Будьмо

В семье жена всему голова, а муж это лишь рабочие руки, - успокоил меня мой обветренный уже жизнью отец и мы умиротворенно выпили на посошок и отправились баеньки.

1 3 глава

Скоро сказка сказывается, да не быстро дело делается. А у меня просто руки чесались за наследственными миллионами.

Свяжешься с фирмами лишние деньги на посредников выбросишь, а их можно и самому себе в карман положить. Тебе нужны шабашники: наемные работники. Чтобы работали днем и ночью и без всяких там мастеров и прорабов, - поучал меня отец выпроваживая во Львов. – Поищи умельцев среди местных ока они в поисках длинных рублей по дальнему и ближнему зарубежью еще не разъехались. И на мою помощь всегда можешь рассчитать. Но мои работнички, сам знаешь народ специфический. Ведь не даром говорится, с кем поведешься – от того и наберешься. А возле каждого, увы, по милиционеру не поставишь.

Перемышлевский же замок графов Романовских отец взял полностью на себя. И теперь там уже во всю кипели реставрационные работы. А по всей Европе, а особенно по странах бывшего союза сновали эксперты (нанятые и проверенные лично моим батяней) - профессионалы и заключали договора на поставку картин с молодыми делающими себе пока имя, а не деньги, талантами и “неопознанными” еще мастерами антикварного промысла.

Для бесящихся с жиру немцев Перемышский музей – аукцион будет просто находкой. Они туда толпами валом валить будут. Дешевые картины, антиквариат о вполне умеренным ценам с первых рук от доморощенных археологов. Плюс славянские девки и местное пиво создадут необходимый колорит и хмельное настроение и все пойдет как по маслу, - осыпал меня отец обещаниями не хуже, чем народный депутат. И я ему поверил и не ошибся, а вот с депутатом вышла неувязка.

Так как из Америки управления меня выперли и метода руководства по телефону мне освоить, увы, не удалось, то свой строительный офис мне пришлось открыть в ближайшем к развалинам замка селе.

В селе Райдолина, которое еще в первый мой приезд бросилось мне в глаза своей зажиточностью, было лишь одно обветшалое здание: бывший детский сад. Вот его “гостеприимный” сельский совет предложил мне под офис. (Не за спасибо конечно же.)

Я не стал артачиться и для проверки профпригодности местных строителей и как первой благотворительной акции своей компании поручил восстановить оба строения некогда дошкольного комплекса. Две недели и все сияло красотой первозданного вида, хотя как заверила хозяйка моей временной частной “гостиницы”:

– Краще, синок! І набагато краще!

Одно здание я занял под офис, а другое отдал под детские ясли, удвоив из своего кармана райбюджетное его финансирование. (Видно дальновидность у меня в генах заложена.)

Нет я не выбрасывал деньги на ветер, а обеспечивал своим будущим рабочим надежные тылы. И поэтому и выделяемые мною детским яслям деньги на питание шли строго на закупку продуктов у местных сельских жителей.

За свои благие деяния орденов я конечно же не получил (не в те карманы мои, а точнее пока Саввы Хомича, деньги перекочевали) но вот все в селе и стар, и млад стали величать меня: теперь не иначе как кум Иван.

Кум так кум. Я не возражал. Народ у нас такой, если любит как родного, если ненавидит то как …, ну вы сами знаете кого, а если не знаете то выгляньте в окошко и обязательно увидите свиное рыло какого-нибудь зажравшегося горе-руководителя.

Мой же руководитель, которому я полностью поручил восстановление поместья был не совсем и тощ, но жилистый. И звали его все дядько Микола. Но авторитет у него был повыше, чем у иного главы райадминистрации, а о его мастерстве прораба я и речи не веду.

Строительные работы шли в таком темпее, что у меня порой просто дух захватывало. И хотя чертежей замка, конечно же, не сохранилось (их заменят десятка два старинных фотографий да гравюра безымянного художника), но в консультантах нехватки не чувствовалось. Старожилы села, часто забывая вчерашний день и имена своих близких, те далекие времена оказывается помнит с филигранной точностью.

А старинную мебель графов Романовских (она не сгорела в огне пожара как считалось нами наследниками), коль я стал кумом всему селу, мне доверительно, “по-родственному” предложили выкупить за доллары. Я согласился с радостью. И почти все целехонькое и бережно хранимое (даже то, что в качестве приданого отошло невестам и было увезено в дальние села) снова вернулось под родовой кров.

Савва Хомич несмотря на свое (скажем так) необычное завещание и на то что наше с ним знакомство ограничилось лишь несколькими телефонными разговорами оказался истинным аристократом, доверившим мне судьбу десяти миллионов фактически под честное слово.

Дело в том, что и фактически и юридически эти деньги были мои и при желании я мог бы ими распорядиться по своему усмотрению, а не тратить их на восстановление допотопных и не кому не нужных развалин величаво именуемых графскими замками.

Всегда хочется о людях думать лучше чем они есть на самом деле. Может просто по своему опыту старый граф знал наверняка, что в перспективе получить большее, я не стану зариться на меньшее.

Но как бы там ни было я не скряжничал подписывая чеки. (Заграница есть заграница и польские чеки для отца на порядок были выше, нов се держалось в разумных пределах ценовой политики.)

В общем, выплата зарплаты и оплата стройматериалов и была основным моим занятием. Да еще по вечерам я ежедневно как добрый хозяин оплачивал (местным маританам) стоимость самогона и мяса для шашлыков на ритуальные строго мужские посиделки, но без свар и драк, а вот политиков крыли по черному.

Еще в начале я строго предупредил:

Пейте. Отдыхайте. Но вот мордобоя я не потерплю.

Это зимой от безделья, когда скучно. А сейчас мы на промысле, - заверил меня старшина дядько Микола и консенсус был достигнут.

Преданность традициям у строителей нанятой мною артели была не зыблема. И хотя в этом году работа подвалила местная и родной дом был од боком, порядок сохранялся походный. И в село со стройки без надобности не шлялись.

Но вот если свадьба или, не дай бог, похороны, то тогда уж, не обессудь, объявляй выходной и баста.

И в радости, и в печали все односельчане были едины и неделимы. Даже для самых непримиримых отводился срок не более одного года.

После пасхи приходил день поминания об усопших и на сельском кладбище собирались все и прежде чем вспомнить о мертвых прощали живым.

Сидя вечерами у костра и уминая аппетитно пахнущие шашлыки я прошел такие народные университеты, которые не снились ни одному народному депутату. (А як би і принилось, то його заціпило би на вікі вічні).

А сколько “почерпнул” житейской мудрости, что даже женитьба на какой-то миг предстала предо мной как изгнание из рая.

Вообще же тверезым народ молчал, но вот выпивши сильно серчал.

Обычно первым пьянел на вид здоровый как бугай наш “гетьман” дядько Микола.

Он обхватывал голову руками, слезы начинали шипя капать на углы костра и начиналось действо: “Неня моя, Неня рідна Україна, коли ж стануть вільними твої рідні сини?!”…

…

За лето я загорел, возмужал.

Громада замка высочила уже во всю мощь и внутри здание полным ходом шли отделочные работы.

Было первое августа, обычный рабочий день, который должен вот-вот начаться, как только я окончу завтракать. Но не судилось.