Будь моей парой

Тяжёлых пациентов больше не было, и это несказанно радовало.

Только к вечеру, когда мы, наконец, более-менее освободились, я смогла принять душ и частично смыть с себя накопившееся за день напряжение и усталость. Стоя под упругими струями воды, я вспоминала, как начинался день и как всё сразу пошло не так. Как, смешиваясь с надеждой и предвкушением, где-то на дне души ядовитыми волнами плескалось сомнение, не давая до конца отпустить обиду и горечь переживаний.

И как же всё изменилось в одночасье! Словно вживую я снова увидела глаза Дамира и ощутила его облегчение, когда я сама сделала шаг навстречу.

Я обхватила себя руками, осознавая, что что-то переворачивается и меняется в моей душе. Будто колесо судьбы разворачивает свой ход и наконец-то в моей голове всё встаёт на свои места. Я вдруг поняла, что не хочу, не готова снова остаться одна, не могу и не желаю отпускать этого Оборота, потому что не представляю без него своей жизни и уже очень давно давлю в себе чувства к нему. Но они прорастают во мне снова и снова, пуская в сердце новые побеги, взамен отрубленных, и укореняясь в нём навсегда.

Выйдя из душа, я оделась, высушила полотенцем волосы и заколола на затылке хвост. Мысли о сегодняшнем дне не отпускали. И вдруг меня будто прострелило. Я вспомнила, что с утра вообще-то шла на работу, и меня, наверное, там уже потеряли.

Спохватившись, я нашла в ординаторской свою сумку, достала телефон и с ужасом посмотрела на экран, где высветилось около десятка пропущенных вызовов.

Сердце сжалось. Я во всех подробностях представила, как господин Шнакс сначала кричит на меня, а потом увольняет.

Трясущимися руками набрала номер работодателя и уже открыла рот, готовясь извиняться, когда в трубке раздался его зычный голос:

– Амелия, деточка! Что ж ты нам не сказала сразу…

Я замерла, не веря своим ушам, а он продолжил:

– Новость об аварии разнеслась по Сарме со скоростью света. А ещё через час начали ходить слухи о том, что одна из официанток "Береговой зоны" оказалась медсестрой и пришла в больницу в качестве добровольца. Народ валит валом, в кафе некуда ноге ступить - все хотят поблагодарить нашу звезду за самоотверженность!

Шокированная услышанным, я нащупала рукой кресло и не глядя села.

– Господин Шнакс, я...
– протянула, не зная как реагировать на его слова, но была перебита довольным работодателем.

– Насчёт работы не переживай, замену я тебе нашёл - вызвал Лану. Нечего ей сидеть сутками около своего ненаглядного Ленса, - с восторгом продолжил господин Шнакс.
– Смены тебе будут ставить, как положено, так что оставайся в больнице столько, сколько понадобится.

Я неожиданно всхлипнула.

– Что такое?
– тут же обеспокоился мужчина.
– Что-то случилось?

– Нет, господин Шнакс, всё в порядке. Просто Вы... такой добрый...

В трубке повисла тишина, а потом мужчина тихо, но очень твёрдо произнёс:

– Я не добрый, Амелия. Просто это север. И природа здесь суровая и не терпящая ошибок. Поэтому, чем сплочeннее будут люди, тем у них будет больше шансов жить долго и счастливо. И ты, деточка, сегодня стала настоящей северянкой.

Отключив звонок, я вытерла выступившие на глазах слeзы, встала с кресла и замерла. На пороге раздевалки, прислонившись плечом к косяку, стоял Дамир. На лице мужчины явственно читалась усталость, но, едва наши взгляды встретились, его глаза и губы тронула лёгкая счастливая улыбка.

– Где все?
– улыбнувшись, спросила его.

– Ушли отсыпаться, а мы дежурим, - ответил он и шагнул ко мне, и я даже не поняла, как оказалась в его объятиях.

Я сама?.. Да... Сама бросилась к мужчине и обняла, спрятав лицо у него на груди и вдыхая ставший таким родным, таким необходимым терпкий запах соснового бора, сладкого мёда и сочной лесной малины. Запах счастья...

– Силь...
– выдохнул он, и я подняла голову, попадая в плен волшебных глаз и удивительно мягких настойчивых губ.

Поцелуй всё длился и длился, а я ловила космос, цепляясь за потоки скоплений галактик и ловя вспышки нейтронных звёзд.

Космос хлынул в меня, заполняя собой подпространство, меняя структуру времени и разрывая границы сознания, когда на периферии переполняющих эмоций я услышала тихое, выдохнутое прямо в губы:

– Люблю...

Глава 8

Сильва

– Что?

Любит?.. Мне послышалось?.. Да?.. Нет?..

Любит... Сердце забилось так быстро, что перехватило горло и стало нечем дышать...

Любит. По телу мелкими мурашками разлилось тепло, забирая в плен мою душу.

Любит! Какое это счастье - знать и чувствовать, что тебя любят!

Поцелуй соскользнул с губ и рассыпался по лицу обжигающими искрами, ранящими словно горячие угольки и заставляющими вздрагивать при каждом прикосновении. Это... снова игра моего воображения, как и повторяющиеся, яркие, такие откровенные сны? Да... Нет... Не знаю...

Такие нежные, едва ощутимые, поцелуи жгли мои глаза и щёки, коснулись мочки ушка, вырвав из груди хриплый стон, и опустились по шее ниже - к плечам, ключицам, груди.

Дыхание вырывалось короткими, сбивчивыми толчками. Каждый вдох разрывал на части, зависая где-то на грани, там, где страх смешивался с желанием.

Пальцы непроизвольно сжимались, цепляясь за крепкие напряжённые плечи и скользили вверх, зарываясь в мягкие шелковистые волосы на затылке. Каждое прикосновение губ словно оставляло на коже клеймо и отзывалось жаром внутри.

Лёгкий поцелуй коснулся кожи над сердцем, где нехватка дыхания ощущалась особенно остро. Едва ли Дамир и сам почувствовал, как это заставило меня замереть и напрячься - ведь именно там, где сейчас меня касались горячие губы, некрасиво бугрились старые неровные шрамы.

Испуганно охнув, я резко отстранилась, уперевшись кулаками в грудь и посмотрела мужчине прямо в глаза, ища в них ответ на свой незаданный вопрос, но не увидела в них ни брезгливости, ни отвращения. Его глаза были полны нежности, тепла, желания и... восхищения.

– Силь...
– хрипло прошептал он, притягивая меня обратно.
– ... Девочка моя... Сладкая...

Скользнув ладонью по скуле, он зарылся длинными пальцами в моих волосах и склонившись, вновь коснулся губ. Мои глаза закрылись сами...