Будь проклята Атлантида!
Шрифт:
Несколько мгновений Севз молчал, прикрыв глаза. По лицу его пробегали сомнения, горечь, стыд. Потом оно окаменело в мрачной решимости.
– Пусть он сгинет! – прохрипел Потрясающий молниями. – Такова моя воля! Воля бога!
– Вот и ладно, - деловито кивнула Майя, - для начала зови всех вождей, матерей, старших воинов на большое пиршество.
Пусть сидят в зале, жрут, слушают песни и не чуют, что творится. А на гавань натравим оолов: они самые темные и злые. Как только Пстал со старейшинами отправится на пир, пошлем к его деткам всех шакалов и вдоволь некты.
Промеат не счел известие о предполагаемом набеге обманутых коттов серьезным. Он отправился к ним с Инадом и взял на всякий случай отряд конных ибров. Ор и Тейя отправились во дворец на пир старейшин, послушать песни. Говорили, что в Атле появился Арфай.
По огромному дворцовому залу,
На устланном богатыми тканями возвышении сидели главные вожди. Севз поместился посередине, положив руку на плечо Гехре. Справа от них Пстал, встряхивая спутанной серой гривой, в чем-то убеждал Эстипога, слева Хамма, уютно пристроив на шкурах увечную ногу, задумчиво высасывала мозговую кость. Дальше по сторонам сидели вожди лучших отрядов, матери сильных общин. Ор и Тейя расположились на кожаных подушках около возвышения недалеко от места, где выступали плясуны и музыканты.
Забыв о тревогах, недобрых слухах, тоскливом ожидании, люди веселились от души. То там, то тут раскаты хохота встречали чью-нибудь немудреную шутку. Прислужники-атланты метались между пирующими с блюдами и кувшинами.
Наконец, появился Арфай. Прошедшие годы не щадили землепоклонника. Его густые прежде волосы поредели, борода из рыжей стала седой, лицо покрыли морщины. Когда певец вышел на площадку и произнес приветствие вождям, зал затих в ожидании. Арфай ударил концами пальцев по натянутой коже бубна и начал свой речитатив, на этот раз на ут-ваау. Теперь героями его рассказа стали восставшие племена, чудесные гиганты, дети Геи-Земли, которых он прославлял, не жалея красок:
Трое огромных и мощных сынов, несказанно ужасных, - Котт, Бриарей крепкодушный и Гиес – надменные чада. Целою сотней чудовищных рук размахивал каждый Около плеч многомощных, меж плеч же у тех великанов По пятьдесят поднималось голов из туловищ крепких. Силой они неподступной и ростом большим обладали.Слушатели одобрительно зашумели. Арфай, склонив голову, выдержал паузу и продолжал, напомнив о тяготах, испытанных ими на Канале.
Горестно жизнь проводили они глубоко под землею, Возле границы пространной земли, у предельного края, С долгою тяжкою скорбью в душе, в жесточайших страданьях, Всех их, однако, Кронид и другие бессмертные боги, Вывели снова на землю, совета послушавшись Геи: Точно она предсказала, что с помощью тех великанов Полную боги победу получат и громкую славу. Ибо уж долгое время сражалися друг против друга Боги-Титаны и боги, рожденные на свет от Крона… А разрешенья тяжелой вражды иль ее окончанья Не приходило и не было видно конца межусобью… Вызволив тех великанов могучих, подали им боги Нектар с амвросией – пищу, которой питаются сами… После того, как амвросией и нектаром те напитались, Слово родитель мужей и богов обратил к великанам… «Встаньте навстречу Титанам, в жестоком бою покажите Страшную силу свою и свои необорные руки…» Так он сказал. И ответил тотчас ему Котт безупречный: «Вынесши столько мучений, владыка, сын Крона! Ныне разумною мыслью, с внимательным духом тотчас же Выступим мы на защиту владычества вашего в мире И беспощадной ужасной войною пойдем на Титанов». Так он сказал. И одобрили слово, его услыхавши, Боги, податели благ. И войны возжелали их духи Пламенней даже, чем раньше. Убийственный бой возбудили Все они в этот же день, - мужчины, равно как и жены…Дальше
речь пошла о Тифоне, который в воображении Арфая слился с атлантским войском, боевыми мамонтами, медведями, огненосными колесницами. В зале повеяло страхом, когда, ударяя в бубен, Арфай запел: Силою были и жаждой деяний исполнены руки Мощного бога, не знал он усталости ног. Над плечами Сотня голов поднималась ужасного змея-дракона. В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями Пламенем ярким горели на главах змеиных огромных. Взглянет любой головою – и пламя из глав ее брызнет… И совершилось бы в этот же день невозвратное дело, Стал бы владыкою он над людьми и богами Олимпа…Зал замер, готовясь вновь пережить великую битву. Почему с таким волнением все ждали, что будет дальше? Боялись, что певец своим дивным колдовством может все повернуть иначе? Нет, Арфай помнил сражение:
Все вкруг бойцов закипело – и почва, и море, и небо, С ревом огромные волны от яростной схватки бессмертных Бились вокруг берегов, и тряслася земля непрерывно…. Затрепетали Титаны под Тартаром около Крона От непрерывного шума и страшного грохота битвы. Зевс же владыка, свой гнев распалив, за оружье схватился, - За грозовые перуны свои, за молнию с громом. На ноги быстро вскочивши, ударил он громом с Олимпа, Страшные головы сразу спалил у чудовища злого… Тот ослабел и упал. Застонала Земля-великанша После того, как низвергнул его Громовержец, Пламя владыки того из лесистых забило расселин…– Прекратите! – разнесся по залу голос Промеата. – Пока вы здесь развлекались, тот, кто пригласил вас, чужими руками совершил преступление. – Промеат поднялся на возвышение, на котором восседали вожди, и встал напротив Севза. – Уже давно его прихвостни смущают людей лживыми словами, натравливают племена друг на друга. А сегодня, собрав вас на пир, чтобы не мешали, он натравил оолов на ибров и атлантов, которые жили в гавани. На тех, кто хотел помочь вам вернуться домой! Руками хмельных глупцов Севз убил две сотни безоружных людей!
Севз медленно поднялся. В горле у него клокотало. Трезвея от слов Промеата, повскакивали на ноги пирующие. Взгляды вождей растерянно метались от побагровевшего кудлатого воителя к бледному гладковолосому мыслителю.
– Ложь! – проревел Севз, простирая руки к вождям. – Вот он обвиняет меня в коварстве и обмане. Я не хотел его позорить перед вами, но придется! Смотрите же! – Он шагнул к каменному сосуду, из которого пол-луны назад тянули жребий. Нагнувшись, Севз обхватил кувшин руками, напрягся и выворотил из помоста вместе с плитой.
– Теперь смотрите сюда! – гремел Севз. Под вынутой из помоста плитой была другая с углублением посередине. Севз нажал рукой и плита скользнула в сторону, показалось второе углубление. В нем лежало шесть камней: три белых и три черных.
– Камни, - глубокомысленно произнесла Гехра.
– Те самые, которые он, - Севз ткнул в опешившего Промеата, - положил в кувшин для жребия!
– Как это? – поразился Эстипог. – Ведь мы их вынули!
– Вынули? – Севз захохотал. – Вы вынимали другие камни, которые были заранее подложены сообщниками этого лжеца… У кувшина три дна, - пояснил он. – На одном лежали только белые камни. Он подсовывал их своим любимцам – гиям, коттам и яптам. А когда тянули вы, под кувшин придвигали дно с черными камнями!
– Так нас обманули? – крикнул Эстипог. Ему откликнулся нарастающий ропот из зала. Воины и матери, перешагивая через блюдца и расстеленные для сидения шкуры, двинулись к помосту.
– Айя! Он положил мне черный камень! Я бы сейчас дома был! – завопил Пстал, поняв, наконец, хитрость с трехдонным кувшином.
– Ну, что скажешь ты, винящий меня в коварстве? – Севз шагнул к Промеату, нависая над ним своей огромной фигурой.
– Скажу, что ты подлее и коварнее, чем я думал. Люди! – Промеат повернулся к залу. – Судите сами: кто устроил стоянку возле дворца? Чьи шакалы обшарили тут все, собирая Хроановы обноски? Кто взял в жены атлантку, опытную в дворцовых хитростях? Я, что ли? Так кто же пронюхал тайну этого трехдонного горшка, чтобы обмануть племена?