачно обернулась, он как раз собирался поцеловать искусанные от злости губы.