Будь проклята Атлантида!
Шрифт:
Все это текло по дорогам и тропам и вваливалось в Атлу, где и без того хватало людей и слухов. Но и Сим не дремал. Навстречу слухам он высылал другие слова: «Эй, воины, слышали? Вождь с молниями хочет, не дожидаясь Промеата, уплыть на восток с борейцами и оолами!»
Слушая донесения шакалов, Севз багровел от гнева. Порой хотелось пинками вышвырнуть из шатра Майю, поехать навстречу Промеату и поговорить не таясь, как в долине ибров. Ведь мир велик, и в нем еще столько надо сделать!
Но Севз тут же спохватывался. Не пристало ему, богу, говорить как с равным с простым
Строители Канала подошли к Атле на рассвете. Город был тих, почти безлюден. Вокруг дымились утренними кострами племенные стоянки. Ускакавшие вперед конники замахали с холма руками: «Целы! Целы корабли!»
Еще раз поблагодарив людей, Промеат отпустил их на стоянки племен.
– Я в гавань, - сказал он, - по пути навещу Севза.
– Я с тобой, - решила Гезд. – Племя? Подождет! Ты тревожишься обо всех племенах, а о тебе кто?
Ору передалось беспокойство Матери. Крикнув Алх, чтобы устроила Иллу и Тейю, он поехал за вождями.
Дворцовая площадь за время их отсутствия густо заселилась. Высокое жилище Севза и синий шатер Майи окружали борейские чумы. Воины из рода Реи лежали и сидели вокруг, грея животы на утреннем солнце. Поодаль теснилось скопище шалашей и навесов. Люди разных племен в ярких атлантских обносках суетились у большого костра, на котором в начищенных котлах варились кушанья. Над ними колдовало несколько поваров. У шатра Севза борейцы копьями преградили дорогу Промеату и его спутникам.
– Вы что угорели? Не узнаете Приносящего свет? – Гезд с потемневшими глазами напирала конем на стражей.
Молниеносный видит только кого пожелает, - ответил глава дозора. На шум, зевая, вышел Акеан. На нем была пышная накидка из песцов, полное лицо излучало самодовольство.
– Ждите здесь! – сказал он, подбоченясь. – Спрошу у Божественного, угоден ли ему ваш приход.
– Сын хромой свиньи! – Гезд вытянула царедворца плетью поперек лица. – Прочь с дороги!
Акеан отскочил, прижимая руки к лицу. Борейцы растерянно загомонили. Из шатра высунулась голова Севза.
– Брат, это правда, что ты допускаешь к себе лишь по особой милости? – спросил Промеат.
– Нет, конечно. Стражи перепутали мои повеления.
– Ладно, - Промеат взял за руку разъяренную Гезд, - не будем раздувать обид. Впереди путь на восток. Надо многое обсудить…
Жилище Севза было увешано богатыми тканями, набито роскошными предметами из дворца.
– Похоже, ты передумал? – сказала Гезд, разглядывая богатый кубок.
– О чем ты, Мать гиев?
– Решил не уничтожать атлантские выдумки?
– Э! – Севз пнул яркий ковер. – Этот мусор безвреден. Вот бронзовые острия пора бы уже выкинуть в море.
– Всем, кроме борейцев? – тихо спросила Гезд.
– Не пойму, о чем ты? – наивно заморгал Севз.
– Оставим это! – вмешался Промеат. – Каждый советует людям то, что считает правильным. Поговорим о кораблях. Боюсь, за один раз они не поднимут всех. Придется решать, каким племенам плыть первыми, каким – ждать. Или каждое племя делить пополам?
–
Плохо! – замотал головой Севз. – Между родами такое начнется! Лучше пусть племена тянут жребий.– Да, так не будет обид, - согласился Промеат.
Звякнув в гонг, Акеан распахнул полог. За ним шествовали прислужники с блюдами и кувшинами. За едой говорили о незначащем: вкусе напитков и блюд, достоинствах борейских и коттских коней. Когда гости поднялись, утирая губы, Севз спросил Ора:
– Ну, гий, придумал себе награду?
– Мне всего хватает! – развел руками Ор.
Крыши многих зданий провалились, во дворах и на улицах просунулась между плитами трава. Заслышав всадников, шмыгали в развалины одичавшие собаки. Ближе к морю появились признаки жизни, не похожей на ту, что юлила и суетилась на дворцовой площади.
Вот у костра хлопочут женщины, среди которых немало атланток. К идущему впереди корабельщиков япту бросилось четверо бронзовых ребятишек, полезли за пазуху, таща оттуда какие-то лакомства.
– Разве не могут люди всегда жить так? – вслух подумал Ор.
– Могли бы, - развел руками Промеат, - если собрать на один корабль всех Повелителей, Властителей, Громовержцев вместе с теми, кто лижет за ними следы, - и отправить подальше в море.
– Корабль должен быть дырявым, - добавила Гезд.
У причалов их встретили Зогд и Посдеон с Эстипогом – разгоряченные, вымазанные смолой. Наспех поздоровавшись, они тут же принялись втягивать Промеата в какой-то спор о парусах и веревках. Ор отъехал и спешился, рассматривая сбившиеся в гавани корабли. Здесь были стройные военные суда, корабли торговцев, легкие ладьи вестников, речные ладьи с наспех надстроенными бортами. Ненароком Ор оглянулся и увидел… Храда.
Отец Иллы нес под мышкой вязанку инструментов: тесла, ножи, топорики. При виде самого удачливого из своих рабов он уронил ношу, и бронза со звяканьем рассыпалась по камням. Язык у Ора стал сухой и толстый, а глаза косили во все стороны. Храду было не лучше.
– Здравствуй, отец Иллы, - пробормотал, наконец, Ор.
– Доброго прибытия тебе! – просипел Храд, предпочитая никак не называть Ора. – Илла?..
– Едет следом. Дочка у нее. Хозяйка… приехала с тобой?
– Жена поднялась к предкам. Три года назад. Уфал остался при полях. Я ему твой знак дал. Женщины тут со мной. Внуки…
– Ага! – сказал гий, и опять оба не знали, о чем говорить.
Бурый фыркнул, ткнулся в плечо Ора: не пора ли ехать из этого унылого места, где и травки не пощиплешь?
– Добрый конь, - сказал Храд, радуясь новой теме. – Полсотни браслетов стоит. Не меньше!
Они наклонились, собирая бронзу, их руки столкнулись, и тут Храд вдруг подмигнул:
– А удачно я тогда выбрал тебя из Тифоновой добычи! Скажешь, нет?
– Нам обоим повезло, - ответил Ор.
Десятка два ремесленников с семьями жили в большом доме кормчего гавани. Бывшие хозяин и раб сели во дворе под навесом, где Храд устроил мастерскую точильщика: у деревянного обрубка были разложены молоточки, пилки, большие и малые точила.