Будет больно

За Андрея я вышла замуж, потому что, во-первых, была сражена его напором, но сейчас я понимаю, что он просто не дал мне выбора, а во-вторых, тогда очень тяжело болела мама.

Я не знала, что будет дальше, была потеряна, нам нужна была какая-то поддержка, в том числе и материальная. Но сыграл и другой фактор: я понимала, что, когда мама уйдет от меня, я останусь совсем одна.

Может быть, из-за этого страха я согласилась выйти замуж за Андрея, уговаривая себя, что люблю его, что он самый лучший мужчина на свете, что он мой первый, единственный.

Но оказалось, это все неправильно. Мне тридцать лет, скоро будет тридцать один. Я, так сказать, разменяла четвертый десяток, но все еще запутавшаяся в своей жизни девчонка, которой нужно, чтобы кто-нибудь расставил все по местам и разложил ей по полочкам, как нужно жить.

Но мне нужно научиться делать это самой.

Я была домашней девочкой, играла на фортепиано, обожала языки, много читала. Жила в мной придуманной сказке, и естественно, ждала принца. Принц появился, но оказался не таким, каким я себе его представляла, и это тоже естественно.

Но хорошо, что у меня хватило смелости после трех лет брака дать отпор этому принцу, который все никак не хотел меня отпускать. Я даже ушла с одной большой спортивной сумкой, затолкав туда все вещи, которые только могла собрать, оставив много чего своего в его квартире и семейном загородном доме Романовых, где для нас была отведена своя спальня.

И я даже не хочу туда возвращаться и все это забирать. Нет. Ни за что на свете. Пусть все выкинут на помойку, я проживу и без тех вещей.

– Арнольд, я тебя прошу, не надо останавливаться около подъезда.

– Почему? Ты стесняешься моей машины?

Было бы странно стесняться «Бентли».

– Боже мой, нет, конечно. Я стесняюсь того, что подумают.

– А тебе не все ли равно?

Не в бровь, а в глаз, как говорится.

Да, мне должно быть все равно, но мне почему-то не все равно. И от этого тоже надо избавляться.

– Потому что кто-то может подумать, что между нами есть некие отношения.

– А между нами нет отношений?

– Арнольд, нет, между нами нет и не может быть отношений.

– Я тебя целовал уже несколько раз. Я, можно сказать, уже глазами раздел тебя, трахнул и не дал обратно одеться, а ты говоришь, что между нами нет отношений?

– Это не считается. Это все твои подростковые фантазии.

– Подростковые?

Арнольд улыбнулся, покачал головой. Да, на подростка он явно не тянул. Я бы даже не дала ему двадцати лет. Я бы дала больше.

Он себя ведет как взрослый, уверенно держится, смотрит. В его словах, в тоне и тембре голоса, в отношении ко мне, прослеживается четкая мужская позиция. Я нравилась Арнольду, это заметно, и он решил меня добиться. Даже не знаю, как это воспринимать? Принять игру или давать отпор?

Но я ведь не собираюсь на самом деле заводить отношения, ходить на свидания, заниматься сексом?

Или собираюсь?

Да, вот с сексом у меня есть некие трудности. Андрей вбил в мою голову, что я неспособна получить удовольствие, как бы он ни старался. Нет, я не фригидная, но что-то со мной явно было не так именно это внушал мне Андрей.

Ладони вспотели, я вытерла их о пальто, вздохнула, понимая, что мы уже въехали во двор и практически подъехали к моему подъезду.

– Ну все, принцесса, карета остановилась у ворот замка. Будем целоваться или все-таки я тебя провожу до квартиры?

– Боже упаси! Нет, Арнольд, никаких поцелуев. Это была ошибка.

– Так ты говоришь, что это была ошибка? Это меня заводит еще больше. Что же тогда было в кафе? Ты реагировала на меня совсем не как на ошибку.

Он играл со мной, паршивец. Так умело, даже опытно, я бы сказала. Хотя откуда мне знать? У меня совершенно нет опыта общения с мужчинами, тем более с такими молодыми. Раньше, до Андрея, я работала в языковой школе, учила младших школьников английскому языку.

Потом мой муж сказал, что мне работать необязательно, и посадил меня дома, практически под замок. В такую, я бы даже сказала, позолоченную клетку, где я выполняла функции жены. Которые сводились к тому, что я прибиралась, готовила еду, стирала, гладила рубашки. А вечерами должна была ублажать своего мужа в постели.

Как же все это стремно.

Может быть, кому-то эта жизнь и покажется раем, но… я так перестала считать.

Арнольд подвинулся совсем близко, снова окутывая меня ароматом горького миндаля и кожи, а еще чего-то едва уловимого и сладкого. Коснулся прохладными кончиками пальцев лица. Провел от виска по скуле вниз, скользя по щеке, задевая губы.

А потом подвинулся еще ближе и поцеловал. Я даже не успела отреагировать. Но мне безумно нравилось с ним целоваться, господи, это была какая-то чистая нирвана. Наслаждение. Словно внутри меня вспыхивала спичка ярким огнем.

Парень настойчиво протолкнулся языком в рот, соприкасаясь с моими губами, лаская их. Я не знала, что это было, но огонь внутри меня мерцал до тех пор, пока он касался моих губ, вызывая по всему телу мурашки и еще больше жара.

Я невольно простонала ему в губы, придвинулась инстинктивно ближе, вцепившись пальцами в его плечо, отчего Арнольд сам простонал и как-то странно дернулся, словно я сделала ему больно.

Магия пропала. Спичка погасла. Мы смотрели в глаза друг другу, но Арнольд не отстранялся, теперь трогал мои волосы.

– Я тебе говорил, что ты безумно красивая?

Не отвечаю. Даже практически не дышу.

– А еще сладкая, как ириска.

– Не стоило оставлять на моем столе конфеты. Я не очень люблю сладкое, – сказала шепотом.

– А вот я полюбил. Интересно, есть такая зависимость – от ирисок?

Он заставляет меня улыбаться. И еще забывать обо всем на свете. Может быть, ну их, мои принципы и мораль, кому они нужны, а еще какие-то там условности.

Арнольд второй мужчина, который меня целует, в жизни. Второй мужчина, который дарит мне цветы. Даже конфеты. Нет, с конфетами он первый, мальчишек в школе я не считаю. Я свободная женщина, могу себе позволить что угодно. А когда еще? У всех было время в семнадцать лет совершать безрассудные поступки, а у меня оно настало в тридцать.

Единственное препятствие – за роман со студентом меня могут, скорее всего, попросить уволиться по собственному желанию из университета. Такую работу терять не хотелось бы. Только это останавливает.

– А вдруг ты со мной из-за зачетов? У тебя два долга, Шульц.

Арнольд снова улыбнулся, ему шла улыбка, в его ярко-голубых глазах сразу таял лед. Провел кончиком языка по своим зубам и пристально посмотрел мне в глаза.

– Конечно, только из-за них. Потому что я совершенно не знаю языка. И только остается, что залезть в трусики красивому преподавателю, хорошенько трахнуть ее и вылезти. Как? Твоя киска готова к этому?